Что скрывалось за фиговым листком (Фиговый листочек для меня) - Чейз Джеймс Хедли

Старик окончательно растерялся.

– Разрешите внести ясность, мистер Воткинс. Большая часть того, что я собираюсь вам сказать, основана на догадке, но у меня есть доказательства правильности моих предположений.

Все началось во Вьетнаме. Везерспун был там агентом по наркотикам, работающим в армии. Положение в армии было скверное. Везерспун узнал, кто поставляет наркотики ребятам, служившим в армии. Такой толкач должен был иметь контакт с кем-то, достающим наркотики. Везерспун обнаружил, что таким лицом был ваш сын. До того, как успели арестовать толкача, коим был Митч Джексон, тот пал в бою. Везерспун, должно быть, вспомнил, какие огромные деньги можно заработать. Он был человеком жадным до денег, поэтому и связался с вашим сыном, и они быстро нашли общий язык. Когда их демобилизовали, они уже обмозговали план использования банок с консервированными лягушками для того, чтобы снабжать героином богатых дегенератов. Находится наркотик в маленьком мешочке, который якобы содержит порошкообразный соус особого состава, с которым едят лягушек. Идея была великолепная, главным образом безопасная. Ваш сын постепенно собрал внушительный список лиц, желающих по почте получать такого рода «консервы». Таким образом раз в месяц они получали наркотики.

Везерспун занимался изготовлением «консервов». Ваш сын – клиентурой и получением героина. А потом что-то случилось. Что именно – сказать не могу, но только Везерспун решил выйти из игры. Он заработал, как теперь стало известно, около полумиллиона и подумал, что с него довольно. Возможно, он поссорился с вашим сыном. Не знаю. Да это и не имеет значения. Как и большинство других торговцев, пожелавших отказаться от рэкета, он умер. Его фабрику только что приобрел мексиканец, Эдмундо Рейз, которого финансировал ваш сын. Эта пара воображает, что сможет продолжить дело, но у меня достаточно доказательств для того, чтобы упрятать их за решетку на пятнадцать лет.

Несколько минут Воткинс сидел неподвижно, потом посмотрел мне в глаза:

– Я вам уже говорил, что не желаю иметь ничего общего с моим сыном. То, что вы сообщили мне, кошмар, и я надеюсь, что Сид получит по заслугам. Наверное, мне следовало бы поблагодарить вас за то, что вы меня предупредили, но я не вижу, каким образом это касается меня. Конечно, мне больно, но Сид всегда причинял мне боль. Вы что-то сказали о моей причастности к этой истории? Я причастен?

Я игнорировал его вопрос, не желая позволить ему взять себя в руки.

– Очень странно, как все происходит, мистер Воткинс, – сказал я. – Около десяти дней назад наше агентство получило просьбу от покойного Фрэда Джексона разыскать его внука. Поскольку он послал нам сто долларов в качестве задатка, мы взялись за его поручение, но только потому, что Джексон напомнил полковнику Парнэллу, что его сын Митч, который служил во Вьетнаме в полку Парнэлла, был награжден медалью «Почета». На поиски Джонни отправили меня… Проводя расследование, я натолкнулся на эту банду торговцев. Все всплыло, как побочная задача, хотя и весьма важная. Я все еще не нашел Джонни. На этих днях я спросил вас, не встречались ли вы с ним недавно. Вы ответили, что нет. Тогда у меня создалось впечатление, которое теперь укрепилось еще больше, что вы не сказали мне правды. Поэтому я снова спрашиваю вас: видели ли вы недавно Джонни?

Он смотрел на свои руки и молчал.

– Видели ли вы недавно Джонни Джексона? – повторил я снова.

Я видел по мученическому выражению его лица, что он заставляет себя снова солгать, но в этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошла Ви-Ви.

– О'кей, змея, убирайтесь отсюда! – закричала она. – Проваливайте!

Я посмотрел на нее. Она была одета в трикотажную тенниску, которая подчеркивала ее груди, и туго обтягивающие джинсы. Ее длинные черные волосы были шелковистыми, они достигали ей почти до пояса. Красивое маленькое личико было твердое, как из камня.

– Конечно, – сказал я, поднимаясь, потом посмотрел на Воткинса. – Мистер Воткинс, вы все еще не ответили на мой вопрос.

Ви-Ви подскочила ко мне, схватила меня за руку и повернула кругом.

– Убирайтесь! – закричала она.

Я посмотрел на нее и все понял.

– О'кей, я иду.

Она подбежала к двери и распахнула ее.

Проходя мимо, я схватил целую горсть ее шелковистых волос и сорвал с головы парик. Она вскрикнула и протянула руку, чтобы отнять его, но я схватил ее за запястье.

Я посмотрел на ее светлые волосы, коротко подстриженные «под мальчика».

Я улыбнулся ей:

– Хэлло, Джонни Джексон! Наконец-то я вас нашел.

Урчание тяжелых грузовиков на шоссе было единственным звуком в этой чистенькой гостиной.

Волли Воткинс как бы окаменел. Девушка тоже не двигалась. Она смотрела то на меня, то на него. Я тоже не хотел нарушать тишины. Первым вкрадчиво заговорил Волли:

– Я думаю, Джонни, детка, мы должны объяснить все мистеру Уоллесу.

– Ради Бога! – воскликнула она и выхватила у меня из рук парик. – Скажите ему!

Она выскочила из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Воткинс внимательно посмотрел на меня:

– Может быть, вы составите мне компанию, мистер Уоллес? Возможно, скотч, а? Если вас не затруднит, смешайте напитки. Мое колено отчаянно заболело.

– Конечно, но как же обед?

Я прошел к маленькому бару и приготовил два бокала с содовой.

– Очень сожалею, что так получилось, мистер Воткинс.

– Ох, обед подождет. Ничего особенного. – Он приподнял бокал, посмотрел его на свет и одобрительно кивнул: – Именно то, что требуется, мистер Уоллес.

Я снова уселся в кресло.

– Вы не должны ничего мне объяснять, мистер Воткинс. Я нашел Джонни Джексона, мое задание выполнено.

– Я бы не хотел, чтобы все это было так просто, мистер Уоллес. Сначала выслушайте историю Джонни, тогда вы отнесетесь к ней с большим вниманием и сочувствием.

Я закурил сигарету и принял более удобную позу.

– Хорошо, я слушаю.

– Постараюсь быть максимально кратким. Мы с Китти с самого начала были в курсе этой печальной истории. Наш сын принес нам лишь разочарование, я не стану говорить об этом еще раз. Мы любим детей. Когда Джонни появилась в Сирле и пришла в наш магазин, мы оба приняли в ней горячее участие. Разумеется, мы считали ее мальчиком. Нам было известно, как живет старый Фрэд, поэтому предложили ей, если она хочет, приезжать к нам принимать ванны. Ведь Фрэду все это казалось чудачеством, в его доме и помыться-то было негде. Она с благодарностью приняла предложение. Таким образом мы виделись с ней регулярно и постепенно все больше привязывались. Сейчас, мистер Уоллес, я отношусь к Джонни как к собственной дочери. Когда ей исполнилось лет четырнадцать, Китти заподозрила правду, что она не мальчик, а девочка. К тому времени она нас тоже полюбила, но все же не так сильно, как этого грязнулю и грубияна Фрэда. Однажды вечером, когда она приехала к нам принять ванну, она нам призналась.

Воткинс немного отпил из бокала.

Потом продолжал:

– Ее мать, Стелла Коста, познакомилась с Митчем Джексоном как раз перед тем, как его призвали. У Митча было что-то такое, что привлекало к нему женщин.

Стелла забеременела. Она умоляла Митча жениться на ней, и он заявил, что если родится мальчик, то он женится на ней после возвращения из Вьетнама. Она жаждала стать законной женой. Не стану притворяться, будто я это понимаю. Но когда у нее родилась девочка, она поняла, что Митч никогда на ней не женится. В отчаянии она зарегистрировала ребенка, назвав его Джонни Джексоном, мальчиком, и послала Митчу копию свидетельства о рождении. Как я понимаю, оба Джексона были со странностями. Их интересовали только наследники мужского пола. Обрадованный Митч написал Стелле письмо, подтвердил свое намерение на ней жениться и даже сообщил отцу о внуке.

Стелла воспитывала ребенка как мальчика. Жилось ей очень тяжело, потому что Митч не присылал денег. Когда Джонни исполнилось восемь лет, мать решила отослать ее к деду, не таясь, рассказала все, как есть, и уговорила девочку не раскрывать старому Джексону правды: пусть думает, что Джонни мальчик. Старый Джексон обрадовался приезду внука. По-своему он относился к ней хорошо, а Джонни полюбила этого невыносимого грубияна. Она нам говорила, как по вечерам он рассказывал ей про свои подвиги. Постепенно, разумеется, Джонни становилась все больше и больше девочкой. Старый Джексон частенько высказывался о женщинах настолько пренебрежительно, грубо и жестоко, и она не сомневалась, что, если он выяснит правду, она его потеряет…