Владимир Колычев - Верная неверная
— Мне поговорить! — Дима хмурил брови, глядя на нее.
— Говори.
Юля отошла назад, чтобы Дима смог зайти во двор. И на бабушку выразительно глянула. Нет, собаку с цепи спускать не надо, нужно просто уйти. Бабушка зыркнула на нее, но повернула к дому.
— Как у тебя тут? — переминаясь с ноги на ноги, сказал Дима.
— Все очень хорошо.
— Ты, наверное, злишься на меня.
— За что? За то, что ты с Ириной из Москвы уехал?
— Ты знаешь? — смутился он.
— А потом уехал, когда Климу нужна была твоя помощь.
— Он сам сказал, чтобы я уехал… Только не думай, что я оправдываюсь.
— А что ты делаешь?
— Хочу сказать… — Он отвел взгляд в сторону, набрал в легкие воздух, — хочу сказать, что я тебя недостоин.
— Та-ак! — Юля с интересом глянула на него.
— Я никчемный человек!
— Ты меня удивляешь!
— У меня был шанс, а я его не использовал. Я должен был заняться чем-то серьезным, а я пошел бомбить. И набомбил себе на голову.
— Бывает и хуже.
— Я лежал в больнице, а ты работала. Я лежал на диване, а ты продолжала работать… Я должен был вытащить тебя из этого дерьма, а я сиднем сидел…
— Я тебя ни о чем не просила. И ты еще не отошел от травмы.
— Ты попала в беду, а я уехал. Я бросил тебя.
Дима смотрел на нее с надеждой. Он хотел, чтобы Юля опровергла и этот довод.
— Да, ты уехал. И бросил меня.
— Да, но потом я приехал с Климом… И бросил его…
— Ты сильный человек, если тебе хватило духу признать свои ошибки, — решила она.
— Ты это серьезно? — Он глянул на нее с чувством облегчения.
— Серьезно, — с укором в голосе сказала она.
— Но ты все равно меня осуждаешь.
— Осуждаю.
— И я знаю почему?
— Потому что ты еще не мужчина. Ты еще не повзрослел.
— А тебе нужен взрослый мужчина. — Он не спрашивал, а утверждал.
— Да, мне нужен взрослый мужчина.
— Тебе нужен Клим.
— Только он мне и нужен.
— Это твое последнее слово?
— Уходи!
— Да, конечно. — Дима подавленно кивнул и скрылся за калиткой.
Юлю потянуло за ним, но она удержала себя усилием воли. Решение принято, она остается с Климом.
Да, она любит Диму и хочет быть с ним. Но раз уж сама судьба доверила ее Климу, она остается с Климом. А Дима при всех своих достоинствах вовсе не тот человек, который может создать ураган и смести ее с правильного пути. В прошлый раз ему это удалось, а сейчас он пусть идет лесом.
* * *Годы идут, а счастья нет. Одно утешение — жизнь не стоит на месте. Подреченск уже в кармане, на очереди Москва… И Дима — какое-никакое утешение. Он молод, он слаб, но в постели с ним одно удовольствие. К тому же он — отец ее ребенка. Хотелось бы его приручить и привязать к ноге, но, увы, пока не получается. Да и стараться особого желания нет. Разница в возрасте у них не очень большая, но женщина стареет быстрей, чем мужчина, и очень скоро Ирина станет для него старухой. Так зачем же насиловать и его, и себя?..
Тем не менее Ирина нашла Диму в Москве. И домой вернула. И даже готова была простить его за то, что он помог Климу вернуть Юлю. И сейчас готова его выслушать. Он пришел к ней в офис, она приняла его.
— Давай начнем все сначала, — чуть ли не с порога сказал он.
Вид у него решительный, сосредоточенный. И в глазах непривычный блеск. Как будто стальной стержень в душе отсвечивает… Стержень в нем, конечно, есть, но не стальной. Там скорее полый шест, вокруг которого крутятся стриптизерши.
— Это как? — спросила она, показав ему на кресло за свободным столом.
— У нас были отношения, ты родила от меня дочь, мы жили вместе…
— А потом ты украл у меня деньги и сбежал, — усмехнулась Ирина.
— Не перебивай! — не громко, но настойчиво сказал он.
В его голосе не было истеричных ноток, в нем звенел металл. Ирина с интересом посмотрела на Диму. Мальчишки, как и девчонки, любят казаться взрослыми, но надолго их, как правило, не хватает. Но Дима не казался, он уже стал взрослым.
— Ну, хорошо.
— Мы жили вместе, и у нас все было хорошо. Я работал, ты мне помогала советом. У меня все получалось… Все было хорошо.
— И ты хочешь все это вернуть?
— Да, я хочу все это вернуть.
— Зачем?
— А зачем ты забрала меня из Москвы?
Ирина пожала плечами. Да, она и сама хотела начать с Димой все заново. Не уверена была, что так нужно, но хотела.
— А как же Юля? — спросила она.
— У нее своя жизнь, у меня — своя.
— С Климом?
— Я не хочу об этом говорить, — отрезал Дима.
И сделал он это по-взрослому — жестко, решительно и без страха за последствия.
— Не хочешь — не надо… Значит, сегодня мы будем спать вместе?
— Будем.
— Может, начнем прямо сейчас?
Сколько раз Дима пытался продемонстрировать свою взрослость, сколько раз брал ее прямо на столе. Надо сказать, ей нравились такие порывы. Более того, она очень скучала по ним, когда он пропадал в Москве со своей Юлей. Но это были мальчишеские порывы. И не от ума, а от страсти.
— Нет, — качнул головой он. — Если ты хочешь серьезных отношений, то нет.
— Вечером?
— Вечером.
— В миссионерской позе?
— Ну, если такая есть в «Камасутре», то можно, — сдержанно пошутил он.
— Ты меня интригуешь, — повела бровью Ирина.
— Я хочу, чтобы у нас была семья. Чтобы у нас была стабильность.
— И я должна тебе верить?
— Да.
Дима ни секунды не раздумывал над ответом. Он знал, о чем она спросит, знал, что ответить. Потому и выглядел очень убедительно. Только можно ли ему верить?
— И работать мы будем вместе? — спросила Ирина.
— Ну, ты же не хочешь, чтобы я сидел дома.
— А почему бы и нет? У нас растет дочь, хорошо, если отец будет всегда рядом.
— Я не хочу сидеть дома.
— С Юлей это у тебя неплохо получалось.
— Я сейчас уйду.
Возможно, Дима позировал перед ней, Ирина это понимала, но все равно поверила в реальность его угрозы. А она не хотела, чтобы он уходил. Ей не нужен был мальчишка с большими взрослостями, поэтому она не очень дорожила Димой. Хотя и дорожила. Но если Дима реально стал взрослым, если он стремится к стабильности, то грех отказываться от такого мужчины, вернее, от серьезного отношения к нему.
— Хорошо, будем работать вместе, — кивнула Ирина.
— Буду рад.
— И кем ты хочешь работать?
— Гостиницу ты так и не построила.
— Возле заправки?.. Нецелесообразно, — покачала головой Ирина. — Лучше супермаркет в Москве… Хочешь в Москву?
Она заметила, как вспыхнули огоньки в глазах у Димы. Именно этого он и хотел. А гостиница — для отвода глаз… В Москву он хочет. И желательно без Ирины. Освоится там, встанет на ноги, а потом и Юлю свою туда перетащит. Хитер бобер, но Ирина его раскусила.
— В Москву надо перебираться… — сказала она.
Двести километров на хорошей машине — это не расстояние. Она могла бы вести дела как здесь, так и в Москве. И Дима ей в помощь… А Юля лишняя в этой схеме.
— Сыграем свадьбу и займемся Москвой, — насмешливо глянув на Диму, сказала она.
И заметила, как дернулось его веко. Но в лице он, в общем-то, не изменился. Видимо, готов был к такому повороту событий. А может, он даже надеялся на такое развитие. Жениться на Ирине, оттяпать совместно нажитую половину, а потом развестись. И вернуться к Юле…
Дима ушел, а Ирина позвонила Чекану. В тот же час встретилась с ним в летнем кафе, которое, как это ни удивительно, принадлежало ей.
Чекан, этот дерганый уголовник с дефективной физиономией, обожал шашлыки под холодную водочку. Ирина еще из офиса оформила заказ, поэтому к их приходу на мангале уже жарилось отборное мясо. Хотя вряд ли Чекан заслуживал столь щепетильного к себе отношения.
— Ты как всегда в лучшем виде! — перемалывая частью золотыми, но больше гнилыми зубами жвачку, в привычной для себя манере отрапортовал Чекан.
Футболка на нем с американским флагом, толстая золотая цепь на тощей шее, спортивные брюки, каждая штанина толще, чем его туловище.
— В отличие от некоторых, — поморщилась Ирина, без всякого стеснения бросив камень в его огород.
— Эй, я не понял!
— Я тебе хорошо плачу, давно бы зубы себе вставил. Сейчас металлокерамика в ходу.
— Чем тебе мои зубы не нравятся?
— Воняет.
— Чего?! — вскинулся Чекан.
Ирине стало немного не по себе, но тем не менее она не жалела о своей дерзости. Она уже давно раскусила этого уголовника и знала, как себя с ним вести. Начнешь миндальничать, пиши — пропало. Если этот тип сядет на шею, подачками на «крышу» не отделаешься, придется платить реальный процент.
— Это я тебе как женщина со стороны говорю.
— Какая же ты со стороны?.. Ты, можно сказать, родная, — осклабился он.
