Последний пассажир - Уилл Дин
– Что ж, в этом шоу он не получит ни того ни другого, – отвечает Фрэнни. – Боб будет сильно разочарован.
– Тот, кто платит зарплату Губастой, не допустит разочарования Боба, – говорит Смит с серьезным выражением лица. – Запомните мои слова.
Мы с Фрэнни открываем дверь в нашу каюту.
Смит и Дэниел входят в свою.
И тут раздается корабельная сирена.
Глава 45
Все в панике.
– Что это значит? – спрашивает Фрэнни. – Задание? Они ведь не могут так сразу его дать, правда?
– Даже не дали нам сначала поужинать, а? – подхватывает Смит. – Не то чтобы у нас вообще планировался ужин.
Дэниел выглядит мрачным.
Мы словно вновь на школьном уроке физкультуры. Разделение на команды, тренер-деспот, тебя выбрасывают из зоны комфорта, и неизвестно, что будет дальше. В те времена я подделывала записки от мамы. Теперь спрятаться негде.
– Первое задание, – обращаюсь я к Фрэнни, придавая голосу бодрость. – Не волнуйся, все может оказаться не так уж и плохо.
В полном молчании мы возвращаемся в центральное лобби. Никто не произносит ни слова, но наверняка мы все думаем об одном и том же. «Разум», «Тело», «Воздух», «Вода». В каком порядке будут представлены задания? Насколько они сложные? Мы восстанавливаем в памяти условия. Если кто-то проиграет соревнование, он будет вынужден остаться на корабле, даже если не получит ни пенни. Если что-то и вызовет раскол и негодование, то только это.
– Рискованно, – произносит Дэниел.
Я напрягаюсь.
Жду несколько секунд, а затем спрашиваю небрежным тоном:
– Что ты имеешь в виду?
– Распределять между собой задания еще до того, как узнать, в чем они заключаются. Слушать Губастую. Доверять ее словам. Мы с тобой рискнули, когда решили остаться на борту, после того как она дала нам шанс уйти. Мы сделали ставки вслепую.
– Но я не делаю ставки, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Для меня это не азартная игра. Я просто хочу вернуться к своей семье.
– В таком случае ты бы уже была на пути домой. Подумай об этом.
Прикусываю язык и иду дальше.
Я не брошу Фрэнни. И, возможно, смогу расплатиться с долгами отца, если останусь. Это разумные причины. Цель порой оправдывает средства.
– Предлагаю договориться, что тот, кто выиграет главный приз, поделит его с тремя остальными, – произносит Фрэнни. – Я бы хотела, чтобы моему отцу хватило денег наладить бизнес и перестать так много работать. Если мы разделим награду поровну, то получится больше миллиона на каждого. Никаких трений, никакой конкуренции. Мы заключаем коллективный договор, общественное решение. Таким образом, мы выигрываем, а Губастая проигрывает.
– Мне это нравится, – киваю я. – Тогда нет никакого азарта.
– Во-первых, – вмешивается Смит, цепляясь за перила лестницы, пока мы спускаемся обратно в лобби, – ты не учитываешь налоги, Фрэнни, потому что, при всем моем уважении, ты, вероятно, их еще не платила. Получится меньше миллиона на каждого. Значительно меньше. Затем учти расходы на финансовых консультантов, административные сборы, обменные курсы, банковские комиссии, бухгалтерские издержки. Остается не так уж и много. Допустим, семьсот тысяч. В фунтах стерлингов это больше похоже на полмиллиона. Раздели на оставшиеся годы – тебя, вероятно, ждет еще около пятидесяти – и в итоге получишь меньше десяти тысяч в год, не считая твоего щедрого подарка отцу. И это без учета самого коварного налога из всех: инфляции. Если разобраться, это не такие уж большие деньги.
– Выходит, вы хотите забрать все? Вам наплевать на нас?
– Думаю, они организовали честную игру, – отвечает он. – У всех нас равные шансы.
– Не знаю, получится ли у меня, но если я дойду до конца, то постараюсь построить кое-что, – произносит Дэниел. – Как-то читал в журнале о водных видах спорта, по-моему, о парке в Норвегии, маленьком островном лагере на архипелаге. Слепых детей там учат управлять лодками. Долгие летние смены с пением, пикниками и обучением плаванию под парусом, где все команды дают по громкоговорителю. Это меня сильно поразило, потому что мама почти полностью потеряла зрение, когда я учился в пятом классе. Таким детям было бы полезно испытать восторг от плавания под парусом и на байдарках. Подобные занятия очень помогли мне, когда я был сбит с толку и рос неуверенным в тени своего брата, и думаю, что они могли бы помочь им. Я не смогу позволить себе остров или что-то в этом роде, но, может, приобрету старый гравийный карьер или сельское озеро и сам займусь благоустройством с помощью землеройной машины. Лагерь в Норвегии показался мне умиротворяющим. Я бы хотел создать нечто подобное в США.
– Понимаю, к чему ты клонишь, – подмигивает Смит. – И восхищаюсь тобой за это. Не сомневаюсь, что прямо сейчас ты вызвал восхищение у всех зрителей. Я впечатлен, правда впечатлен. Но я живу в реальном мире, Дэнни. Прости, но я не понимаю, как твоя мечта о достойном аквапарке вписывается в планы, которые ты описывал мне ранее.
Дэниел выглядит озадаченным.
– Планы приобрести большой семейный дом и «порше».
– Что?! – Лицо Дэниела каменеет.
Смит поворачивается к камере видеонаблюдения, поднимает глаза и говорит:
– Извините, если это разрушит ваши иллюзии, но он упоминал дом с шестью спальнями для своей невесты и дочери и «порше». В этом нет ничего постыдного. Кажется, он называл модель автомобиля «Targa 911». Я не очень разбираюсь в таких вещах.
Дэниел уходит.
– Нужно поторопиться, – напоминает Фрэнни. – Губастая сказала, что у нас есть десять минут. Каз, ты действительно думаешь, что нам стоит разделить деньги?
– Даже не знаю, – невольно выдаю себя. Учитывая то, что Смит сказал о вычетах и расходах, мне понадобится больше четверти суммы, чтобы выплатить весь долг. – Это не азартная игра, хотя это и так понятно. Я никогда не слышала о такой азартной игре. Если выиграю, то помогу вам троим, насколько смогу, даю слово. Дело в том, что мой отец бросил тень на нашу семью. За минувшие годы я кое-что выплатила, но с большим трудом. Вообще-то это мой первый в жизни отпуск за границей.
Я громко смеюсь над собственными словами, ничего не могу с собой поделать. Отпуск.
– Повезло, – вставляет Смит.
– Если я выплачу отцовский долг, это поможет многим невинным людям. Но также я эгоистично думаю, что отец мог бы упокоиться
