Павел Амнуэль - Мир «Искателя», 2004 № 04
— И что вы от меня хотите?
— У вас находится пульт дистанционного управления. Видите ли, машина, при помощи которой можно совершать перемещения в пространстве, как бы сказали ваши фантасты — «телепортироваться», — сложна и громоздка. Поэтому, для того чтобы вернуться, необходим этот пульт. Без пульта он не сможет вернуться обратно, и поэтому он идет за вами.
— Ну, так заберите его.
— Не получится. Он никогда не приблизится к нам.
— Значит…
— Значит, придет к вам, и мы постараемся его схватить и отправить домой. Вы же рыбак, вы же знаете, что такое «ловить на живца».
— Не думаю, что мне это все нравится. А сами вы что, справиться не можете?
— Понимаете, вдвоем мы не сможем ни окружить его, ни заманить в ловушку.
— А почему вдвоем? Почему нельзя побольше народа прислать?
— Ага, — снова встрял дьявол, — а вы за каждым браконьером ОМОН посылаете.
— Так вы относитесь к нему как к обычному браконьеру?
— А вы хотите, чтобы мы относились к нему как к вселенской катастрофе?
— Вам не кажется, что это, мягко говоря, цинично?
— Кто бы говорил. А поросенка вскармливать, за ушком ему почесывать, в пятачок целовать, а потом раз — и под нож, это не цинично? А на бедного зайца с ружьем и собаками? Причем не от голода спасаясь, а удовольствия для. Это как, Сергей Александрович?
— Я не охотник.
— Простите великодушно, запамятовал. Вы же у нас рыбак. Лежит себе карась в тине, о вечности размышляет, а тут его хоп — и на сковородку. Опять-таки замечу — исключительно ради удовольствия.
— Вы не путайте кислое с пресным!
— А почему? Потому что вы царь природы? А бедный карасик бездушен и неразумен? Вы так решили и этим себя оправдали.
— В природе всегда рядом с травоядными находятся хищники. И быть хищником не зазорно.
— То есть вы себя приравниваете к зверью?
— Человек — часть природы.
— Да ни один зверь не охотится ради удовольствия! Только по необходимости! А что касается бездушности и неразумности карася, то смею вас заверить, что разница между ним и вами гораздо меньше разницы между вами и нами.
— Хватит спорить. Время уходит, он приближается.
— Погодите. У меня еще есть вопросы. Этот пульт сломать можно? И что будет, если он сломается?
— Сломать можно все. А если он сломается, хорошего ничего не будет.
— Например?
— Например, он навсегда останется на Земле и никогда не сможет вернуться.
— Чем это нам грозит? Ведь ему нужны только подонки, негодяи и прочая сволочь? Чем меньше их на земле останется, тем лучше.
— Не совсем так. Видите ли, на Земле должно соблюдаться энергетическое равновесие. Если забрать, скажем, часть отрицательной энергии, то ее количество должно будет восполниться за счет положительной энергии. Другими словами, люди, до сих пор являющиеся сугубо положительными, станут совершать мерзкие поступки, то есть вырабатывать отрицательную энергию.
Кроме того, наш браконьер идет напролом, для него не существует этических норм…
— Как у вас перед карасем! — не удержался дьявол.
— …и он вполне способен погубить немало хороших людей. Кстати, все ли из им уже погубленных заслуживали смертной казни?
— Хорошо, согласен. Пойдем дальше. Поймать его без меня вы не можете. А уничтожить?
— А у вас что, за браконьерство смертная казнь положена?
— Понятно. Следующий вопрос. Почему он не идет собирать энергию на войну? У нас полно таких мест.
— А с чего вы взяли, что война — это скопление отрицательной психоэнергии? Вовсе нет. Львиная доля участников боевых действий считает, что воюет за правое дело. Праведный гнев — мощный заряд положительной энергетики.
— Теперь расскажите, как этот пульт работает.
— Элементарно. Смотрите. Нажимаете на этот выступ — попадаете к нам. Если на этот — соответственно, к ним.
— А если сразу на оба?
— Исключено. Блокировка, как у вас говорят, — защита от дурака.
— А все-таки?
— В теории бы вас просто разорвало на две части. Кстати, вы можете жать на что хотите.
— Уже жал. Никакого эффекта.
— Все правильно. Он подчиняется только конкретному хозяину. Даже мы не можем им воспользоваться.
— Теперь о вашем браконьере. Чем его можно взять?
— Вы его ничем не возьмете. Мы можем. Для этого его нужно заманить в такое место, где его возможность передвигаться будет ограничена. Там мы спеленаем его своего рода энергетическими сетями и отправим домой.
— Если сбросить его в воду?
— Не получится. Долго объяснять, но мы не сможем захватить его в водном пространстве.
— Болото?
— Проходимое?
— Местами. Местами топь.
— Можно попробовать. Где оно находится?
— Сейчас карту принесу.
— Не нужно. Просто представьте карту поотчетливей. Так, все понял. Ну, мы пошли.
— Погодите. Маше угрожает опасность?
— В обычной ситуации — вряд ли. Но сейчас… Знаете, у нас тоже иногда берут заложников. Правда, пока он уверен, что легко справится сам… Впрочем, не знаю.
— Сколько у меня времени?
— Думаю, до утра. Часов до семи. Будьте осторожны, мы на вас надеемся.
Сергей остался один и задумался. Лучше всего сняться с утра и отправить Машу к старикам. С этой мыслью он залез в палатку и лег. Уснуть ему не удалось, и он проворочался до половины шестого.
Чужак приближался. Он шел быстрее, чем ожидалось.
Проснувшись, Маша долго не могла понять, почему нужно уезжать с такого хорошего места и от такой приятной компании. Пока Сергей упаковывал вещи, она сидела на пенечке и ворчала.
Из палатки, позевывая, вылез Олег. Потянувшись, он обернулся и заметил, что новые знакомые собираются уезжать. Будучи по природе добрым и общительным человеком, Олег расстроился.
— Что случилось? Куда спешите? А я надеялся в нарды отыграться.
— Да ну его! — Маша и не пыталась скрыть плохого настроения. — Разбудил среди ночи, ничего не объяснил. Собирайся, говорит, и все тут!
— Какая тебя муха укусила? С вечера все вроде нормально было, мы же собирались даже чемпионат залива по ловле устроить?
Сергей подошел к Олегу поближе.
— Слушай внимательно и не задавай вопросов. Если сюда придет человек, смуглый, похожий на араба или кавказца, ни в коем случае не подходите к нему, не заговаривайте и тем более не задирайте. Понял?
— Ничего не понял. Объясни толком.
— Запомни дословно. Если сюда придет человек, смуглый…
— Этот, что ли?
Сергей резко обернулся. От протоки к нему шел Чужак. В мозгах у Сергея пронеслось, что путь к лодке отрезан и спасаться придется по суше и по суше же вести его на болото.
Схватив Машу за руку, Сергей потащил ее прочь от берега. Та неожиданно заупиралась.
— Никуда я не пойду, пока не объяснишь, в чем дело!
— Дура, мать твою! Жить хочешь — беги!
То, что Сергей впервые в жизни обругал ее, благотворно подействовало на Машу, и она припустилась за ним со всех ног.
Неухоженный лес — не лучшее место для занятия бегом. Стоило немного в него углубиться, как темп бега значительно упал. Бурелом есть бурелом. Поваленные деревья, пни, кустарник, торчащие из земли корни — все это играло на стороне Чужака. Маша упала два раза, Сергей — один. Чужак шел внешне не торопясь, но по прямой, напролом. Его не смущали все те преграды, которые не давали оторваться беглецам. Он просто сметал все на пути, треск стоял на весь Селигер. Сергей сообразил, что так им не убежать и нужно пробиваться к берегу.
— Чего ты не стреляешь? — задыхаясь, спросила Маша.
— В него бесполезно стрелять. Держи левее, к берегу надо прорваться.
— Почему?
— Тебе сейчас объяснить или все-таки попозже? Давай, нажимай!
Им удалось, сделав полукруг, выйти из чащи. Прибрежный лес, ежегодно подчищаемый рыбаками и туристами, давал больше возможностей для маневра и скорости бега. Впрочем, скорость из-за усталости падала.
Из последних сил они сделали рывок и оторвались от преследователя.
— Я больше не могу, мне нужно отдышаться! — Маша просто плюхнулась на песок.
Сергей огляделся и прислушался. Преследователя не видно и не слышно. Зато доносился шум мотора. Чья-то лодка, не видимая за камышом, приближалась к тому месту, где находились беглецы.
Чужак смотрел вслед скрывшимся из вида Сергею и Маше. Потом он словно принюхался и, развернувшись, тем же размеренным шагом пошел вдоль берега обратно.
— Ну сколько раз вам повторять, ну не знаю я, в чем дело! — Олегу уже надоело рассказывать друзьям о бегстве Маши и Сергея от «араба».
— А с вещами чего делать? Они тебе ничего не сказали?
— Не успели. Да и не собирались они их здесь оставлять. «Араб» этот, по всему видать, пришел раньше, чем они его ждали.
