Тайна богатой вдовы - Наталия Николаевна Антонова
– Это обнадёживает. Ты что, готовишься к встрече гостя?
– Нет, у меня с ним деловые отношения, – подумав немного, добавил: – Стасик в некоторых делах просто незаменим. – Лев притворно вздохнул: – Ради вас я собираюсь поиграть с огнём.
– Я буду тебе очень признательна за помощь и оценю твой риск, – поддержала она его игру, едва заметно улыбнувшись.
– На что мужчины только не идут, чтобы доставить женщине удовольствие, – продолжил он в том же духе.
– И не говори, – согласилась она, и улыбка её стала ярче.
– Но таскаться со Стасиком по вечеринкам и знакомиться с девочками я всё-таки не стану, – покосился на неё Лев.
– Это уж как ты сам решишь, дорогой, – отозвалась она лукаво.
Он плюхнул на стол перед ней чашку с чаем.
– Я знаю, вы не любите сладкое, поэтому вот галеты и баранки, – на столе появились две плетёных вазочки.
– Спасибо.
Он поставил вторую чашку и сел напротив.
Они молча пили чай минуты две, потом Лев сказал:
– Но хочу предупредить вас, чтобы вы держали со Стасиком ухо востро и ничего не говорили лишнего.
– Вроде я никому ничего не говорю лишнего, – заметила Мирослава.
– Да, есть у вас такое положительное качество, – кивнул он.
В прихожей зазвенел звонок.
– Вот и Стасик, – сказал Лев, – выдвиньте ещё одну табуретку.
Мирослава собиралась напомнить Льву, что вроде бы он не собирался чаёвничать со Стасиком, но передумала. Выдвинула табуретку и стала ждать. Ожидание её продлилось недолго. Вскоре Лев появился на кухне с блондином, одетым в бирюзовый свитер и серебристо-серые брюки.
Лицо блондина было усыпано веснушками, которые его ничуть не портили. Его светло-серые глаза сразу впились в Мирославу, а кончик слегка длинноватого носа, кажется, даже слегка задвигался, будто пришедший принюхивался. Мирослава нисколько не удивилась бы, если бы он произнёс: «Чую, не нашим духом пахнет».
Но он ничего такого не сказал, продолжая рассматривать детектива.
– Это Стасик Резников, а это Мирослава Волгина, – представил их друг другу Лев.
И прежде чем Стасик успел открыть рот, толкнул его на свободный табурет:
– Садись, будем чай пить.
Стасик покорно сел, не переставая коситься на Мирославу, потом перевёл глаза на Льва.
– Чего ты дёргаешься, – хмыкнул Лёва, – Мирослава мой близкий друг, – и уточнил: – Близкий, но не интимный. Уяснил?
Стасик кивнул.
Лев поставил на стол коробку шоколадных конфет, и Стасик сразу оживился и принялся с энтузиазмом пить чай.
Когда он допил вторую чашку, Лёва сказал:
– Мирослава хотела бы с тобой поговорить.
– Со мной? – искренне удивился Стасик.
– С тобой, – кивнул Лёва. – Мирослава – детектив и её интересуют некоторые личности. А ты у нас кладезь информации.
– Лёва! Ты что? Я никого не собираюсь сдавать полиции! – обиделся Стасик.
– Она не полиция, – Лев кивнул на Мирославу, – а частный детектив, потом тебя никто не просит кого-либо сдавать.
– А что тогда?
– Сходи с ней в клуб…
– А что, ей больше не с кем? – капризно пропел парень.
«Не такой уж он и нарцисс, – подумала Мирослава, – больше прикидывается. Ишь, как глазки бегают».
– Совсем не с кем, – вздохнула она и подмигнула парню.
Лёва поднялся и вышел из кухни, бросив на ходу:
– Вы тут поговорите, а у меня дела.
Стасик посмотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на Мирославу и спросил:
– Я не ослышался?
– Нет.
Его серые глаза потемнели и стали сосредоточенными.
– Вы ведь не просто так хотите увязаться со мной в клуб.
– Вообще-то да, – кивнула она.
– Интересует кто-то конкретно?
– Да, Аполлинария Павлова.
– Я с ней не знаком…
Мирослава раскрыла бумажник, и жадные глаза Стасика прилипли к её пальцам.
– Я знаю её дружка, – быстро проговорил он.
– Познакомь меня с ним, – она протянула ему деньги, – это аванс. Вдвое большую сумму получишь после того, как будет результат.
– Ладно, приходите завтра к девяти вечера в клуб «Приют нарциссов».
– Хорошо, – кивнула Мирослава, – но если обманешь, найду и придушу.
– За кого вы меня принимаете, – обиделся Стасик.
Мирослава кивнула и собралась уходить.
– Учтите, всё это только ради Лёвы! – крикнул ей вслед Резников.
– Я учту, – отозвалась Мирослава не оборачиваясь.
Дома она обрадовала заждавшихся её Мориса и Шуру фразой:
– Ну всё мальчики, завтра иду в клуб «Приют нарциссов» с одним симпатичным шалопаем.
Немая сцена длилась минуты две. Мирослава с удовольствием рассматривала лица озадаченных мужчин.
– Да, дела, – протянул Шура.
– С Лёвой? – спросил Морис.
– Нет, Лёва по клубам не ходит. Со Стасиком.
– А это что ещё за фрукт? – спросил Наполеонов.
– Резников Стас – деловой партнёр Лёвы и, по Лёвиным же словам, завсегдай клубов и кладезь информации.
– Он близкий друг Лёвы? – осторожно спросил Морис.
– Ой, надеюсь, не ближе, чем мы с тобой, – по-бабьи подбоченился Шура.
Глаза Мориса сердито блеснули.
– Не зубоскаль, Наполеонов, – прикрикнула на друга Мирослава и ответила на вопрос Мориса: – Нет, ты же знаешь, Лёва кустарь-одиночка и у него нет ни близких, ни дальних друзей. Со Стасом у них какие-то общие дела, я не стала Лёву расспрашивать.
– И правильно сделала, – похвалил Шура, – меньше знаешь…
– Успокойся, – попросила его Мирослава.
– Это у меня от голода недержание речи, – пожаловался Наполеонов.
– Хорошо, давайте ужинать, – сказал Морис.
Чай, как почти всегда в тёплое время года, пили на веранде. Шура наслаждался вкусом клубничного пирога. Морис ел солёный крекер, время от времени сбрасывая один кусочек Дону, и было слышно, как кот грызёт его.
Мирослава посмотрела на Миндаугаса неодобрительно, она считала, что крекеры, тем более солёные, вовсе не полезны коту. Морис понял её взгляд и на миг выставил вперёд руки, показывая, что понял её недовольство и учёл.
Однако Дону эти немые переговоры были неизвестны, и он, не получив очередного кусочка печенья, тронул Мориса за ногу один раз, другой, потом уколол когтями.
Миндаугас наклонился, вытащил кота из-под стола и отнёс его на кресло. Тот одарил его сердитым взглядом своих янтарных глаз и принялся ожесточённо вылизываться.
– Ему же хочется, – произнёс Морис тихо, пытаясь оправдать себя и кота.
– Мало ли чего кому хочется, – отрезала Мирослава.
– Действительно, – радостно подхватил Шура, – мне вот хочется чёрную икру ложками есть.
– А не лопнешь? – спросила Мирослава.
– Я согласен, чтобы на мне провели опыт. Ребята! Кормите меня чёрной икрой? – попросил Шура вдохновенно.
– Если только искусственной, – усмехнулась Мирослава.
– Ещё чего! – обиделся Наполеонов. – Я что, трактор, что ли, нефть жрать.
– Трактор заправляют соляркой.
– Ещё лучше! – фыркнул Шура.
– Ешь, светик, клубнику. – Мирослава погладила друга по макушке и пододвинула ему блюдо с ягодами.
Наполеонов вздохнул и принялся покорно отправлять в рот одну ягоду за другой. Когда блюдо опустело, он посмотрел на Мориса и сказал:
– А пирог лучше с яблоками испечь.
– Яблоки ещё не созрели, – отозвался Миндаугас.
– А прошлогодние у вас что, закончились? – недовольно засопел Наполеонов.
– С такими плодожорками, как некоторые, им никак не долежать до июня, – весело рассмеялась Мирослава.
– Нет, ну как только не издеваются над человеком в этом доме?! – вознегодовал Наполеонов.
– Я любя, Шур!
– Ладно, вот завтра же куплю яблок и привезу! На пирог! – добавил он и покосился на Миндаугаса.
– Да испеку, испеку я тебе пирог с яблоками, – отмахнулся тот.
Обсуждать свой завтрашний поход в клуб Мирослава не захотела, как ни старался Шура подбить её на это.
– В таком деле планировать нельзя, – отговаривалась она.
– А в омут с головой можно?! – никак не хотел отставать Наполеонов.
– Шура! Какой омут?! Я примерно представляю себе этот поход в «Приют нарциссов» и персонажей, с которыми я встречусь. Но дальше посмотрю на месте.
– Ладно, смотри! Хотя я вообще считаю эту затею глупой! И не понимаю, что ты там надеешься узнать.
– Тебе и не обязательно это понимать.
– Нет, но ты всё-таки скажи мне, как может быть связано самоубийство Дарского с собранием самовлюблённых идиотов?
– Не знаю… Во всяком случае, они уж точно не идиоты.
– А кто?
– Люди с искажённым восприятием реальности, – ответила Мирослава.
– Вот именно! – Шура поднял вверх указательный палец. – Надеюсь, ты не будешь утверждать, что Дарский был одним из них?
– Не буду.
– Хотя лично я считаю, что почти все творческие личности страдают нарциссизмом.
– И тётя Виктория? – спросила Мирослава тоном,
