Мария Брикер - Шарф Айседоры
Через полчаса Кислер явился вновь, рассыпаясь в извинениях и раскланиваясь, как китайский болванчик, точнее, болван. Лева уже собирался настучать Клаусу по голове кулаком, но мужик так жалостливо на него смотрел, что сердце Минасяна дрогнуло. Почувствовав слабину, Клаус оживился и начал упрашивать отправиться с ним на новогодний ужин. Отвязаться от хозяина отеля было невозможно. Пообещав, что спустится в ресторан через полчаса, Левон захлопнул дверь и распахнул шкаф.
К счастью, вечернее платье у него было только одно, и ломать голову с выбором туалета не пришлось. Напялив на себя кусок блестящей парчи с пышным бантом на заднице, колготы, которые удалось натянуть только с третьей попытки, Лева сунул ноги в серебряные туфли сорок второго размера, накрасил поярче губы и глаза, припудрился, намотал на шею шелковый шарфик и трагично вздохнул. Выглядел он как дешевая шлюха. Лева скривил ноги и вышел за дверь.
В ресторане веселье было в самом разгаре. Пол превратился в разноцветный ковер из конфетти, на столах и стульях змейками висели разноцветные ленточки, звучал Венский вальс, мигали новогодние гирлянды. Народ в нарядных туалетах активно квасил глинтвейн и шампанское и фланировал к праздничному шведскому столу, чтобы побаловать себя запеченными молочными поросятами с зеленым горошком и хреном и другими вкусностями. Столы ломились от еды, глаза разбегались от изобилия. Варламова с подружкой, к счастью, в ресторане не оказалось. Счастливый Кислер усадил его за столик и, извинившись, удалился, развлекать других гостей, периодически бросая на Леву страстные взгляды.
Левон накидал в тарелку еды, налил глинтвейн, уселся обратно и принялся хмуро ковыряться в тарелке. Аппетита не было, ныло колено, тянуло в сон, толпа пьяных австрияков и немцев раздражала, бесила музыка, да и Новый год не предвещал ничего хорошего.
За его столик присел Панкратов с бокалом шампанского.
– Скучаем, солнышко? – ехидно поинтересовался он.
– Здесь занято, – буркнул Лева, с трудом удерживаясь, чтобы не всадить Филиппку вилку в глаз.
– Разве? – сделал удивленные глаза Панкратов. – А мне показалось, что ты совсем одна и тоскуешь.
– Этот вечер я собираюсь провести с господином Кислером. Скоро он вернется.
– Так я тебя пока развлеку, пока Клаус не пришел, – усмехнулся Филипп.
– Предпочитаю одиночество, – прорычал Лева и подумал: ну почему мужики такие тупые! Понимают, только когда им по яйцам ногой дашь, и то не всегда.
– Придется тебе мое общество потерпеть, – неожиданно серьезно сказал Панкратов и, склонив голову набок, добавил задумчиво: – Удивительно, ты и правда на Копылову очень похожа, даже вблизи не отличишь. Ну просто одно лицо! А как здорово ты разыграла сцену знакомства с Варламовым у стойки регистрации: «Ваша картина висит у меня не стене», – хохотнул Филипп. – Ты прекрасная актриса, солнышко.
– Филипушка, радость моя ненаглядная, ты с горы сегодня не падал, случайно? – рассмеялся Левон, получилось натужно: не готов он был к такому быстрому разоблачению. Чем, интересно, он выдал себя? Свет в ресторане приглушенный. Панкратов его видел днем, и прокатило. Может, Копылова свинину не ест, подумал Лева и, изобразив на лице отвращение, отодвинул тарелку.
– С горы падала ты, радость моя, – невзначай заметил Панкратов. – Что, хавка не понравилась? А я просто в восторге от местной кухни.
– Давно не каталась, потеряла форму, – кокетливо сказал Левон, краем глаза он заметил Клауса. Даже в полумраке зала было видно, что он стал малинового цвета от злости и ревности. Если бы не гость, отвлекший хозяина желанием выпить с ним на брудершафт, Филиппку однозначно не поздоровилось бы. – Давай, Филипушка, выпьем. За счастье в Новом году и за отличную спортивную форму, – поднял свой бокал Левон, широко улыбнулся, состроил Панкратову глазки и потрепал его по щеке. Лицо Клауса вновь поменяло цвет, он рыпнулся в их сторону, но его перехватила толпа подвыпивших гостей и усадила за свой столик. Какая жалость, подумал Лева, чокнулся с журналистом и выпил залпом стакан глинтвейна. В носу защекотало от запаха гвоздики и мускатного ореха, внутри разлилось приятное кисловато-сладкое тепло, стало весело. Да, он не имел права веселиться, потому что он – убийца. Но, в конце концов, сегодня Новый год!
– Давно не каталась, говоришь. Ну-ну, – расхохотался Панкратов, опрокинув в себя напиток, и Левон понял, что прокололся. Идиот! Он ведь читал интервью Копыловой, которое она дала перед отъездом. Как он мог забыть? Как он мог забыть о том, что в этом злосчастном интервью Ксения мотивирует свое решение поехать на горнолыжный курорт желанием научиться наконец-то кататься на лыжах! И добавила, что прежде она отдыхала только в жарких странах, предпочитая море. Панкратов его подловил. Сволочь такая! Его позорное падение журналист видеть не мог. Упал Левон на трассе в Цурсе, в нескольких километрах от Леха. Да и какая разница, падал он или нет? Филипп прекрасно видел, как катается Левон. Можно было бы возразить, что перед поездкой Ксения позанималась с инструктором, но дураку ясно, что за пару занятий научиться так кататься – невозможно. У Левона три года упорных тренировок на это ушло. Варламову просто в голову не пришло его предупредить, что Сю практически не умеет кататься на лыжах. Режиссер был уверен, что Левон, так же как и владелица косметического концерна, даже палки держать не умеет. Дело дрянь, подумал Левон. Как же он устал от этой комедии!
– Налейте, налейте бокалы вина! – тонким голоском пропел Левон и захохотал басом. Некоторые посетители обернулись и посмотрели на их столик, Минасян отвесил публике поклон и направился за новой порцией глинтвейна, очень надеясь, что Панкратова с его столика ветром сдует и не придется дальше вести пустой диалог. Горячее вино он выпил, не отходя от общего стола, и налил себе еще порцию.
– Это тебе не поможет, солнце, – шепнул ему на ухо Филипп. Лева выпил третий бокал и облизал губы.
– А что мне поможет? – поинтересовался он, томно глядя на журналиста.
– Вот это другой разговор, – Панкратов приблизился к нему вплотную и нежно погладил Левона по бедру. – Приходи ко мне в номер после банкета, часикам к двум. Потолкуем о том о сем. Если будешь вести себя хорошо, то, возможно, сумеешь убедить меня, что ты – Ксюша Копылова, а не самозванка, которую нанял Варламов. Только надо будет очень, очень постараться, солнышко, – с придыханием сказал Филипп, чмокнул свой палец, приложил его к губам Левона и удалился.
Как Минасян оказался в своем номере, рядом с унитазом, он помнил смутно, сколько времени провел в обнимку с белым другом – тоже. Покачиваясь, Левон вышел из ванны, стянул с себя платье, надел машинально ночнушку, упал на кровать и расхохотался. В дверь настойчиво стучался предатель Клаус. Не открою, решил Левон. Упустил Клаус Кислер свое счастье! Надо было вместо того, чтобы с гостями на брудершафт пить, набить Панкратову морду. Он же прекрасно видел, что Филиппок грязно его домогается. Видел, как эта падла ухватила его за задницу и, обслюнявив свой палец… К горлу снова подкатила тошнота. Все мужики – козлы, решил он и провалился в сон.
* * *Панкратов раздраженно посмотрел на часы и хлебнул виски из горлышка. Сколько ее можно ждать, эту стерву! Завтра самолет, завтра он представит отчет заказчикам, а сегодня… очень хотелось получить маленький бонус за свой титанический труд. Иначе что же получается, отдых, можно сказать, прошел зря. Не совсем, конечно, деньги свои он отработал и даже собрал материальчик интересный для новой статейки. Как честные следаки проводят Новый год. Забубись материальчик, народу понравится! Некоторые подробности, правда, придется опустить. Например, что Елена Петровна Зотова отдыхает с культовым режиссерам Варламовым. Пусть читатель поломает голову над тем, откуда у следователя прокуратуры такие деньжищи на отдых и шмотки от кутюр. Жаль, из номера она почти не выходила. Пас ее, пас на склоне, хотел, чтобы читатель еще и повеселился. Ну и ладно. Главное, он заснял другой объект. Как она каталась, боже! Как птица! Панкратов чуть не кончил, наблюдая это феерическое зрелище. На личико она, конечно, была не фонтан, но все остальное! Крепкая, статная, сиськи торчат, задница кузовком. Какая женщина! Филю всегда возбуждали сильные и яркие представительницы прекрасной половины рода человеческого. А когда они сопротивлялись, то он вовсе лишался покоя, пока не добивался своего. А добивался своего он всегда. Компромат при желании можно раздобыть на любую стервочку. Правда, сначала у Филиппа были другие планы. В качестве разминки хотелось пощекотать нервишки госпоже Соболевой, женушке бизнесмена, с которой он столкнулся в баре в первый день своего приезда. Намекнул, что он в курсе, кто в соседнем с ней номере отдыхает. Сказал наобум, но в точку попал, судя по ее испуганной красивой роже. Коза приволокла с собой на курорт любовника, но жила в отдельном от него номере, на людях делала вид, что она чиста и непорочна, а по ночам прыгала к милому в койку. Красивая скотинка, но что-то не возбудила она его. Назначил он мадам Соболевой встречу в ресторане, чтобы обсудить возможный выход из сложившегося положения, но так до ресторана в тот вечер и не дошел. С утра он видел Соболеву у подъемников, снова подразнил ее чуть-чуть. Солгал, что у него есть все доказательства ее адюльтера. Бедняжка, как она побледнела, можно было бы дальше продолжить игру, но Филе вдруг стало скучно. К тому же мусье Соболев в это время наверняка сам окучивал загорелых девочек и мальчиков где-нибудь на яхте в Тихом океане, навешав супружнице лапши, что он едет заключать миллионный контракт в Чили или Куало-Лумпур. О Соболеве давно ходили слухи, что он и мальчиками не брезгует. Панкратова передернуло: как же он ненавидел всех этих гомиков! В общем, Филя решил оставить тему половых сношений семейства Соболевых в покое. Любовники, любовницы – как это мелочно!
