Лариса Соболева - Петля Афродиты
Богдан Петрович не смел подтвердить его догадки, хотя парень попал в десятку, но и отрицать не мог – врать глупо. Ему было жаль Марьяну. Сейчас у девочки рушился мир, который выстраивался ею, в который она верила, доверяла ему. Ложный мир следовало чем-то заменить, чем-то более крепким, стабильным, надежным, но что Марьяна в этом понимала? Она слишком молода и избалованна, плохо разбирается в людях и жизненных коллизиях. Богдан Петрович мысленно ругал Болотова, который поставил их всех в экстремальные условия, где и выбор-то невелик. Однако у Марьяны хватило мужества принять смелое решение:
– А знаете что?.. Поехали к следователю, я расскажу, как все было на самом деле в квартире Инны.
– Не стоит, – умерил ее пыл Богдан Петрович.
– Почему?!
– Тебя сразу же задержат и отвезут в СИЗО. Ты и Костя в розыске, это не шуточки. Представь: пока будет идти разбирательство, ты будешь сидеть. А если оно продлится год, два? Дома тоже нельзя, у меня… не думаю, что для тебя это безопасное место. И домой, и ко мне в любую минуту может заявиться следователь Комиссаров с подлым сюрпризом.
– А куда же мне деться? Если я в розыске, мне даже не уехать из города – билеты выдают по паспортам. Разве что электричками…
– Далеко на электричках не уедешь, а чтобы переночевать в гостинице, все равно паспорт потребуют. Прохор, у вас Марьяна жила две недели, не могли бы вы приютить ее еще на неопределенное время? У вас искать ее не станут.
– Не хочу жить у него! – взбунтовалась она.
– А придется, – как всегда коротко сказал Прохор, что и было согласием. – Чем я могу еще помочь?
– Нужна подруга вашей сестры. Она способна многое открыть, подсказать, прояснить. Конечно, наши надежды могут оказаться пустыми, но… а вдруг, м?
– Одну я знаю – Катька. Марьяна ее видела, когда поливала Инну вином в кабаке. Только она живет далековато, чтобы к ней запросто ездить. А в городе у сестры была… ну, так… знакомая. Встречались они редко, видно, поэтому Инна почти ничего о ней не рассказывала.
– Как же нам найти ее?
– Понятия не имею.
– Вот если бы просмотреть фотоальбомы вашей сестры? Где она не одна, а в компаниях?
– А как вы узнаете, что это именно та женщина? Да и фотки сейчас народ хранит на электронных носителях, а не в альбомах.
– Ага! – оживился Богдан Петрович, прищелкнув пальцами. – Прохор, ключ от квартиры сестры у вас есть?
– Конечно, – ответил тот. – А зачем? Дверь опечатана…
– Ничего, мы аккуратненько снимем ленту, потом приклеим. Нужно забрать у Инны системный блок компьютера, просмотреть фотографии, почту… Взломает электронный ящик Артемка…
– Дядя Богдан, не мечтайте, – охладила его Марьяна. – Системный блок давно в полиции. Или думаете, вы один догадались проверить комп?
– Да? – поник он. – Тогда остаются звонки всем, кого внесла Инна в список контактов, мне обещали добыть этот список. Ладно, собирайтесь, ребята. Связь держим через Прохора.
– Интересно, а как мне быть? – вспылила Марьяна. – Я две недели в одном и том же хожу! Белье замаялась стирать каждый день. Этот… – кивнула в сторону Прохора, – не догадался, что мне нужно белье. И холодно уже! Мне что, в этом свитере зимовать?
– Не шуми, детка, Артем заберет из дома твои вещи, а я привезу, – пообещал Богдан Петрович. – Мальчику предстоит собираться в дорогу, сейчас он у меня живет, так что ему все равно придется съездить домой. Пришли мне на электронную почту список, что тебе нужно в обязательном порядке, он по списку соберет. А пока держи деньги, купи на первое время.
– Наш Артем собирается в дорогу? Интересно. А куда? – забрав деньги, полюбопытствовала она.
– В начале этого года он участвовал в конкурсе, за свои разработки получил первую премию, безумно дорогой ноутбук, а чуть позже пришло приглашение из престижной фирмы, которая занимается программным обеспечением, кажется… я точно не в курсе, не шибко грамотный в этом деле. В общем, мальчика берут на работу, дают гостинку, это отдельная маленькая квартира со всеми удобствами. Выслали подъемные.
– А институт? Он же не окончил!
– Перевелся на заочное обучение. Сам. Да и остался один год всего.
– Дядя Богдан, вы меня наповал убили. Наш Артемка… Вот тебе и чертополох. А почему я ничего не знала?
– Сама подумай. Кстати, никто в семье не знает. Видимо, вы не пользуетесь доверием Артема. Ну и последняя новость, он едет не один, а… короче, женится наш мальчик.
У сестрички глаза стали квадратными, она схватилась за сердце, хотя до сердечных приступов ей еще ой как далеко. Порадоваться за брата Марьяна не додумалась, она слишком практичная, потому ее первые слова после шока были:
– Он же еще маленький жениться!
– Мне так не кажется, – улыбнулся Богдан Петрович. – Он самый серьезный человек в вашем семействе, самый ответственный и порядочный. Ребята живут у меня, не на квартиру же им уходить, правда? Если б ты видела, какой Артемка нежный, заботливый, любящий по отношению к девочке. Настоящий мужчина. На мой взгляд, жениться, выходить замуж нужно пораньше, пока не изжита из души искренность, смелость, восприимчивость к новизне, пока есть силы создавать, ведь чем взрослее человек становится, тем сильнее у него способность к разрушению. Думаю, у Артемки с Эллой получится.
– А этот выпал из гнезда, – вздохнула Марьяна по поводу брата.
– Не вздумай парня воспитывать, если не хочешь навсегда остаться для него в чужом гнезде.
– Ладно, – открыла дверцу Марьяна, – едем к петухам-мутантам, к гусям с индюками, едем назад в концлагерь.
– О чем она? – спросил Богдан Петрович у Прохора.
– Я просил Марьяну помочь по хозяйству, – уклончиво ответил тот.
– Просил?! – язвительно хохотнула она, захлопывая дверцу. – Заставлял! Я работаю на него, как раб на галерах. Иначе обещал меня морить голодом!
И что Богдан Петрович? Он завел мотор и, прежде чем тронуться, опустил стекло на дверце, где стояла девушка.
– Марьяша, ты слишком у нас красивая, чтобы быть хорошей. Трудотерапия тебе пойдет только на пользу, авось в твоей головке порядок наступит. Потом, милая, Прохор рискует, пряча у себя разыскиваемую и подозреваемую в убийстве девушку, то есть тебя. Будь же благоразумной и благодарной. До скорого.
Засим укатил. Она провожала его взглядом с кислой миной на личике. Наверное, с автомобилем дяди Богдаши уезжала ее красивая жизнь в прошлое, оставляя в наследство одну неопределенность и ни капли перспектив.
– Поехали? – сказал сзади Прохор.
Марьяна села в «шестерку», пристегнулась и буркнула:
– В бутик сначала.
– Какой?
– Где продают трусики, чулочки, бюстгальтеры, в общем, все, что мужчины снимают с женщин. Но тебе это вряд ли знакомо, ты же отшельник.
Прохор засопел, включил зажигание и тронул свою тарантайку с места. Разворачиваясь, он сказал своим обычным бесстрастным тоном:
– У меня дома ты бываешь славной, даже когда шипишь, а в городе… здесь тебя хочется придушить.
Марьяне доставляло удовольствие злить его, но сейчас она лишь хмыкнула на его реплику, затем раскрыла кулак. На ее ладони лежала мятая купюра достоинством в пять штук, она уже забыла, как выглядят деньги, а потому мечтательно промурлыкала:
– Когда-то на эту сумму я покупала только бюстик и трусики.
– Тебя сильно баловали, – вывел Прохор. – Ничего, я отвезу тебя в магазин, где на эти деньги ты купишь все, что снимают с женщин мужчины, в нескольких экземплярах.
Фыркнув, как кошка, Марьяна отвернулась к окну. Если честно, она уже не знала, чего действительно хочет, старые желания отдалились далеко-далеко и казались призраками из чужих грез, а новых… Откуда взяться новым желаниям, если не знаешь, что будет завтра? Марьяна зависла между небом и землей, добром и злом, хорошо и плохо, это подвешенное состояние по-настоящему пугало, потому что не было точки опоры. Но ведь эта точка где-то существует…
16
Отцы и дети, дети и матери
Трудно было выбить свидание, но Чекина не зря порекомендовали Богдану Петровичу, Ярославу удалось убедить Комиссарова, что господину Лозовому необходимо увидеться с подозреваемой. А как еще выяснить сведения, необходимые следствию? Ведь задержанная не хочет давать показания, точнее, она готова их дать против себя, а по сути, увести следствие в сторону.
– Мы убеждены, что Надежда Болотова не убивала Инну Лопатину, хотя именно она послала ей сообщение с трубки мужа.
– Любопытно, на чем зиждется ваша убежденность? – проговорил Комиссаров, не отрывая носа от бумаг, лежащих стопкой на столе.
Со стороны не человек, а некий символ бюрократии: стопка бумаг и сверху стопки видна одна голова, ни плеч, ни рук не видно. Чекин понял, что Лев находится в состоянии сытости, он уже все решил и запротоколировал, осталось передать дело в суд и пожинать успех, а тут мешают всякие сопляки. Ярослав не собирался отступать и пока вел диалог мирно:
