Андраш Тотис - Убей когда сможешь
«Лучше выбирать простые решения,»
— читала она.
«Тогда выяснится, что простые решения самые удачные. Не надо стесняться: если нужно, подойдите к первому же прохожему. Не стоит признаваться ему в том, что за вами следят, ибо он, возможно, испугается и убежит. Просто попросите его позвать полицейского, потому что у вас потерялась собачонка. Или спросите, который час, поговорите с ним и отойдите со спокойной улыбкой, будто вам обещали помощь».
Марта положила лист бумаги на стол. Пригладила волосы, надела куртку и быстрым, решительным шагом вышла.
— Он не вернется домой, — сказал один.
Второй медленно поднял на него усталые глаза в красных прожилках.
— Оставь! Я тоже не для собственного удовольствия торчу здесь и жду. Но он не придет. Второй сжал руку в кулак.
— Его жена дома. У них горит свет.
— А если он…
— Идиот! Когда мы приехали сюда, он был в «Академии».
Электричество наверху погасло, потом снова зажглось. Они увидели, как в окне показалась голова.
— И женушка ждет его. Нервничает.
Затем в дверях появилась женщина. На мгновенье они остолбенели, но она направилась не к ним. Они посмотрели друг на друга.
— Пойдем за ней?
— Иди. Я останусь здесь.
Пассажир вышел. Он торопился. У женщины были длинные ноги, она шагала по-мужски, быстро. Затем неожиданно остановилась возле старого «пежо». Преследователь не мог разглядеть, но в машине явно кто-то сидел, потому что женщина наклонилась к дверце и, жестикулируя, что-то начала говорить. Мужчина остановился. Медленно повернул и направился обратно к машине. Когда он обернулся, то увидел, что женщина показывает в их сторону и фары «пежо» угрожающе вспыхнули.
— Фараоны, — подумал он и припустился бежать.
Глава одиннадцатая
I
— Ты совершила глупость, — сказал Альбер.
Был ранний вечер, и они лежали рядом в постели. Пробудившись от сна, сопровождавшегося головной болью, они обнялись. Альбер вернулся домой перед рассветом, до утра они разговаривали, потом приняли снотворное, так как, хотя оба смертельно устали, все же уснуть не смогли.
— Ты совершила глупость, — повторил Альбер. — Ты не могла знать, что в «пежо» сидят полицейские.
— Я догадалась, — ответила Марта. — Я сделала, как ты советовал в своей книге.
— В какой моей книге? — спросил Альбер. Он отодвинулся и повернулся на спину. — Думаешь, после всего, что произошло, я буду писать эту чушь? Я напишу лишь, что выживает тот, кому повезет.
Марта не спорила. Она знала, когда от мужа отскакивают все доводы.
— А что будет с руководством для отряда особого назначения? — спросила она. — Ты уже не веришь, что по книгам можно чему-нибудь научиться?
— Я больше ни во что не верю, — сказал Альбер. — И завидую тем, кто не ломает себе ни над чем голову, занят простыми, понятными делами. И они счастливы.
Марта не отвечала.
— Мне следует заняться садоводством, — продолжал Альбер. — Наблюдать, как тянутся вверх растения, ожидать сезонных изменений, поливать, удобрять, обрезать, подстригать и опрыскивать. Я превращу в маленький рай эти газоны у нашего дома. В японский сад.
Марта содрогнулась. У нее не было никаких сомнений в том, что не позднее, чем завтра, Альбер примется губить садик.
— Ты в этом не разбираешься, — осторожно рискнула она.
— Оставь, пожалуйста, — сказал Альбер и, потягиваясь, встал. — В книжной, лавке целая полка заполнена специальными брошюрами по садоводству. Таких руководств там больше всего. Их и еще поваренных книг.
Он исчез в ванной комнате, но голос его проникал сквозь дверь, преодолевал расстояние, и Марта смела поклясться, что в нем звучит торжество.
— Там есть книги и о японском саде, и еще одна, специально для таких начинающих, как я. В нем рассказывается, какой цветок как выглядит, когда его надо сажать. Еще у них есть одна книга о том, какие садоводу нужны инструменты, а другая о том, с помощью каких методов можно достичь быстрых результатов.
Альбер открыл душ, и, пока на голову ему лилась горячая вода, продолжал ораторствовать. Он не слышал ни облегченного, счастливого смеха Марты, ни как жена — со все еще слегка заметным иностранным акцентом — говорит:
— Ты не изменился, мой милый, слава Богу ты не изменился.
