Патриция Вентворт - Из прошлого
— Ты встречался с мистером Кардосо?
— Да. Вы, конечно, помните, что он пытался разыскать своего брата Филиппе. В среду он опознал его труп, выловленный из реки. Дело это было поручено мне. В четверг, уже после убийства Элана Филда, он отказался от своего заявления, сказав, что у Филиппе был шрам от тяжелого перелома ноги, а на трупе его нет. Когда выяснилось, что он разыскивал Филда и находился в Клифтоне в то время, когда было совершено убийство, нетрудно было догадаться, почему он придумал эту версию с переломом ноги. Филиппе владел семейным документом, в котором описывалось место, где был зарыт пиратский клад. Клад был найден их дедом, перезахоронен где-то в его доме или саду, но его самого прикончили раньше, чем он успел обратить свой клад в наличность. Поместье его было продано для уплаты долгов. Все это мы узнали от Кардосо, и я верю, что он говорит правду. Он рассказывал, что каждый раз, как поместье выставлялось на продажу, семейство Кардосо упускало возможность его приобрести. То у них не было письма, то не хватало денег на покупку. Все это надо было держать в строжайшем секрете. Сейчас дом снова продается. Филиппе имел глупость рассказать все Элану Филду, который пообещал достать деньги здесь, в Англии. Что произошло потом, Хосе не знает. Он поссорился с братом из-за того, что тот посвятил Филда в их дела, и тот вместе с Филдом скрылся. Хосе не знал, где они и что они предпринимают. И вдруг на днях он узнает, что их видели вместе здесь. Человек, который сообщил ему об этом, хорошо знал Филиппе, а также дал ему приметы Филда. Хосе переполошился и пришел к нашему шефу. Итак, в среду он опознал тело брата и узнал, что Филд здесь. Он решил, что Филд убил его брата и украл письмо с описанием места клада. Он сел в свою машину и поехал искать Филда. Все было так, как он и говорил. Он приехал в пансион «Морской пейзаж» и не застал его, познакомился с Мари, которая охотно пошла с ним, и отправился с ней в бар «Веселый рыбак». Мари согласилась передать Филду записку, когда вернется, но она не очень торопилась исполнить его просьбу. Они вместе вернулись около одиннадцати, и она перехитрила мисс Эннинг. Видимо, не в первый раз. Она зашла в дом, дверь после нее заперли, но, как только в доме все затихло, спустилась вниз и вылезла через окно столовой. Как она и говорила, ночь для прогулки была прекрасная.
Время, наверное, приближалось к полуночи. Они уже уходили, как вдруг Мари дернула Хосе за рукав и что-то шепнула ему на ухо. Из окна столовой кто-то вылезал.
Они притаились, а из окна выпрыгнул мужчина и, обогнув дом, пошел к тропинке на скале. Когда он ушел.
Мари сказала: «Это мсье Филд». Кардосо разозлился.
Он хотел тут же пойти следом за ним и объясниться, но Мари это не понравилось. Она стала уговаривать его отложить разговор до завтра. Потому что сейчас он, мол, рассержен, может затеять скандал, у нее возникнут неприятности, в дело может вмешаться полиция, и что тогда будет? Кардосо согласился. Они поговорили еще немного, Кардосо пообещал, что будет осторожен и постарается держать себя в руках, и предложил пройтись по скале, посмотреть, где Элан. Они так и сделали.
Теперь понятно, что их опередила миссис Эннинг, которая вышла через стеклянную дверь гостиной. Она, наверное, уже спускалась по тропинке на пляж, а они еще не дошли до нее. Потом они пошли дальше и поэтому не видели леди Кастлтон, которая вышла из дома над обрывом и тоже спустилась вниз. Но далеко уйти они не успели. Кардосо вдруг заметил свет фонаря па пляже.
Его зажигал и Филд, когда входил в домик, и леди Кастлтон тоже. Увидев свет, Кардосо решил, что Филд там, и что это удобное место для разговора. Они повернули назад, спустились на пляж и пришли в домик, как это и описала миссис Эннинг. Удивительные она дала показания, вам не кажется? Вы слышали их дважды. Они чем-нибудь отличаются?
— Ни словом, Фрэнк. И, на мой взгляд, это естественно. Со времени болезни ум ее ничем не был занят.
И как только он снова заработал, он стал фиксировать впечатления. Надо полагать, это были наиболее простые и реальные факты. Она рассказала об этом, как мог бы рассказать ребенок или необразованный человек, не обремененный другими мыслями. В результате получилось ясное и правдивое изложение.
— Да, вы, как обычно, попали в точку. Ну вот, кажется, и все, что касается Кардосо. Он нашел, конечно, письмо, которое искал, как и сказала миссис Эннинг. И если бы не ее убедительные показания, он мог бы из-за него поплатиться жизнью. Никто бы не поверил в его невиновность, если бы при нем было это письмо, запятнанное кровью Филда. Кардосо вымыл руки, но смыть кровь с бумаги он не мог. И если бы его арестовали и обнаружили ее…
— Где она была, Фрэнк?
Он засмеялся:
— Под пяткой в правом ботинке. Он, видимо, понимал, что рискует, держа при себе это письмо, но доверить его никому не мог. А сейчас он отправляется забирать свой клад, если он и в самом деле существует. Нечестно добытое богатство не приносит удачи. И на этом тоже лежит печать крови и преступления.
Мисс Силвер вспомнила высказывание более древнего автора, чем ее любимый лорд Теннисон: «Не может быть честным тот, кто торопится разбогатеть».
Фрэнк заметил:
— Соломон все-таки кое в чем разбирался, — заметил он. — А как вы, остаетесь или возвращаетесь в город?
— Вернусь на несколько дней в пансион. Думаю, мисс Эннинг будет мне рада, хотя теперь, когда миссис Эннинг стало лучше, ей не так одиноко.
— Это убийство, наверное, пошатнет ее финансовое положение.
— До некоторой степени это неизбежно. Но у нее есть несколько заявок на сентябрь. Она надеется, эти люди не передумают. Три мисс Маргетсон приезжают сюда на месяц каждый год. Мисс Эннинг звонила им, они как будто не собираются менять свои планы. Приедут и их друзья, мистер и миссис Бантинг, которым очень рекомендовали «Морской пейзаж». Они тоже вряд ли откажутся от своего намерения. Так что, я надеюсь, мисс Эннинг не очень пострадает.
Фрэнк Эбботт полулежал, удобно вытянувшись, в кресле.
— Дай-то ей бог благополучно выкарабкаться из этой ситуации, — заметил он. — Надеюсь, она знает, что, если бы не вы, ее арестовали бы до того, как леди Каста гон показала свое истинное лицо. Да, по сути дела, если бы не вы, мы вообще бы не увидели ее истинного лица. Я все время гадаю, каким образом вы заподозрили ее?
— Помогло снотворное, — сказала мисс Силвер. — Когда я узнала, что она не только принимала таблетки в присутствии миссис Хардвик, но и попросила ее заглянуть к ней попозже, чтобы убедиться, спит ли она, мне пришла в голову мысль о тщательно подготовленном алиби. Все это было не похоже на такую уверенную в себе и не рассчитывающую на чужую помощь женщину, как леди Кастлтон. Я стала наблюдать за ее взаимоотношениями с остальными обитателями этого дома. Она была знакома с ними долгие годы. Красивая, талантливая, преуспевающая, любви она тем не менее к себе не вызывала.
С миссис Филд ее связывала давняя дружба, но эта привязанность объяснялась скорее привычкой, а не чем-либо еще. По всей вероятности, не знала она любви и в браке. Миссис Тревер рассказывала мне, что единственный человек, к которому она по-настоящему была привязана, — это ее сестра Айрин, утонувшая десять лет назад. По общему мнению, Адела всегда шла своей дорогой и поступала так, как считала нужным. Она из тех властных женщин, которые никогда не разрешают себе отступать перед поставленной целью. Таких людей очень опасно шантажировать.
— Но вы же еще не знали, что ее шантажировали.
— Это было очевидно, — уверенно сказала мисс Силвер. — Я часто беседовала с миссис Филд. Из ее слов я поняла, что ее пасынок пытался выманить у нее деньги.
Она не сказала, что письма, которые он грозил опубликовать, касаются младшей сестры леди Кастлтон. Просто упомянула, что у ее мужа всегда было много поклонниц, а он по доброте душевной не мог поставить их на место.
Особенно глупо, говорит миссис Филд, вела себя одна из них. Кончилось это очень печально, потому что эта девушка утонула во время купанья. Наверное, у нее свело судорогой ноги. Полную ясность внесла миссис Тревер, когда рассказала мне о том, как любила леди Кастлтон свою сестру, которую постигла такая трагическая участь.
Сейчас уже трудно вспомнить все мельчайшие факты, которые подтверждали и укрепляли мои подозрения. Если упомянутые миссис Филд письма в равной степени беспокоили и леди Кастлтон, разве Элан Филд упустил бы возможность пошантажировать и ее? Возможно ли, чтобы такая женщина, как леди Кастлтон, спасовала бы перед его угрозами или допустила бы, чтобы опорочили имя ее сестры? Нет, конечно. Я продолжала свои наблюдения, и вот что меня заинтересовало. У всех в доме нервы были напряжены, Пеппи была на грани срыва, но леди Кастлтон, которая, как говорили, во вторник и среду страдала от сильнейшей головной боли и вынуждена была рано лечь и принять снотворное, казалась абсолютно здоровой. Я чувствовала, что за ее самообладанием кроется что-то, чему трудно дать определение. «Торжество» — пожалуй, слишком сильное для этого слово… «довольство» — не совсем верное. Пожалуй, наиболее подходящим будет «удовлетворенность». Это чувство проявлялось все сильнее и в конце концов очень меня встревожило, — закончила мисс Силвер и с легкой улыбкой добавила:
