Человек с лицом убийцы - Николай Иванович Леонов
– Надо попробовать узнать его фамилию, – многозначительно посмотрел на Гурова Станислав.
– Попробую. Все равно, пока будет готовиться ДНК-экспертиза, надо чем-то заниматься. Но вы пока что проверяйте тех, что уже есть в списке.
Гуров собрал все необходимые для предоставления в суд бумаги и, оставив Инну с Крячко заниматься поисками подозреваемого, поехал в суд. По дороге он позвонил Веславу Новаку.
– Веслав, здравствуйте. Я вас не отрываю от дел?
– Нет. Если бы я был занят, я бы вам не ответил. У меня правило – на работе заниматься только чем-то одним – или жмуриками, или написанием отчетов, или разговорами по телефону. Говорите.
– Вы мне завтра понадобитесь прямо с десяти утра. Что вы на это скажете?
– Смотря для чего я вам понадоблюсь, – ухмыльнулся в трубку Веслав.
– Для приятного времяпрепровождения на Троекуровском кладбище, – в тон ему ответил Лев Иванович. – Будем с вами выкапывать останки Елизара Шишковского, который вовсе не Елизар Шишковский, а, скорее всего, Игнат Лопахин. Нужно будет осмотреть эти останки на предмет перелома левой кисти руки и взять материал для ДНК-экспертизы. Если у вас на утро есть другие планы, придется их сдвинуть. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Да, я понимаю, – ответил Новак и снова ухмыльнулся. – Но, на ваше счастье, у меня нет срочных дел на утро завтрашнего дня. Иначе я бы…
– Вот и прекрасно, – перебил его Лев Иванович. – Я буду ждать вас к десяти у здания суда.
Гуров назвал адрес и распрощался с судмедэкспертом.
* * *
Следующие несколько дней прошли для оперативников в рутинной оперативной работе. Но и она принесла им хотя и небольшие, но положительные результаты.
Веслав, проведя осмотр останков, захороненных под именем Елизара Шишковского, подтвердил догадку Гурова, что в могиле похоронен, скорее всего, Игнат Лопахин. На кисти левой руки явственно были видны следы сросшегося перелома. А через неделю подоспели и результаты ДНК-экспертизы, в которых говорилось, что останки не принадлежат Елизару Шишковскому.
Гуров нашел родного отца Игната Лопахина. На станции «Скорой помощи», где Иван Родионов когда-то работал, все еще трудился его приятель, который до сих пор поддерживал с ним отношения. Он и подсказал Льву Ивановичу, где искать горе-отца. Мужчина не очень обрадовался, когда Гуров наведался к нему домой, но, выяснив, что с него никто не будет ничего требовать, кроме материала для ДНК-экспертизы, даже огорчился, узнав о смерти своего так и не признанного им сына.
– Понимаете, ну не любил я Татьяну, – оправдывался он. – А она прилипла ко мне как банный лист. Я так и подумал, что она и забеременела от меня с явным намерением женить на себе. А у меня тогда как раз роман завязался с моей будущей женой. Вот оно мне надо было, чтобы Лада узнала о том, что некая женщина ждет от меня ребенка? Правильно, не надо. Вот я и смылся потихоньку. Перешел на другую работу. И адрес сменил. Нехорошо это, конечно, не по-мужски, но получилось так, как получилось, – вздохнул Родионов. – А парня, конечно, жалко. Так умереть и врагу не пожелаешь, а уж человеку одной с тобой крови – тем более.
Гуров не стал ничего высказывать мужчине. Ни к чему это было. У каждого – своя жизнь, и судить о том, что в ней правильно, а что нет, вправе только Господь Бог и совесть человеческая. Поэтому, поговорив с ним чисто формально и взяв с него обещание явиться для дачи анализа на соответствие родства с покойным, он удалился и больше о Родионове не вспоминал.
Разумовский на третий день поисков «уазика» нашел-таки его. Быстро обнаружить машину помог случай. Автомобиль с пьяным водителем остановили на трассе, ведущей в Истру – городок в Подмосковье. Оказалось, что хозяином машины был один из жителей малюсенькой деревеньки, находящейся под Истрой. Его фамилия была Леднев, и было мужчине около пятидесяти лет. Работать он нигде не работал, а жил на социальную пенсию по инвалидности. Жена от него ушла лет пять назад, не выдержав его беспробудно-невысыхающего пьянства. Как только в машине был опознан тот самый «УАЗ», который разыскивали в уголовной полиции, Разумовского сразу же вызвали в отделение Истринского ГИБДД.
Леднев к тому времени уже протрезвел и встретил Евгения Северьяновича с опаской.
– Че такого? – вопросил он, когда Разумовский представился ему. – Чет не понял, зачем меня уголовка будет допрашивать? Я машину не угонял. Она моя. Вот, и документы на нее имеются. Что пьяный был – признаю, а что угонял – нет такого, – бормотал он, поглядывая на оперативника из-под густых бровей.
– Ты погоди, не тарахти, как трактор, – остановил его Евгений Северьянович. – Ты ведь еще не знаешь, о чем речь пойдет, а уже оправдываешься и околесицу несешь. Ты мне лучше вот что скажи. Машину ты свою кому на днях одалживал?
– Кому одалживал? – тупо повторил вопрос Леднев и тут же ответил на него: – Никому не одалживал. Просто одному знакомому дал. Для дела ему надо было. Он мне за то целых три тысячи дал. Да у него денег полно, ему и трех тыщ не жалко. А еще телефончик мне подарил. Новый практически телефончик. Бери, говорит, мне не жалко.
– Что за знакомый?
– Писатель это. Мужик молодой, но воспитанный такой весь, интрегентый… Ин-те-лли-гент, короче, – по слогам выговорил он сложное для него слово. – Ага. Так вот, он попросил, я и дал. Бери, говорю, Игнат, мне не жалко, пользуйся, только потом чтобы вернул в целости и сохранности. Да. Он…
– Стоп. – Разумовский сделал ладонью останавливающий жест. – Опять тарахтишь, как баба на базаре. Давай спокойно и с расстановкой. Кто такой этот Игнат, где ты с ним познакомился и когда?
– Так говорю же, – хлопнул себя по коленке Леднев. – Писатель енто. Я его уже года три как знаю. Он к нам в деревню приезжает и живет у меня иногда. На постое, значит. Книжки он пишет. Говорит, у нас тихо и воздух хороший. Во как! Мы с ним иной раз и рюмочку вместе выпьем, и за жисть поговорим. Хороший мужик. Даром что ин… Культурный, – решил заменить синонимом неудобное для произношения слово Леднев.
– Понятно. А фамилия у
