Анне Хольт - Что моё, то моё
Большая рука Ингвара поглаживала щенка, с удобством разместившегося на его коленях. Собака улеглась и, всем довольная, жмурясь, разглядывала комнату.
– По правде говоря, все немного привирали. Но выяснился вот какой печальный факт…
– Печальный? Ты меня просто заинтриговала! – В его голосе слышались нотки сарказма, хотя он дружелюбно улыбался.
– Мы говорили о том, – торопливо пояснила она, – что все мы по большому счёту несчастливы с теми, кто у нас есть.
Он перестал почёсывать собаку за ухом и взглянул на неё.
– Понимаешь, я имею в виду не только себя и своих подруг, – она кивнула на лежащую на столе таблицу. – Вот так живёшь с каким-то человеком и вдруг однажды осознаёшь, что совсем его не любишь, и даже мысль о том, что ты с ним вместе, становится… противна. Время идёт, всё забывается, и воспоминания об этом человеке погружаются в подсознание. У каждой, почти у каждой женщины в жизни был мужчина, имя которого она не назовет даже лучшим подругам.
Он осторожно опустил щенка на пол. Тот заскулил, просясь назад, но Ингвар, не обращая внимания, пододвинул к себе лист. Собака улеглась рядом, свернувшись в клубок.
– В этом списке всего один «возлюбленный», – сказал Ингвар, – Карстен Осли. Он фигурирует как друг или бывший друг двух матерей. Ты думаешь, этот Осли встречался и с другими?
– Совсем необязательно. Вполне возможно, что тот, кого мы ищем, здесь не упомянут. О нём забыли или не захотели рассказать, поэтому его нет в списке.
– Но ведь они понимают всю серьёзность ситуации, – перебил он. – Они знают, насколько важно, чтобы список был верным и полным.
– Да, – кивнула она, – они не лгут. Они просто выкинули это имя из памяти. Хочешь что-нибудь выпить? Виски? Джин-тоник?
Он взглянул на часы, словно боялся нарушить запрет на алкоголь, если время для выпивки ещё не наступило. Или он действительно вообще не пьёт?
– Я за рулём, – пробурчал он задумчиво. – Поэтому не буду, спасибо. Хотя звучит соблазнительно.
– Ты можешь оставить автомобиль здесь, – предложила она и быстро добавила, возвращаясь к разговору: – Но я не настаиваю на своей версии. Я ведь не знаю, был ли у этих женщин общий возлюбленный. Я просто размышляю. В этих преступлениях чувствуется гнев. Обида. Злость! Очевидно, он начал убивать после того, как его бросила женщина, несколько женщин, а может, даже все его женщины. Это вероятнее, чем то, что к убийствам его побудила ненависть к… ну, например, налоговой полиции!
– А вот и нет, – возразил Ингвар. – В Америке…
– В Америке есть люди, которые могут убить, потому что им продали холодный бигмак, – сказала Ингер Йоханне. – Я думаю, мы можем обойтись без пустых споров.
– А что у тебя произошло с Уорреном?
Ингер Йоханне смутилась так, что ей не удалось совладать с собой: она покраснела. С той самой минуты, как Ингвар заявил, что знаком с Уорреном, она ожидала этого вопроса. Но потом успокоилась, подумав, что её прошлое его не интересует.
Это и разочаровывало, и радовало её.
– Я не хочу говорить об Уоррене, – подавив волнение, спокойно ответила она.
– Хорошо. Прости, если обидел тебя. Это не имеет никакого значения.
– Ты не обидел меня, – ответила она и выдавила улыбку.
– Думаю, я всё-таки выпью.
– А как же ты доберёшься домой?
– На такси. Джин-тоник, если есть.
– Есть, я же сказала.
Кубики льда тонко позвякивали о стекло, когда она несла с кухни стаканы с джин-тоником.
– Лимона, к сожалению, нет, – сказала она и не удержалась: – Уоррен сильно разочаровал меня. С профессиональной точки зрения и… как мужчина. Поскольку я была тогда молода, последнее на меня произвело большее впечатление. Теперь меня сильнее разочаровывает первое.
Джина в напитке было слишком много. Она скривилась и добавила:
– Я теперь об этом почти не думаю и действительно не хочу о нём говорить. С тех пор прошла целая вечность.
– Выпьем! Поговорим об этом как-нибудь в другой раз.
Он поднял стакан и выпил.
– Нет, – ответила она. – Я не хочу говорить об этом ни сейчас, ни потом. С Уорреном всё кончено.
Они замолчали. Стало слышно, что в саду за окном кричат мальчишки, играя в футбол. Звуки наступающего лета вызвали у обоих улыбку, но улыбался каждый своим мыслям. На часах была половина десятого. Ингер Йоханне почувствовала, как джин ударил в голову: после первого же глотка появилось лёгкое и приятное головокружение. Она отставила стакан и сказала:
– Если мы примем предположение, что ищем бывшего возлюбленного или того, кто очень хотел встречаться с одной из матерей, то эта записка вполне понятна. Получай по заслугам. Больнее всего можно ранить женщину, отняв у неё ребёнка.
– Да и мужчину тоже.
Она вопросительно взглянула на него, а потом поняла, что он имеет в виду.
– О!.. Сожалею. Прости, Ингвар, я не подумала… я забыла…
– Не извиняйся. Я часто сталкиваюсь с такой забывчивостью. Вероятно, потому что несчастный случай был настолько… необычный. Один мой коллега год назад потерял сына в автомобильной катастрофе. Все говорят с ним об этом. Автокатастрофа – это трагедия, но она в порядке вещей. А вот упасть с лестницы и при этом убить себя и свою мать – это…
Он натянуто улыбнулся и хлебнул из стакана.
– Это какой-то абсурд. Как в романах Джона Ирвинга[25]. Так что никто ничего не спрашивает, а может, действительно забыли. Это даже к лучшему. Ты рассуждала о нашем деле.
Неловкость мешала ей говорить, но что-то в его взгляде заставило её продолжать:
– Предположим, что речь идёт о нормальном человеке. Может быть, даже симпатичном. Привлекательном. Вполне вероятно, что он обладает определённым очарованием и легко заводит знакомства с женщинами. Поскольку он достаточно предусмотрителен, они общаются определённое время. Но недолго. В нём есть что-то пугающее – какой-то недостаток, эгоцентризм, паранойя, которые внезапно дают о себе знать. И вот разрыв за разрывом. Он не считает, что причина в нём. Во всём виноваты женщины, они хитрые и расчетливые. На них невозможно положиться. И вот однажды происходит нечто…
– Что именно?
Он уже почти допил свой джин-тоник. Ингер Йоханне не знала, предложить ли ему ещё.
– Не знаю! Может быть, ещё один разрыв? Или что-нибудь более серьёзное. То, из-за чего он сорвался. А тот мужчина, которого видели в Тромсё, о нём что-нибудь известно?
– Нет. Он так и не появился. Значит, это тот, кого мы ищем. Или совершенно другой человек, не имеющий к этому делу никакого отношения, но по какой-то причине не желающий связываться с полицией. Вполне возможно, что он просто был у любовницы. Так что ничего нового.
– Только Эмили не вписывается в общую картину, – сказала она. – Налить тебе ещё?
Он держал стакан в руке и покачивал его. Лёд растаял. Одним глотком он допил оставшееся и сказал:
– Нет, спасибо. Да, Эмили – это загадка. Где она? Так как её мать умерла в прошлом году, это похищение едва ли может быть направлено против неё. Твоя теория не подтверждается.
– Да… – Она задумалась. – Её не вернули, как остальных детей. По крайней мере, отцу. Но…
Их взгляды встретились.
– Кладбище, – тихо, почти шёпотом, проговорил он. – Её могут вернуть матери.
– Боже мой, нет! – Ингер Йоханне спрятала руки в рукава, её знобило, она почти кричала: – Скоро пройдёт уже четыре недели с тех пор, как она пропала! Кто-то бы это обязательно заметил! Сейчас на кладбище в Аскере полно народу.
– Я не уверен, что Грете Гарборг похоронена именно там, – проговорил он. – Чёрт! Как же мы не подумали об этом раньше?
Он вскочил и кивнул в сторону кабинета.
– Позвони, – предложила Ингер Йоханне. – Но, может быть, уже поздно?
– Слишком поздно, – ответил он, закрывая за собой дверь.
По предложению Ингвара они переместились на террасу. Было начало первого. Соседи наконец загнали детвору домой. В воздухе чувствовался слабый запах подгоревшего на гриле мяса. Ветер заглушал шум автомобилей, ехавших по Стуре-рингвай. Ингер Йоханне принесла для себя одеяло, предложила гостю спальник. Но он отказался, выбрав плед. Она заметила, что Ингвар замёрз: время от времени он согревал руки, поднося их ко рту.
– Удивительная история, – сказал он и проверил, в порядке ли телефон, пояснив: – Я попросил их позвонить мне на мобильный, чтобы не потревожить…
Он кивнул в сторону дома. Кристиане крепко спала.
Ингер Йоханне рассказала ему историю Акселя Сайера. Странно, почему она не сделала этого раньше. В течение прошлой недели они провели вместе немало часов, и она несколько раз собиралась поделиться с ним этой историей. Но что-то её останавливало. А вот теперь рассказала. Может, потому, что он по-прежнему был в её футболке? Ингвар слушал с интересом, задавал вопросы. Видно было, что собеседник владеет темой. Ей следовало рассказать всё раньше. Правда, она промолчала об Асбьёрне Ревхайме и Андерсе Мохауге и не упомянула о путешествии в Лиллестрём. Она решила сперва всё хорошенько обдумать.
