Лин Гамильтон - Этрусская химера

— Он представился мне как Леклерк. Годар говорил, что его фамилия показалась ему похожей на Леконта. Но Годар мог просто ошибиться.

— Итак, Леклерк погиб возле Танеллы. Я читал об этом в газете. Тело еще не идентифицировано, но подразумеваются темные махинации.

— Не только подозреваются, я в этом не сомневаюсь, — продолжила я. — В газетах не говорили, что его сперва одурманили, а потом удавили?

— Давайте не будем задерживаться на этом. Буше повез вас на встречу с Робером Годаром, правильно? Но сперва вы встретились с Дотти Бич и Кайлом. Кто такой этот Кайл? Вы знаете только имя?

— Боюсь, что да, — ответила я. — Он всегда оставался просто Кайлом. Американец, молодой и очень привлекательный. Но, по словам Дотти, он вернулся домой.

— Потом эта Дотти. Вы сказали мне, что знакомы с ней уже много лет?

— Да.

— А вы не конкурировали с ней в деле или, может быть, в любви? Она не была когда-то знакома с вашим бывшим мужем Клайвом?

— Нет. Едва ли. Когда мы познакомились, Дотти была замужем за Хью Холлидеем. Теперь они в разводе. Потом, когда Клайв начал дурить, он выбрал себе женщину помоложе, чем Дотти. К тому же Дотти нравятся более молодые мужчины, чем Клайв.

— А Робер Годар, человек из склепа. Он и в самом деле упал туда?

— Не думаю. На мой взгляд, он мастерски справлялся со спуском в гробницу. Конечно, это мог быть и несчастный случай, но, учитывая все, что произошло потом, я не стала бы в этом ручаться.

— Евгению Понте я знаю, конечно. Апартаменты принадлежали Палладини, как вы уже упоминали. Он занимается страховкой в Риме? А Сезар Розати? Имя это знакомо мне.

— Я познакомилась с ним в Вольтерре. Кроме места нашего знакомства, с этой историей его ничего не связывает. Ему принадлежит какая-то Галерея Розати. Это нужно проверить.

— Возможно, я сумею помочь вам, — сказал он. — Однако имен еще маловато. Постарайтесь подумать еще. Кто мог рассказать тому лицу, которое стоит за всем этим, о самом вашем пребывании в Италии? Кто знал о нем?

— Мой поставщик Луиджи Д'Амато, но я веду с ним дела уже много лет.

— Это не имеет значения. Вы говорили мне, что уже много лет знакомы и с Дотти Бич, и, как мне показалось, не обнаружили при этом достаточной уверенности в ней. Синьор Д'Амато должен возглавить список, поскольку он стал первым, с кем вы имели здесь дело. Однако он не является единственным лицом, знающим о вашей поездке в Италию. Как насчет вашего партнера по бизнесу?

— Клайва? Но он — мой бывший муж, — ответила я.

— Боюсь, что неудачный брак становился причиной не одного преступления, — возразил он.

— Я понимаю это, но Клайв при всех его недостатках просто не мог впутаться в такую историю. Конечно, он мог невольно рассказать кому-то о том, где я нахожусь. Более того, если подумать, он именно это и сделал. Он говорил мне, что в магазин звонил какой-то Антонио, интересовавшийся названием отеля, в котором я остановилась. Клайв посчитал, что Антонио работает у Д'Амато.

— А ваш друг, кажется, вы говорили, что его зовут Роб?

— Роб знает, где я нахожусь, но сейчас с ним невозможно связаться. Его дочь Дженнифер хорошо вышколена и о том, где можно меня найти, расскажет только хорошо знакомому человеку. Она бы передала мне имя и телефон такого человека по электронной почте, но не стала бы называть ему мой номер.

— Но теперь о вашем пребывании в Италии знают многие люди.

— Да, — согласилась я. — Вижу, что дело Лолы оказалось в надежных руках.

Он улыбнулся.

— Вы считаете, что я допрашиваю вас? Ну, разве что самую малость. Однако продолжим. Знаете ли вы, кому принадлежал дом, в котором обнаружили тело Бальдуччи?

— Да, его фамилия упоминалась в газетах. Мауро, Джино Мауро. Он — знаком с Марио Романо. Так сказала мне его дочь.

— Его дочь? Занесите и ее в список. Кого еще мы забыли? — спросил он, ставя передо мной блюдо с дымящимися макаронами и наливая граппы себе и мне. — Кому известно, что вы разыскивали Лейка? Его сестре.

— Да, Бренди. И служанке, и сиделке Бренди Майре. Ее фамилия мне тоже не известна. Она говорила мне, что не имеет возможности связаться с Лейком, но кто-то это сделал. Он знал о том, что я побывала у нее, и даже то, что я принесла ей белые розы.

— Теперь мы говорим о настоящем Кроуфорде Лейке, не так ли? Список уже включает двадцать имен. Кажется, я не ошибся? Двадцать?

— Я забыла упомянуть Анжело. Нового любовника Дотти. Молодой и симпатичный парень, она нашла его в агентстве Евгении Понте.

— Анжело, — повторил он. — Двадцать один.

— Анжело Чипполини, — добавила я. — И еще Альфред Мондрагон.

Сальваторе вопросительно посмотрел на меня.

— Я же говорил вам, что вы забыли о многих лицах. Кто такой Мондрагон?

— Я разговаривала с ним по телефону. Британский делец, занимается торговлей произведениями искусства. Он осуществляет покупки для настоящего Кроуфорда Лейка, однако Мондрагон говорил, что не знает, как связаться с ним. Может быть, врал, может быть нет.

— Итак, двадцать два. А точнее двадцать четыре.

— Двадцать четыре? А кто остальные двое? — спросила я.

— Лола и я, — ответил он. — Жизнь, как я уже упоминал, это умение доверять. И в настоящее время вы не можете слепо довериться никому. Итак, оставим в списке всех двадцати четырех человек, что бы вы там ни думали о своем личном друге, его дочери и деловом партнере.

— Сальваторе, — предложила я. — По-моему, мы можем чуть сузить этот перечень. Возможно, что врагов у меня больше, чем мне известно, но я знаю своих друзей. Давайте вычеркнем вас и Лолу, Роба, Дженнифер, Клайва и Д'Амато. Помимо всего прочего, я крестная детей Д'Амато. Я обедала у него в доме всего пару недель назад. Кроме того, опустим и Сильвию. Это очаровательная и невинная девочка, какими бы там делами не занимался ее отец. Кроме того, мы можем вычеркнуть Годара, потому что он мертв, Антонио и Пьера Леклерка по той же причине, а заодно и Ива Буше. Остаются тринадцать, и этого более чем довольно.

— Почему вы отбрасываете Буше?

— Потому что в итоге я переговорила с ним; он в это дело не замешан, так как слишком ничтожен, чтобы иметь к нему какое-либо отношение. Не его весовая категория. Мне бы хотелось вычеркнуть из этого списка и Бренди, учитывая, что она не имеет возможности покинуть свой дом, однако я полагаю, что при желании она способна найти средства исполнения такого дела. Еще я вычеркнула бы Кайла, и, может быть, даже Анжело, хотя он и работает у Евгении Понте.

— Ну, хорошо. Завтра приступим к делу. Я возьму ваш список и постараюсь выяснить все возможное о каждом из этих лиц. Что-нибудь да всплывет. Мы уже знаем о связи между вашей подругой — я пользуюсь этим словом чисто условно — Дотти и агентством Евгении Понте, а также между Понте, Романо и Бальдуччи, и между Романо и Мауро. Возможно, обнаружатся и другие связи. И если они существуют, я их найду. Но сперва я расскажу Лоле о том, что Лейк разочаровал нас.

— Нет, — ответила я. — Это сделаю я сама. За этим я и приехала сюда.

— Вы уверены?

— Да.

— А что будет потом?

— Не знаю. Вы можете что-нибудь предложить?

— Все это время вы служили кому-то добычей, разве не так? Теперь, по-моему, пора превратиться в охотника. Я имею в виду тех людей, которые все время возникают в вашей жизни? Пора и вам огорошить их своим появлением. Завтра вы вернетесь в Рим и нанесете им по визиту.

Услышав от меня о Лейке и неприятном повороте истории, Лола утерла слезинку. Она похудела, побледнела и вообще казалась больной.

— Ну и хорошо, — сказала она.

— Ничего хорошего в этом нет, Лола. Совсем нет. Это я так гордилась собой и своим делом, что позволила бесчестным людям воспользоваться собой. На вашем месте должна была находиться я.

— Это не так! — возразила она. — Виновата я, а не вы.

— И как вы пришли к этому выводу, Лола? — спросила я. — Какая справедливость может быть в подобной ситуации?

Она надолго отвернулась от меня, рассматривая какое-то пятно на стене.

— Вы по крайней мере намеревались сделать правильную вещь. В отличие от меня. Едва ли я смогу объяснить вам свои чувства, которые ощутила, увидев эту этрусскую гидрию — на вашей постели, на этом жутком розовом одеяле, но хотя бы попытаюсь это сделать. Мне важно, чтобы вы поняли мотивы моего поступка. Невзирая на ваши слова, я была уверена в том, что передо мной — подлинная вещь. И оставлять ее в этом безобразном отеле, среди нелепых красных покрывал и занавесей, среди жутких обоев, казалось мне едва ли не святотатством. Она была настолько совершенна: и мастерством, и формой, и росписью. Ее мог создать только мастер Микали. Я не ошиблась?

— Нет, — ответила я.

— Она была безупречна. Ничего подобного в такой близи мне просто не приводилось видеть. Мне хотелось прикоснуться к ней, провести ладонями по поверхности. — Она чуть усмехнулась. — Как о любовнике говорю, правда? И знаете, это была любовь с первого взгляда. И как обезумевшая любовница я должна была завладеть предметом своей любви. Или это была похоть? Не знаю. Я потратила большую часть собственной жизни на изучение этрусков. Люди начинают смеяться, когда я рассказываю им, что разыскиваю гробницу Ларта Порсены, однако она находится где-то рядом, не так ли? И разве найти ее не будет прекрасным делом?