Александр Чернов - Музей боевых искусств

Тихо и прохладно в этот час было в парке. Мы с Дашкой прошли центральную аллею и разделились. Я стал спускаться по широкой бетонной лестнице с высокими перилами в низину, а Дашка пошла поверху с тем, чтобы найти подходящее для наблюдения за кафе место, дабы на всякий случай подстраховать меня.

Хотя был обеденный перерыв, в окруженном кленами и тополями кафе было малолюдно — «Гулливер» не то место, где обедает рабочий люд. Цены здесь не низкие. Я прошел между ног громадного Гулливера, представлявшего собой центральный вход в кафе, и ступил на бетонную площадку. Джона я сразу узнал среди десятка людей, сидевших за столиками на летней территории кафе, так как видел его фотографию у Оксаны дома. Сейчас он, правда, был без бородки, но все равно узнаваем.

Я приблизился к мужчине и на всякий случай уточнил:

— Извините, вы Джон?

Человек ничего не ответил, а лишь благосклонно кивнул.

Так вот ты какой, заморский гость, любитель русских девушек. Ну а раз ты именно тот, кто мне нужен, к твоей персоне стоит приглядеться получше. Я снял темноватые очки и сунул их в карман рубашки.

По словам Оксаны, Джону было шестьдесят, но выглядел он не только на фотографии, но и в жизни лет на десять, а то и на пятнадцать моложе. Все: и холеная кожа лица, и жилистое тело, и аккуратно подстриженные седые волосы, и белоснежная накрахмаленная рубашка, и отутюженные брюки — говорило о том, что Джон большое внимание уделяет своему телу и внешнему виду. А еще его суровое лицо и две жесткие складки у рта свидетельствовали, что он человек волевой и себя в обиду не даст. Но мы тоже не лыком шиты.

Я слегка отодвинул стул.

— Разрешите?

И снова в ответ Джон кивнул.

Много англичанин не ел. По-видимому, все по той же причине — следил за своим здоровьем и весом. Перед ним на столе стояли тарелка с яичницей, овощной салат и стеклянная бутылка дорогой минеральной воды. Ел он медленно, тщательно пережевывая пищу.

Я уселся на стул и объявил:

— Меня зовут Игорь. — Поскольку Джон снова никак не прореагировал, я без околичностей продолжил: — Вы в курсе, что Оксану убили?

Мой молчаливый сосед по столику не спеша отпил из стакана глоток воды, поставил стакан на стол, так же не спеша промокнул салфеткой губы и наконец-то заговорил:

— Что вам угодно?

Долго же он собирался три слова сказать. Внутренне я был напряжен. Чтобы не выдавать своего состояния, я принял непринужденную позу и заговорил:

— Я в курсе ваших взаимоотношений с Оксаной, Джон. Мне известно и о том, что вы не прочь были взять ее в жены. Более того, я знаю, что в ночь убийства вы приходили к ней домой. Поэтому я подозреваю вас в убийстве девушки.

Я замолчал, ожидая реакции, однако ее не последовало. Джон сидел, как воды в рот набрав, и изучающе смотрел на меня. Мне показалось, что он вообще тянет время, а вскоре выяснилось, что так оно и было.

— Вам нечего сказать? — теряя терпение, спросил я.

— Я не понимайт, о чем вы говорит, — выдал англичанин вторую за время нашего разговора «тираду».

— Вы, как иностранец, не поняли смысла сказанного мною или не понимаете, о чем идет речь? — на всякий случай уточнил я.

— Не понимайт, о чем идет речь, — как попугай повторил за мной Джон.

«Тормоз какой-то, — злясь, подумал я. — У них там, в Англии, все такие?» Я хотел было выдать заморскому гостю парочку резких слов, но в этот момент зазвонил мобильник. Досадуя на то, что наш разговор прервали, я достал трубку и глянул на дисплей. Звонила Дашка с моего мобильника, на счет которого мы по дороге в парк положили деньги.

— Ну чего тебе?! — нажав на кнопку телефона, спросил я.

— Игорь! — взволнованно заговорила моя боевая подруга. — Срочно уходите оттуда. К вам с трех сторон спускаются три человека. Среди них я вижу того рыжего майора. Двое других тоже наверняка легавые.

— Все понял! — холодея, произнес я и, отключив телефон, сунул его в карман.

«Так вот в чем дело, — подумал я, взглянув на Джона, который вновь взялся за стакан с водой. — Вызвал полицию и теперь тянет время, дожидаясь, когда они прибудут и возьмут меня».

Полицейские появились внезапно. Майор будто вырос из-под земли и вошел через центральный вход, двое других — крепких, одетых в гражданку парней — перескочили через оградительные перила кафе с двух сторон от майора, отрезав мне таким образом путь к отступлению. Я оказался зажатым в угол. За моей спиной была стеклянная стена кафе, а по левую руку — речушка и узкая полоска земли, шедшая между берегом и закрытой частью кафе.

Времени на раздумье у меня не было. Бежать сейчас бесполезно — пристрелят, как дикую утку на берегу водоема. Майор вон и так злорадно ухмыляется, предвкушая удачную охоту. Эй, жалко, Дашка поздновато обнаружила засаду.

Все трое одновременно ринулись ко мне, держа в руках пистолеты.

Джон сидел по-прежнему с невозмутимым лицом и пил воду, делая вид, что все происходящее его не касается. Видать, позиция у иностранца сильна, и алиби на момент убийства Оксаны железное, раз он не побоялся вызвать полицию. Посмотрим, на самом ли деле ты такой хладнокровный, каким кажешься.

— Стоять, мать вашу! — заорал я таким голосом, что у самого в жилах кровь застыла, схватил со стола бутылку минеральной воды и с разворота, со всего маху шарахнул ею по витринному стеклу за моей спиной. Угодил в оконный переплет. Донцем бутылка попала в стекло, оно противно хрустнуло, разбежалось в разные стороны трещинами и со страшным грохотом обрушилось на пол. Но и бутылка, попав в железную раму, разбилась, а в руке у меня осталось горлышко с острыми неровными краями.

Осколки от стекла полетели в разные стороны по полу кафе, заставив посетителей «Гулливера» невольно пригнуть головы. Растерянно замерли посреди зала и полицейские. Стрелять они не посмели — на линии огня сидел Джон. Воспользовавшись секундным замешательством, я подался вперед, сбил иностранца со стула, обхватил одной рукой поперек груди и, подняв его, приставил к шее Джона горлышко от бутылки.

— Ни с места! — снова заорал я, вытаращив глаза.

«И какая муха меня укусила? — мелькнула мысль. — Может, проще было бы сдаться да объясниться с майором?». Но теперь уже поздно.

Полицейские замерли, не опустив, однако, оружия. Джон тоже стоял не шелохнувшись. И его счастье, что он не шевелился, ибо я был распален до такой степени, что наверняка в случае сопротивления смог бы порезать его «розочкой». Все происходящее мне казалось каким-то диким, нереальным, словно это и не я, а кто-то другой стоял с опасным оружием у горла человека под прицелом трех пистолетов. Если бы мне еще полчаса назад кто-нибудь сказал, что я возьму заложника, я бы рассмеялся ему в лицо.

— Гладышев, не дури! — глухим голосом заговорил майор. — Ты и так уже делов натворил. Не усугубляй свое положение! Отпусти мужика, он же нерусский!

«Болтает черт-те что! — пронеслась в голове дурацкая мысль. — А если бы русский был, можно было бы резать?».

— Сам не дури! — рявкнул я в ответ. — Все трое опустите оружие, быстро! Иначе… — я не договорил и взмахнул острыми краями разбитого горлышка перед лицом англичанина. — Ну!..

Поколебавшись, майор поочередно взглянул на своих товарищей и кивнул им. Все три ствола медленно, словно нехотя, опустились, однако по напряженным позам людей было заметно, что полицейские не сдались и в любое мгновение готовы вновь активизировать свои действия. Я играл с огнем.

— Если вы дадите мне уйти, — от волнения голос у меня дрожал и срывался, — то вашему нерусскому ничего не будет.

— Да погоди ты, Игорь, — перешел на увещевательный тон рыжий майор. — Давай поговорим.

— Не о чем мне с тобой разговаривать! Поговорили уже. Все, мужики, спокойно, спокойно…

Держа Джона перед собой, я попятился к перилам, уперся в них, затем, опираясь на иностранца, стал перелезать через них, в то же время продолжая зорко следить за действиями полицейских. А Самохвалов и его подручные, в свою очередь, не сводили с меня глаз, готовые в любой момент вскинуть оружие. Когда я оказался по одну сторону перил, а Джон — по другую, я вплотную придвинул свою жертву к углу здания, потом убрал руку с горлышком от шеи иностранца и с силой оттолкнул его от себя. Джон, согнувшись вперед, побежал по направлению к полицейским, а я, зайдя за угол кафе, развернулся и помчался по узкой полоске земли между берегом речушки и зданием.

Говорят, в минуту опасности человек мобилизует все свои скрытые возможности и совершает порой немыслимые поступки, которые при обычных условиях ни за что бы не смог повторить. Боже мой, как я бежал, вернее, летел быстрее ветра. Неким сгустком энергии я промчался между зданием и берегом, вырвался на открытое пространство и, пролетев его, стал взбираться на поросший редкими деревьями пригорок. Когда я взобрался на него и оглянулся, полицейские только-только выскочили из кафе и, обежав его, ступили на площадку. Оставшееся до конца парка расстояние метров в сто я преодолел не менее ретиво, чем то, которое уже осталось за моими плечами. В конце парка находился железобетонный забор, не четырехметровый, правда, а значительно ниже, я перемахнул через него без труда.