Марк Гроссман - Капитан идет по следу
Смолин нарисовал женскую головку с огромными глазами. Такое, верно, было лицо Орфаницкой в годы ее беспутной юности. Но представить себе теперь старуху яркой и свежей девчонкой не смог. Скомкал бумагу, бросил ее в корзину.
Итак, виновна Орфаницкая в смерти Подколзина или нет?
Все факты, какие удалось собрать, все догадки, какие приходили в голову, все свидетельствовало против нее.
…Месяц назад режиссер местного театра Илья Лукич Подколзин, тот самый Илюша, которого когда-то без памяти любила Орфаницкая, возвращался из Москвы. Он ехал один в четырехместном купе мягкого вагона и уже стал собирать вещи, когда к нему постучали.
Подколзин открыл дверь и увидел Орфаницкую.
Старуха, волнуясь и торопясь, объяснила, что оказалась здесь случайно. Она едет в соседнем, плацкартном вагоне, почти пустом перед конечной станцией. В вагоне потух свет, а рядом какие-то люди пьют водку. На остановке она перешла в мягкий вагон, — не разрешат ли ей доехать в одном из купе?
Режиссер был расстроен и встревожен, ему очень не хотелось ехать с Орфаницкой, но отказать перепуганной женщине он не мог.
— Подите к проводнику, — посоветовал Подколзин, — и спросите разрешения. Я не буду возражать.
Изварин, к которому обратилась Орфаницкая, объяснил, что он не может этого сделать. И рад бы для знакомой, но есть закон. Пусть Орфаницкая на первой же станции доплатит разницу, и тогда все будет выглядеть, как положено.
На остановке старуха побежала в вокзальчик, но кассир уже закрыл окошко, и она вернулась в свой темный вагон.
Пассажиры, в это время совсем уже пьяные, стали пугать старуху и требовать у нее денег на водку.
Тогда Орфаницкая схватила свои чемоданы и снова кинулась в мягкий вагон.
На этот раз режиссер сам пошел к Изварину.
— Ладно уж, — сказал проводник, — приму грех на душу. Только вот тут, рядом есть совсем свободное купе. Пусть там едет.
На конечной станции Подколзин, не дожидаясь Орфаницкой, вышел на перрон. Старуха, возившаяся с чемоданами, крикнула ему вдогонку:
— Илья Лукич, подождите же! Как же я одна ночью!
Она догнала Подколзина, когда тот уже стоял на привокзальной площади, ожидая машину. То ли телеграмма о выезде запоздала, то ли что-нибудь случилось с машиной, но театральной «Победы» не оказалось на станции.
Орфаницкая предложила идти пешком. Подколзин молча взял у спутницы один из чемоданов, и она мелко засеменила рядом с этим человеком, который когда-то без зла обидел ее на всю жизнь.
Ночь была влажная, непроглядная, какими нередко бывают первые весенние ночи.
Старики тихо шли по спящему городу, думая каждый о своем.
В ту минуту, когда Орфаницкая собиралась уже проститься с Подколзиным, чтобы свернуть в свой переулок, из-за деревьев к ним метнулись люди. Режиссер, глухо охнув, упал.
Орфаницкая в беспамятстве кинулась к забору, споткнулась и плашмя упала в сухую канаву.
Сколько она там пролежала, не помнит. Только перед самым утром увидела проезжавший грузовик и закричала.
Подколзин уже не дышал, и она на том же грузовике увезла его тело домой.
Затем Орфаницкая унесла чемоданы к себе и поспешила в милицию. Сообщить, зачем ездила в соседний город, она отказалась.
К месту убийства на машинах примчали розыскных собак. Лучшие овчарки питомника промаялись полдня, — и все же упустили следы.
Смолин и Анчугов сфотографировали и залили гипсом отпечатки, оставленные убийцами на земле, и вернулись к себе.
Во все районы были посланы телеграммы, но сыск пока ничего не дал.
Открыв снова папку, Смолин стал рассматривать бумаги. Вот протокол обыска на квартире Орфаницкой. Следователь нашел оба чемодана, с которыми старуха вернулась в город, но они оказались пустые. Орфаницкая побледнела, когда ее спросили о содержимом чемоданов, и ничего не смогла ответить на вопрос.
Три дня назад на базаре был задержан человек, у которого нашли ручные часы Подколзина. Задержанный сумел доказать, что эти часы он купил у неизвестного продавца.
Эксперты опылили отпечатки пальцев на золоте часов, и оказалось, что один из них оставлен пальцем Орфаницкой. Теперь ей почти невозможно было доказать свою невиновность.
В полдень Смолин вызвал Орфаницкую к себе. Она сильно осунулась, пожелтела и одну за другой курила дешевые плоские сигареты.
— Я вынужден требовать у вас ответа на вопрос, Татьяна Петровна. Зачем вы ездили в соседний город? Вы не можете не понимать: ваше объяснение многое решает.
Орфаницкая ответила сухо:
— Я не буду говорить.
— Воля ваша. Почему опустели чемоданы?
Орфаницкая молча курила.
— Я немного знаю о ваших отношениях с Подколзиным. Но хотел бы послушать вас.
Старуха внезапно согласилась:
— Хорошо. Расскажу. Я давно любила Подколзина. Знаю, не его вина, но он сломал мне жизнь. Не хочу врать, я думала о мести. Ждала, может быть, его бросит жена и он придет ко мне. Тогда я зло посмеюсь и выгоню его, и снова стану прежней веселой Танькой, которую никто не уважал, но все любили. Этого не случилось. Вот и все.
Орфаницкая снова обошла вопросы, которые интересовали Смолина. Тогда капитан произнес хмуро и твердо:
— У нас есть подозрения, что вы причастны к убийству.
Старуха несколько секунд пристально разглядывала лицо Смолина и внезапно улыбнулась:
— Это наивно и глупо.
Смолин не стал возражать. Он покопался в ящике и положил на стол несколько исписанных листков. Пробежав глазами один из них, капитан подвинул письмо Орфаницкой.
— Это ваше?
Та помедлила с ответом, близоруко вглядываясь в строчки.
— Мое.
— Вот что здесь написано: «У меня мало слов сказать Вам, как я Вас ненавижу. Нет такого несчастья, которое Вы заслужили, черствый и холодный человек». Это вы писали, Татьяна Петровна, Подколзину. Две недели назад. Письмо нам передала вдова Ильи Лукича. Что вы скажете?
— Я писала то, что думала.
— Расскажите еще раз о всем, что случилось в городе ночью.
Смолин видел, что Орфаницкая крайне утомлена, и ему хотелось как можно скорее отпустить старую женщину. Но оба понимали: нельзя бесконечно тянуть дело.
Орфаницкая снова стала говорить, как они шли с вокзала, как на них напали преступники. Было темно, и Орфаницкая не различила ни лиц, ни фигур. Она смертельно испугалась и спряталась за дерево. Почему грабители не тронули ее чемоданов, не знает.
— В прошлый раз вы сказали мне, что упали в канаву. А теперь говорите, спрятались за дерево? Как же так?
Внезапно плечи у старухи затряслись, глаза сильно сверкнули, и вся она забилась в беззвучном плаче.
Смолин пытался было накинуть на нее упавший головной платок, но она оттолкнула его руку и сказала каким-то бесстрастным тоном:
— Совершенно ничего не помню! Ничего!
— Я хотел бы задать вам еще один вопрос, — сказал Смолин, увидев, что старуха внезапно присмирела. — Это — деликатный вопрос, но я прошу ответить. Не брал ли вас Илья Лукич в ту ночь под руку, или, может быть, вы прикасались сами к его руке?
— Нет.
Смолин открыл папку и достал лист с заключением экспертов.
Узнав, что на часах Подколзина был обнаружен след ее пальца, Орфаницкая мертвенно побледнела, и Смолин подумал, что она сейчас во всем сознается.
Но старуха овладела собой и сказала хмуро:
— Не знаю.
Оставшись один, Смолин позвонил Крестову и справился, не приехал ли Бахметьев? Оказалось, что сыщик еще не вернулся из соседнего города. Капитан узнавал, что там делала Орфаницкая в день перед убийством.
Смолин дней десять не видал Анчугова. Лейтенант работал по одной из версий, выясняя, не убила ли Подколзина случайно наткнувшаяся на него банда.
Несколько раз перелистав дело и выписав из него нужное в блокнот, капитан задумался.
Вся эта история ему сейчас представлялась так.
Орфаницкая, видимо, решила убить Подколзина. Она, возможно, договорилась с сообщниками и выехала навстречу режиссеру. Ей надо было подсесть в тот поезд, в котором он возвращался из Москвы.
Чемоданы она, вероятно, взяла для вида, и они были пустые с самого начала.
Ее сообщники, — их в вагоне было трое, — нарочито вели себя так, чтобы у старухи был «повод» уйти из вагона и проникнуть к Подколзину.
В городе преступники опередили их и дождались у поворота в глухой переулок.
Потом, может быть, Орфаницкая сама сняла с руки убитого часы, чтобы симулировать ограбление.
Но все-таки даже сейчас Смолин не чувствовал облегчения, которое рождается совершенной уверенностью в своей правоте. Что-то мешало. Что же?
Смолин уже полчаса вышагивал по кабинету, стараясь разобраться в том, что его смущает.
Орфаницкая настойчиво искала встречи с Подколзиным в вагоне. Это сразу бросается в глаза. Впрочем, что здесь подозрительного? Если пьяницы вели себя в вагоне буйно, то вполне понятно желание старухи избавиться от них.
