Мария Брикер - Изысканный адреналин
– Возможно, сохранились какие-нибудь личные дневники или записные книжки вашей дочери? – с надеждой спросил Ильин.
– Ничего не сохранилось, все вещи Инги я вышвырнул на помойку. Уходите! – потребовал Валетов.
– Полагаю, кроме квитанций на денежные переводы, которые ваша приемная дочь все эти годы посылала вам ежемесячно. Ссора не мешала вам подать в суд на взыскание с дочери алиментов и вынудить Ингу платить вам дань, Константин Макарович? Нет? – резко сказал Ильин – не удержался, захотелось вдруг унизить этого болвана, который так и не понял, что своими полканскими методами воспитания изуродовал девочке жизнь. И ясно вдруг стало, почему его супруга так убивается. Совсем не из-за смерти Инги, а из-за того, что лишилась кормушки. Мерзость какая! Возможно, Инга Валетова не стала бы таким чудовищем, если бы ее просто любили – любили такой, какая она есть, а не били бы ремнем за каждую провинность и непослушание. Жестокость порождает жестокость. Торчинский всю жизнь Ингу опекал, содержал, а она избавилась от него, используя смерть любовника в грязной игре за власть. Хотя кто знает, что стояло за этими отношениями? По словам Штерна, продюсер был беспощадным человеком, возможно, от тирана-папаши Инга попала в лапы другого тирана. Что показательно: продюсер так и не развелся, его супруга проживала вместе с детьми за границей. Возможно, поэтому они с Ингой не жили вместе. Возможно, причины были иными. Участники драмы мертвы, и правда уже никогда не выплывет наружу. И желания познавать тонкости взаимоотношений Валетовой с Торчинским у следователя не было, как не было жалости к подполковнику в отставке и его супруге, потерявшим дочь и кормушку.
Ильин вернулся домой с тяжелым сердцем и всю ночь ворочался, пытаясь избавиться от чувства раздражения. На работу Андрей Витальевич приехал разбитым, и там его ждал очередной сюрприз – Золотникова нашли.
* * *Нынешнее лето душило жарой. Дожди, пролившиеся на землю на прошлой неделе, остудили ее ненадолго, влага впиталась в почву, как в губку, и она снова задышала жаром и потрескалась под палящими лучами солнца. Пожухла трава, нагрелся асфальт, листья на деревьях поблекли. Москвичи, которым пришлось остаться в городе, тихо сходили с ума, прели в раскаленных автобусах и задыхались в душном метро по дороге на работу, плескались в фонтанах, охлаждались мороженым, ледяной колой и пивом. Работать было лень. Продуктивно трудиться могли лишь редкие счастливчики, у которых на рабочих местах были установлены кондиционеры. В кабинете у Ильина кондишен не был предусмотрен, лишь вентилятор, монотонный и вредный для здоровья, потому что через пять минут его работы от назойливого шума начинала болеть голова и повышалась общая раздражительность.
Оказавшись за городом, в районе двадцатого километра Минского шоссе, Андрей Ильин впервые за два дня вдохнул полной грудью. Несмотря на довольно оживленное движение транспорта, воздух здесь был насыщен кислородом. Правда, дышать полной грудью пришлось недолго. Труп гражданина Золотникова, найденный в глубоком кювете рядом с обочиной, пролежал на жаре двое суток, и даже привыкший ко всему Климов работал в марлевой повязке.
– Передоз, – заключил эксперт. – Явных следов насилия нет. Он сам себе летальную дозу герыча вколол.
– Сам-то с усам, только как он в канаве оказался? – возразил Прохоров.
– А это уж вы сами разбирайтесь, други. Следов насильственной смерти нет. Небольшие царапины на открытых участках тела, лице и кистях – ободрался, когда скатывался с возвышенности. По характеру царапин могу предположить, что Золотников был еще жив. Проверьте, может, героин слишком чистый. В кармане еще одна доза. О том, что героин чистый, Золотников мог не знать. И вот еще что: на лице частички силикона и грима. В волосах, в районе висков, дрянь какая-то белая. Не пойму, что это.
Климов снял маску и перчатки, выбрался из канавы, разминая затекшую спину, стал прохаживаться вдоль шоссе.
– Виски он себе подкрашивал, чтобы смотрелись седыми. И костюмчик на нем именно тот, который описывала свидетельница. Светлый, в полоску. Все сходится – Штерн прав, – подвел итог Ильин. – Золотников изображал Бутырского, чтобы на банкира подозрение пало. Отыграл свою роль, и от него избавились, причем в тот же день, как грохнули Валетову.
– Идеальное преступление, – влез Прохоров. – Приехали на машине, Золотников ввел себе обычную дозу, не подозревая, что герыч чистый, – и привет! Его выпихнули из салона, столкнули вниз и уехали. Хрен докажешь, что это убийство. Наркоша с передозом в канаве. Повезло, что труп вообще так скоро нашли, чистая случайность.
– Почему? – спросил Климов.
– Потому что автомобилисты останавливаются в этом месте редко – здесь писать неудобно, – объяснил криминалист.
– Интересно, откуда Золотников знал, в какой костюм будет одет банкир в день смерти Валетовой? Сам следил? Или ему кто-то доложил? Жаль, что у Золотникова мобилы нет при себе. Видно, убийца от его телефона избавился. Климов, ты бы поторопился с результатом вскрытия Валетовой, а? – заныл Андрей Витальевич. – На анализы хочу взглянуть.
– Все готово, пришлю, как вернемся, но могу и устно изложить.
– Ну!
– Прохорову надлежит вручить орден.
– Тетродетоксин? – спросил следователь. Климов кивнул.
– Вау, неужели Валетова и правда фугу объелась? – изумился криминалист.
– Там такая концентрация в крови, что потребовалось бы съесть несколько килограммов этой рыбки, – усмехнулся Климов. – Эх, как же за городом хорошо. Красота!
– Ага, – Ляличкин радостно поддакнул. Дитя железобетона разомлело от окружающей обстановки и болталось без дела.
– Ляличкин, блин, ты зачем трогал Taraxa– cum?! – вдруг заорал Прохоров, развернув опера за плечи и пристально вглядываясь в его лицо.
Ляличкин побледнел.
– Не трогал я ничего такого, – возразил с ужасом оперативник.
– Трогал, Григорий, не спорь, мы видели. А трогать Taraxacum, тем более вдыхать его аромат – это, знаешь ли, чревато, – покачал головой Климов.
– Плохо дело, Ляличкин, – вздохнул Ильин. – Taraxacum – это тебе не хухры-мухры. Теперь у тебя нос, понимаешь… Нос у тебя… Эх, Ляличкин! Хотел я тебя в МВД за инфой отправить, а теперь даже не знаю, как поступить.
– Чего, чего у меня там, мужики?! – чуть не плача, залепетал оперативник, пытаясь смахнуть невидимую опасность с лица. – Что у меня на носу?
– Ладно, – не выдержал Климов, самый сердобольный из всех, – хватит издеваться над человеком. Taraxacum, Ляличкин, – это одуванчик. Плохо ты ботанику в школе учил! Нос вытри, он у тебя весь желтый.
– Дураки какие-то, – обиделся оперативник и удалился в милицейский «рафик» под громогласное ржание сослуживцев.
Всю обратную дорогу Ляличкин обиженно куксил физиономию и тер нос. А Ильин размышлял над делом. Выходило, что прав он оказался. Убийство Инги Валетовой было тщательно спланировано, причем таким образом, чтобы в очередной раз подставить Бутырского. Только сделал это не Золотников, он был лишь исполнителем, как и Валетова. Кто же организатор?
Пальчики на пульте не проходили по криминалистическому учету, но, по словам Прохорова, несомненно, принадлежали женщине. Делать выводы о половой принадлежности убийцы на основании этого заключения было нельзя, телевизионный пульт не являлся орудием преступления, но Андрей Витальевич интуитивно чувствовал, что за всеми убийствами стоит особь, принадлежащая к прекрасной половине человечества: слишком уж изощренно было все спланировано. У следователя вдруг возникла ассоциация с матрешкой. Сколько смертей – Мариновский, Торчинский, Валетова, Золотников, – каждое преступление вытекало из предыдущего. В сущности, Штерн шел по верному пути в своих рассуждениях, но остановился на полдороге, не дошел до истины. Вряд ли гроссмейстер ошибался в мотивах Золотникова и Валетовой, но теперь стало ясно, что убийца умело манипулировал этими мотивами своих помощников, чтобы добиться своей цели – столкнуть Уланскую с Бутырским и подставить их. Да, с серьезным противником он столкнулся! Цель понятна, но мотивы покрыты тайной. Одно очевидно: они гораздо глубже обиды наркомана и желания Валетовой прийти к власти. Тут явно серьезные психические проблемы, идея фикс.
Из головы не выходила загадочная Зозулечка. Что показательно, в записной книжке и сотовом телефоне Валетовой Зозулечки не оказалось, но зато нашелся сотовый номер Ольги Андреевны Бутырской. Вроде бы ничего особенного, учитывая, что Валетова когда-то работала на Бутырского и могла как-то взаимодействовать с его женой, но номер глаз царапнул, и Ильин дал запрос на его проверку. Однако единственной ниточкой, которая могла бы привести следователя к разгадке на данный момент, было необычное орудие преступления – яд тетродетоксин. Откуда он взялся у преступника? С поисков ответа на этот вопрос и следовало начинать.
