Анна Данилова - Пожиратели таланта
Лиза и Глафира спустились, уговорили Ирину бросить свои сигареты и поесть.
– Ира, возьми себя в руки, – говорила ей на ухо Лиза, подталкивая Ирину к столу. – Ты сейчас в семье самая сильная. Посмотри на своего мужа, да он же расклеился совсем. Еще немного, и впадет мужик в депрессию. Еще в петлю полезет... А Оля? Она же совсем маленькая. Ты о ее будущем должна позаботиться. Вот поедите сейчас, поспите часа три-четыре и засветло отправитесь в Самару. А там пройдете паспортный контроль, и все – считай, дело в шляпе! В Берлине вас встретят наши друзья, они замечательные люди.
– Спасибо вам...
– И не плачь. Бери дочку, садись за стол. Выпей немного водочки... ну!
* * *После ужина, когда Глафира укладывала спать Тайлеров, Гурьев и Родионов оставались на улице, о чем-то увлеченно беседуя и уничтожая при этом последние запасы алкоголя, а Денис осваивал посудомоечную машину, Лиза укачивала Магдалену и пыталась воссоздать по имевшимся у нее обрывкам информации последние дни и часы жизни Любови Гороховой.
Понятное дело, что обо всех событиях той ночи, проведенной ею в номере Мещерского, она, возможно, так никогда и не узнает. Но все может быть и по-другому.
* * *Маленькая Магдалена наконец уснула, Лиза вышла из спальни, спустилась вниз и вышла в сад. Маленькие светильники освещали тропинку, ведущую к беседке. В саду было свежо, пахло распустившимися пионами. Послышались шаги, и перед Лизой возникла закутанная в шаль Глафира.
– Мне надо с тобой поговорить, – сказала Лиза.
– Говори.
– Мне кажется, я совершила ошибку, навестив сожительницу Юдина. Возможно, я спугнула его.
– За ним же следят? Где он сейчас? Что говорит Мирошкин, ты звонила ему?
– Вчера, как я тебе рассказывала, Юдин где только не был. И у брата Шторина, Аркадия, и в отделе опеки, и в детском доме, и в Зоналке... Там он встречался с одной женщиной по фамилии Орешина.
– А потом?
– Потом он вернулся домой, ну то есть к Головко. Сегодня утром он, похоже, долго спал, вышел из дома приблизительно в двенадцать часов, сел в машину...
– У него что, своя машина?
– Нет, что ты! Это машина Головко. Одна из трех! И потом наши люди его потеряли.
– Может, он снова поехал в Зоналку? Учитывая, что он, как ты говоришь, альфонс и обхаживает богатеньких дам...
– Он может быть где угодно. Говорю же – это я во всем виновата, спугнула его! Но, с другой стороны, я и хотела это сделать, чтобы он, в том случае, если деньги у него или у Юдина, заметался, забеспокоился бы, попытался скрыться с деньгами. – А вы все-таки считаете, что деньги у них?
– Мы с Гурьевым действительно не знаем, где деньги. Но Дима сказал Тайлеру, что деньги найти невозможно, они безнадежно исчезли, – чтобы поскорее отправить его из страны. Чтобы он и думать забыл о них! Если нам удастся их найти, в чем я тоже сомневаюсь...
– Лиза, вы что, вернете их Тайлеру? Чтобы он снова построил какой-нибудь цех и начал производить эту гадость?!
– У нас обеих – дети, Глаша. У меня Магдалена – маленькая принцесса, которую я люблю больше жизни. У вас с Димой – два сына. Это сейчас мальчики еще кроткие, как овечки, поехали со своей теткой Надей в город, в детский театр. А вот подрастут они, и начнется: клубы, рестораны, дискотеки... Ты и оглянуться не успеешь, как им дадут попробовать эту дурь. И вот тогда ты вспомнишь эту историю, Тайлера и его цех...
– Лиза, ты что-то придумала?
– Да, но об этом позже. Для начала давай все закончим, разберемся с делом Любы, поймаем Юдина и Шторина.
– Ты хочешь, чтобы я завтра поехала к Туманову? Возможно, именно ему Люба рассказала о том, что у нее произошло с Мещерским. Ведь не случайно же она назвала именно его адрес таксисту, а это значит, что она не собиралась домой.
– Да. А я, так и быть, отправлюсь в Зоналку, найду эту Орешину, попробую выяснить, что общего у нее с Юдиным. И в зависимости от результата мы решим, как нам действовать дальше.
– Лиза, у тебя такой загадочный вид...
– Да нет, Глаша, я просто устала.
* * *В три часа ночи Дима, муж Глафиры, разбудил ее, сказал, что Гурьев уже внизу, отпирает ворота.
– Буди Тайлеров, – зевнула Глаша, – я им сейчас чай приготовлю. Вот бедолаги... Не хотела бы я оказаться на их месте!
– Будем надеяться, что и у Гурьева не будет неприятностей...
– В смысле?
– Не знаю. Но за Диму я переживаю куда больше, чем за Тайлера. Тоже мне – Робин Гуд. Кто они ему, эти люди?
– Дима!
– Ладно, я пошел их будить... Лиза просила, чтобы и ее тоже разбудили, она хочет проводить свою подружку.
* * *Проснулись все, кроме маленькой Магдалены. Позавтракали чаем и печеньем, Глафира вдруг расчувствовалась, чуть не плача, относила пакеты с едой, термосы в машину.
* * *Лиза на прощание обняла Ирину Тайлер:
– Ты помнишь, что я тебе говорила? Береги Мишу и Олю! Вот увидишь, все будет хорошо.
* * *Михаил Тайлер, сухо попрощавшись со всеми, кто, по сути, принял участие в его судьбе, и даже не поблагодарив Глафиру и Родионова, оказавших его семье гостеприимство, поспешил сесть в машину и захлопнуть за собой дверцу.
– Думаю, ему стыдно, что он всех нас так напряг, – шепнула на ухо Глаше Лиза.
* * *Они уехали. Лиза сказала, что хочет спать, и поднялась в спальню, Дима Родионов еще некоторое время посидел в кухне, глядя, как жена моет чашки.
– Я обещал, Глаша, что не буду отговаривать тебя от твоей работы, что не буду просить, чтобы ты ее бросила. Но если бы ты только знала, с каким трудом мне это дается!
– Дима, ну, пожалуйста, не начинай...
– Хорошо. Ты хотя бы скажи: то, чем вы сейчас с Лизой занимаетесь, очень опасно?
– Думаю, уже нет. Главную работу мы уже сделали – вычислили убийцу. Остальное зависит от Мирошкина и его людей.
– А эти деньги, ну, тайлеровские? Их действительно невозможно найти?
– Посмотрим...
– Мы бы хотели все вместе, с мальчиками, отправиться на море. Дом бы на Надю оставили. Дело только за тобой, когда ты скажешь – мы сразу же закажем билеты.
– Думаю, мы закончим наши дела буквально через несколько дней. Обещаю.
* * *Глафира поставила последнюю чашку в буфет, поцеловала Диму.
– Пойдем еще немного поспим... Часика три.
27
Иван Туманов, широкий в плечах, был невысокого роста мужчиной, похожим на сказочного лешего – густые кудрявые волосы до плеч, спутанная темная борода, глаза-щелки и круглый, похожий на бутафорский, красный блестящий нос картошкой.
Глафира появилась на пороге его квартиры в девять утра и сразу успокоилась, по бодрому виду скульптора поняв, что не разбудила его, он, похоже, уже завтракал (еще в передней пахло поджаренным хлебом).
– Я пришла к вам без предупреждения, решила, что так будет лучше, – сказала она. – Меня зовут Глафира Кифер. Я – помощница адвоката Елизаветы Сергеевны Травиной. Мы расследуем убийство вашей хорошей знакомой – Любы Гороховой.
– Да-да, проходите, пожалуйста.
Несмотря на весеннее солнечное утро, в квартире было темно. Все пространство было заставлено старой мебелью, стеллажами с глиняными фигурками и крупными, в человеческий рост, пыльными скульптурами, изображавшими крепко сложенных мужчин и женщин. Глафира осторожно, боясь уронить что-нибудь на своем пути, пробиралась за хозяином в кухню.
В центре большого круглого стола стоял глиняный кувшин с высохшими полевыми цветами – ромашками, васильками. Тут же стояли сковородка с жареным хлебом, кофейник, сахарница, лежала пачка масла.
– Хотите кофе? – спросил Туманов, даже не глядя на Глафиру.
– Можно. Скажите, Иван, в котором часу к вам в то утро приехала Люба?
– Точное время назвать не могу, но что-то очень рано. Она разбудила меня. Я заработался ночью, поздно лег, поэтому успел рассердиться, когда позвонили в дверь. Я прямо в пижаме распахнул ее, чтобы сказать звонившему все, что о нем думаю... Честно говоря, я думал, что это мой сосед с верхнего этажа пришел, чтобы одолжить у меня денег. Открываю, а там – Люба.
* * *Он вдруг всхлипнул. Как ребенок. Как маленький мальчик. Сел, свесил руки и замотал головой:
– Даже не верится, что Любы больше нет!
– Что было дальше?
– Я впустил ее, смотрю – на ней лица нет. Она же всегда такая веселая... – Голос его словно сломался, он перешел на фальцет. – А тут... Вот смотрю на нее и понимаю – случилось что-то страшное! «Ты откуда?» – спрашиваю. А она вдруг как бросится ко мне, обняла меня, спрятала свое лицо у меня на плече, – он показал на ворот своего трикотажного джемпера, – словно для того, чтобы я не увидел ее лица.
– Что она сказала вам?
– Она сказала, что хочет выпить. Я ей ответил, что сейчас утро, нельзя пить так рано. Но она все равно попросила: «Дай мне коньяку». Она знала, что у меня есть два литра коньяку, мне друзья привезли.
* * *Он тяжело вздохнул.
* * *– История короткая и грязная. Вы же знаете, наверное, что Северцев помогал Любаше во всем. Издавал ее книги, организовывал какие-то конкурсы и все такое... И, поверьте мне, поначалу он все это делал искренне. А вот потом, видимо, и началось все это. Мещерский! Его друг. Захотел блеснуть в Москве чужими – Любиными! – стихами. Спрашивается: как такое вообще возможно?! Ведь рано или поздно люди бы узнали об этом...
