Светлана Алешина - Бальзам на душу
Вдруг пальба стихла, и мы разом подняли головы. Ничего не было слышно. Прямо над нами завис вертолет, и от грохота закладывало уши. Мы подползли ближе к дороге.
Трое бежали к автобусу. Макс – я узнала его по синякам на лице – с остервенением палил из короткого автомата по вертолету. Один из бежавших на секунду обернулся, и я узнала Куницкого.
Виктор сосредоточенно и невозмутимо возился с пультом. Мне показалось, что у него что-то не ладится. Но в этот самый момент на месте, где стояла машина, вдруг вспух огненный шар ослепительного оранжевого цвета, а потом шарахнул оглушительный взрыв, который будто сдул с дороги всех, кто там находился.
Едва мы пришли в себя, как из чащи с треском выломились люди в бронежилетах, с автоматами наперевес и страшными голосами приказали нам не двигаться. Виктора обезоружили, а старший группы связался по рации с вертолетом.
Сидя под прицелом автоматов, я меланхолически наблюдала, как полицейские собирают по кустам оглушенных контузией бандитов. Честно говоря, мне так и не удалось толком рассмотреть всех, но можно было ручаться – если у кого-то из них до сих пор не было седых висков, то теперь он обзавелся ими наверняка.
Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась. Полицейский протягивал мне рацию и многозначительно тыкал пальцем в небо. Я прижала к уху шипящую потрескивающую коробочку и услышала до боли знакомый голос полковника Карпенко:
– Слухай, Бойкова! – проревел он. – Я тебе обещал, шо если еще раз увижу, то тебе нехорошо будет? Я от своих слов не привык, знаешь, отступаться. Так благодари бога, что я теперь на небесах и мне тебя отсюда ни хрена не видно! Даю тебе последний шанс. Пока я тут с ушкуйниками этими занимаюсь – тебя чтоб мигом след простыл, поняла? Езжай на вокзал, садись на любой поезд и беги без оглядки!
– Да как же я доберусь до вокзала? – обиженно сказала я. – Подбросили бы, господин полковник!
– Я тебя подброшу! – пробасил Карпенко. – А как доберешься – твое дело. Бог поможет. Он, я гляжу, на твоей стороне… – Полковник некоторое время помолчал, а потом вдруг добавил ворчливо: – А вообще, ты, Бойкова, молодец. Правильно насчет пальчиков подсказала. Артура Кунитца уже два года Интерпол ищет. Тут ты угадала… Только учти – поймал-то его все-таки я! – рявкнул он угрожающе.
– Ну, раз поймали, Коробейниковых-то надо отпустить! – заметила я.
– Всему свое время, Бойкова! – пробурчал Карпенко. – Это так быстро не делается. Разобраться надо. Я так думаю, пусть посидят пока – может, поумнеют… А ты мотай на ус, что я сказал. В общем, прощай, Бойкова! А рацию передай-ка сержанту!..
Я возвратила рацию полицейскому. Тот выслушал приказание полковника и махнул рукой своим людям:
– Веди их наверх! – крикнул он. – Вертушка там сядет!
Вертолет зарокотал еще громче и медленно поплыл над верхушками деревьев, забирая все круче, и наконец скрылся из глаз. Мимо нас провели арестованных бандитов. В наручниках, топая гуськом друг за другом, они смахивали на землекопов, окончивших нелегкую смену. Только Куницкий еще как-то пытался доигрывать роль джентльмена и делал вид, что происходящее его не касается. Это не слишком хорошо у него получалось – наручники мешали ему принять горделивую осанку. Вдобавок у Куницкого то и дело непроизвольно дергалась щека и подмигивал глаз, придавая ему неожиданно разбитной вид.
Поравнявшись со мной, Куницкий вдруг остановился и посмотрел прямо в глаза. Даже сейчас, когда я была уверена, что ничего мне не грозит, от этого взгляда мороз пробежал по коже. Щека Куницкого угрожающе дернулась, и он сказал:
– Вот как бывает, пани Ольга! Бруно совершил ошибку, когда не решился прикончить вас в Тарасове. Ему показалось, что так будет безопаснее. Ужасная ошибка! Но я поступил еще глупее, когда доверил это дело Бруно. Если бы я сам поехал в Тарасов, все было бы по-другому.
– Не огорчайтесь, – сказала я. – Человеку свойственно ошибаться. Говорят, вас разыскивает Интерпол. Как думаете, сколько вам припаяют? Не за ошибки, конечно. За то, что вы делали без ошибок.
Куницкий ничего не ответил, но по его внезапно помертвевшему лицу я поняла, что задела самое больное место. Наверное, секретный архив был его последним шансом, за который он хватался как за соломинку. Недаром Интерпол так быстро отреагировал на его «пальчики» – слишком много на них было крови.
– Хватит болтать! – зло сказал один из полицейских, бесцеремонно пихая Куницкого в спину. – Проходи!
Тот пошатнулся, потерял равновесие и, чтобы не упасть, был вынужден почти побежать, смешно перебирая ногами. Через мгновение вся группа скрылась за деревьями. Я обернулась к Виктору и сказала:
– Не скажу, чтобы у меня совсем пропала охота порыться в развалинах, но все-таки гораздо больше мне сейчас хотелось бы увидеть наших – Кряжимского, Маринку, Ромку… Ужасно по ним соскучилась!
– Я тоже, – улыбнулся Виктор.
Мы повернулись и пошли по лесной дороге. Где-то за деревьями замирал рокот вертолета. От дымящейся воронки на обочине пахло гарью.
Неожиданно за поворотом мы увидели знакомое ярко-желтое такси, возле которого прохаживался неунывающий пан Барабаш. Он приветствовал нас как лучших приятелей.
– Что вы здесь делаете, предатель? – удивилась я.
Барабаш протестующе взмахнул рукой и сказал с укоризной:
– Вот это напрасно, пани Ольга! Мы все стали жертвой обстоятельств. В таких случаях нет смысла обижаться. Я ведь не герой, как этот молодой человек, – он кивнул на Виктора. – Но я помню свой долг. Поэтому, едва обстоятельства изменились, я уже на своем посту! Прошу садиться! Полковник приказал во что бы то ни стало отвезти вас на вокзал… Скажу по секрету, он просто хочет, чтобы все лавры достались ему. По-моему, это не слишком благородно, как вы считаете?
– Нам все равно, – ответила я, усаживаясь на заднее сиденье. – Мы сделали, что хотели. Лавры нас не интересуют. И еще по вашей милости у нас кончились почти все деньги. Не дергайтесь, никто не собирается предъявлять вам претензии. Мы уезжаем, Барабаш!
