Василий Веденеев - Рэкет по-московски
Некоторое время Борис Иванович медлил, потом, решившись, быстро набрал знакомый номер телефона.
— Глеб Николаевич? Хочу с вами увидеться. Думаю, наши желания совпадают?.. Нет, ресторана не предлагаю. Если не против, приезжайте ко мне на работу, я предупрежу внизу, чтобы вас пропустили…
Положив трубку, откинулся на спинку кресла. Пора все ставить на свои места, хватит ожидания, которым проклятый милиционер, выматывая нервы, заставляет торопливо бежать по собственной жизни в никуда. Хватит! Соломатин не глупый, но упрямый человек. Упрямый или упорный? Ум не совместим с тупым упрямством, в отличие от трудолюбивого упорства, способного помочь достичь многого.
Нет, надо с ним поговорить, и правильно, что сам сделал первый шаг навстречу неизбежному разговору. Наверняка Соломатин уже и на Бориса Ивановича нарыл целую кучу навоза. Вот и попробуем ее разгрести, раскидать…
Соломатин пришел в четыре. Осунувшийся, с воспаленными глазами, он показался Усову более доступным, человечным и слабым.
— Поговорим? — предложил Борис Иванович. Меня продолжает беспокоить судьба семьи покойного Коли Филатова. Постоянно, знаете ли, атакует его вдова, дочь у нее ушла из дома и вообще…
— Хотите, расскажу занятную историю? — неожиданно предложил Соломатин. — Думаю, вам будет интересно.
— Если считаете… — улыбнулся Усов.
— Считаю… Жил-был некий молодой человек, завидовавший чужой удачливости, достатку и благосостоянию. Судьба ему улыбнулась: он нашел единомышленника в лице тестя, безошибочно почуявшего в нем волчью хватку дельца, способного совершить даже преступление, но… чужими руками… Молодой человек ко всему прочему был еще и дьявольски осторожен. Потихоньку он начал перенимать кое-какие связи и входить в дела стареющего день ото дня тестя, пока не занял его место.
Итак, наш молодой человек стал своим в деловом мире, сумев высоко подняться по служебной лестнице. Жилось ему хорошо, все было, только не давала покоя жажда еще большей власти, еще большего количества денег. И тут ему пришла в голову мысль — не обложить ли данью подпольных компаньонов, забирая ее в собственный карман?
Потрошить, а потом вновь давать им возможность заработать на сделках, чтобы восполнили утраченное, и снова потрошить.
Кто ищет, тот находит!
Нашлись люди, способные узнать подноготную о любом человеке, а затем шантажировать его, вымогать дань угрозами и насилием. Подобный метод крепче привязывал компаньонов друг к другу, заставлял жаться в кучку, ища поддержки, защиты и помощи. Но тут возникло осложнение — являясь главным «поставщиком по февралю», нельзя одновременно афишироваться как вымогатель. И тогда родился Оракул.
— Кто родился? — переспросил Борис Иванович.
— Оракул, — повторил Соломатин. — Голос, отдающий приказы по телефону, всеведущий и всевидящий глава темного мира дельцов, содержащий на иждивении уголовников. Вот кто! Родился и начал активно действовать, усмиряя непокорных, поощряя примерных, творя суд и расправу, определяя размеры взимаемой дани.
— Страшные вещи говорите… — не выдержав, заерзал Усов. — Это же коррупция и организованная преступность!
— Страшные, — согласился Глеб. — Но характерные для развитого социализма нашего общества. Вспомните публикации в газетах об Узбекистане! Итак, дело шло неплохо, пока не возникла необходимость подмять под себя еще одного человека — в него уперлись многие вопросы снабжения левыми стройматериалами. Представьте, действующие лица отлично знали друг друга, но общались, как оборотни, живя в вечном страхе перед вечерними телефонными звонками и закладывая Оракулу один другого в надежде получить доступ к выгодному делу и уменьшить размер налагаемой на них дани.
Скорпионы в банке, да и только! А вот один оказался не такой, заерепенился, взбунтовался, хотя Оракул был полностью осведомлен обо всех его делах, планах на будущее, чуть ли не мысли читал. Пришлось с упрямцем рассчитаться, поскольку тот догадался, кто дирижирует оркестром махровых расхитителей и уголовников.
— Вы о Коле? — побледнел Усов. — Его что, убили? Какой кошмаг! Вы нашли убийцу?
— Да. Его убили вы, Борис Иванович. Не сами, конечно, — заметив протестующий жест Усова, добавил Соломатин. — Чужими руками убили, поскольку всегда были дьявольски осторожны.
— Сказки! — усмехнулся Борис Иванович. — А вы, подполковник Соломатин, ответите за гнусные инсинуации. Я позвоню Милованову.
— Он подал рапорт об уходе на пенсию, — с притворным сочувствием развел руками Глеб. — А следствие располагает необходимыми документами. В последнее время Оракул никому не звонил, и вы прекрасно знаете, почему не слышно хорошо поставленного баритона брата вашей жены, бывшего актера, вступившего с вами в преступную сделку. Знаете и о судьбах Виктора Степановича Рунина, Шаулова и многих других. Поэтому торопитесь решать дела, устраивать алиби, где угрожая, где умасливая…
— Ордер на арест есть? — останавливая его, Усов поднял ладонь. — Или будете продолжать беспочвенные оскорбления?
— Ордер есть, — поиграл желваками на скулах Соломатин. — Внизу ждет машина…
— И ваши люди в приемной, — закончил Усов. — Так?
Не дождавшись ответа, он встал, подошел к окну, попробовал его открыть, потом зло рванул не поддающуюся створку рамы. Заметив, как напрягся Соломатин, желчно усмехнулся:
— Не беспокойтесь, я не собираюсь бросаться вниз. Я, видите ли, большой жизнелюб. — Борис Иванович ослабил узел галстука, подставил разгоряченное лицо струе воздуха, идущей из окна.
Достал трубочку с нитроглицерином, бросил под язык маленькую таблетку.
— Сам виноват, недооценил вас… И все из-за любопытства проклятого получатель! Так и знал, что Коля назвал ему мое имя.
— Имеете в виду Фомина? Парень ничего не знал! — глядя в спину Усова, глухо сказал Глеб. — Он только хотел узнать правду. Еще одна искалеченная судьба на вашей совести.
— Бросьте, — не оборачиваясь, передернул плечами Борис Иванович. — Каждый знает, на что он идет. И братец моей Таисы, за хорошие деньги согласившийся стать Оракулом, знал. Для него это была еще одна роль — увлекательная, интригующая, в духе Шекспира. Актер не мог не играть… Все знали, и ваш Фомин догадывался, если точно не знал. Хотелось, чтобы с Филатовым работал молодой, достаточно интеллигентный парень. Я хорошо изучил и покойного Колю, и его привычки. Такого искали, и подвернулся Фомин. А вы — «искалеченная судьба»! Его без меня покалечили, если на такие дела пошел, ясно? Много лет подряд нам сверху подавали примеры восточной роскоши и неги, получения всяческих наград и отличий, именного оружия и орденов с бриллиантами, пример непогрешимости и нахождения вне всякой критики, пребывания над законом. Думаете, это проходило зря, летело мимо тех, кто хотел не только слушать убаюкивающие сказки о процветании, но действительно процветать? Я не желал смерти Коли… Меня вообще тогда не было в городе, его судьбу решили без меня. С перепугу…
Усов отошел от окна, прошаркал к креслу, стоявшему напротив Соломатина, тяжело опустился в него, раздувая щеки от мучившей одышки. Немного помолчал, сидя с полуприкрытыми глазами. Губы у Бориса Ивановича приобрели нездоровый синеватый оттенок, резко обозначились мешки под глазами.
— Вам нехорошо? — встревожился Глеб. Этот человек не имеет права умирать, не представ перед судом.
— Мне? — приоткрыл глаза Усов. — А вы как думаете? Полагаете, я радуюсь предстоящему переселению в тюрьму? Это было бы по меньшей мере идиотизмом. Знаете что? У вас все равно ничего не выйдет. Да-да, не выйдет! Вот посмотрите, я скоро буду опять на свободе. К моим услугам лучшие адвокаты и благодарные мне люди повыше вас рангом, и предстоящие амнистии. Ваше время, уважаемый Соломатин, пришло ненадолго! Скоро всем надоест играть в демократию, поскольку таких, как я, не один и не два, а все мы вовсе не желаем подобных переселений.
— Надеетесь на возврат старого? — криво усмехнулся Глеб.
— Надеюсь? Нет, я уверен! Даже если вам, паче чаяния, удастся дотащить дело до суда и заставить судей приговорить меня к сроку, то будьте спокойны — я выйду из ваших колоний. И там люди моего круга живут, не помирают. Все переживу, но выйду!
Тогда берегитесь, подполковник! Впрочем, я полагаю, еще до того момента вы будете уже уволены. Такие, как вы, никогда не получают полковничьих погон! Вы не научились и уже не научитесь жить в ладу с сильными мира сего, поэтому никогда не будете полковником, не займете руководящего кресла, не будете мешать нам.
А я не совью себе удавочки из распущенных шерстяных носков, не повешусь в камере, нет! Я буду с помощью ловких адвокатов отбиваться от каждого слова, направленного против меня. Вы, к сожалению, неглупый человек и должны понимать: выдвинутые против меня обвинения еще надо суметь доказать! И не только на следствии, но и на суде. А ведь я старый, нездоровый человек, могу и с ума сойти…
