Наталья Солнцева - Следы богов
– Думаешь, за мной контора охотится?
– Судя по почерку, нет. Они заправки обстреливать не станут и всякую шушеру нанимать, вроде Завьялова. Не похоже… Но киллер, без сомнения, профессионал. А где у нас таких специалистов готовят?
– Зря я соседке не поверил, – сказал Широков. – Смеялся еще над ней, подшучивал.
– Кстати, тебе не кажется странным, что она в момент выстрела оказалась рядом? Такие совпадения случайными не бывают.
– Намекаешь, что дама – сообщница? Но тогда бы она нас ни о чем предупреждать не стала. И вообще, зачем ей оказываться рядом, рискуя попасть под пулю снайпера? Не логично. К тому же из-за нее мероприятие фактически сорвалось.
– Да, с этим трудно спорить.
– Сам же говорил, не все просто на этом свете.
Багиров помолчал, разглядывая статуэтку на столе Широкова. Раньше он не обращал на нее внимания – фигурка и фигурка. Теперь же он придавал значение каждой мелочи.
– Что это у тебя за статуэтка?
– Где? – удивился Павел. – Эта, что ли? Посейдон… бог морей и океанов.
– Можно взглянуть поближе?
Багиров повертел фигурку в руках. Тяжелая, сделанная из малахита статуэтка грозного морского бога, восседающего на троне, вызвала у него неожиданные ассоциации.
– Что это он держит?
– Трезубец, – ответил Широков.
– А зачем ему трезубец?
– Так это же Посейдон! Он всегда с трезубцем.
– Да?
У Багирова сделалось такое озадаченное лицо, что Павел рассмеялся.
– Как статуэтка оказалась у тебя на столе?
– Я ее купил… А в чем дело?
– Надо подумать. Я буду думать, Паша. И ты думай. Почему ты, например, купил Посейдона, а не Зевса или Аполлона какого-нибудь? Не Афродиту? Не Геракла?
– Мне Посейдон нравится, – растерянно сказал Широков. – С детства нравился. Красивый бог. Покровитель воинов, которые сражались на море. Меня морская стихия привлекает.
– И кличка у тебя – Варяг!
Павел Иванович усмехнулся.
– Не кличка, а… прозвище. Нужно нам от блатного жаргона отвыкать. Как ты на это смотришь?
– Положительно. Я о другом хочу спросить. Откуда у тебя такое… прозвище?
– Я его сам придумал, – задумчиво ответил Широков. – Загадочный народ – варяги. Таинственный и… великий. Лучшие воины на суше и на море, особое братство. Бились они и против немцев, и против датчан… и начало дали русским князьям. Рюриковичи мы!
Он закатал рукав и показал Багирову маленькую татуировку чуть выше локтевого сгиба.
– Я ее себе сделал в двенадцать лет.
– Трезубец! – воскликнул Багиров. – Почему я у тебя раньше его не видел?
– Не присматривался, наверное.
Начальник службы безопасности вынужден был признать свою оплошность. Татуировку он у Широкова видел, но что она изображала, не интересовался. Рисунок мелкий, да и место неудобное – сгиб локтя.
– Знаешь, какое происхождение у слова «русь»? Мне когда-то учительница географии рассказала. «Русь» восходит к древнеиндийскому Ruksi – Russi, что означает Светлый, Белый. Только к цвету волос это не имеет никакого отношения. Имеется в виду Светлая Сила или Светлая Душа… Варяжское братство – прообраз рыцарских орденов. «И кляшися оружием своим, и Перуном, богом своим…»
– Что-что? – не понял Багиров.
– Это я так… клятву одну вспомнил, – усмехнулся Широков. – Хорошая клятва. Интересная штука жизнь, а, Боря?
– Интересная. Завьялов опознал Пилина как заказчика нападения на заправочные станции. Что ты об этом скажешь?
Широков налил себе холодного вина, отпил половину.
– Не могу в это поверить, – серьезно сказал он. – Жорка сволочь, обыкновенная трусливая сволочь. Он алкаш, неудачник, который ненавидит весь мир. Может устроить скандал, драку. На большее он не способен. Что-то грандиозное спланировать, организовать… ему не по плечу. Откуда у него деньги, к примеру? Одно ружье, которое стрелок бросил на чердаке, стоит больше, чем Жорка заработает за десять лет. Это нереально.
– Выходит, Завьялов нас путает?
Павел Иванович пожал плечами.
– Тебе виднее. Может, заказчик похож на Пилина. Это уже кое-что. По крайней мере мы знаем, кого искать.
– Ты отвергаешь месть как мотив нападения?
Широков помолчал. Месть… Нет, он не отвергает такой мотив.
– Только не Пилин! – решительно возразил он. – Пойми, Жорка – мелкий пакостник, дебошир. Он уличный хулиган, а не беспощадный мститель.
Багиров и сам так думал. Что-то в этой истории постоянно сбивало его с толку…
Глава 42
Вадим Сергеевич решил последовать совету Марата и отправился на сеанс психоанализа. Предварительно он посоветовался с мамой.
«Тебе необходима помощь специалиста, Вадик, – обрадовалась Ольга Антоновна, которая устала просыпаться по ночам от криков сына, носиться с лекарствами и бодрствовать у его постели. – Яне могу смотреть, как ты страдаешь!»
Казакову снились кошмары, которые не уходили с темнотой ночи, а продолжали преследовать его и днем. По утрам на него страшно было смотреть – бледный, измученный, с глазами затравленного зверя.
«Иди, Вадик, – настаивала мама. – Надо лечиться. Ты сам на себя не похож. Только не называй там свою фамилию. Не дай бог, слухи дойдут до школы».
«Ты намекаешь, что я сумасшедший? – злился Вадим. – Этого еще не хватало! Я совершенно нормальный человек, заруби себе на носу!»
«Конечно… – растерянно бормотала Ольга Антоновна. – Конечно, ты нормальный. Просто нервы расшатались».
Вадим Сергеевич все чаще склонялся к мысли, что с ним не все в порядке. Это пугало его сильнее ночных видений. Страх расстаться с жизнью сменился страхом оказаться в психушке. Это заставило его позвонить доктору Закревской и назначить время сеансов.
Выйдя из метро, он перешел дорогу, свернул направо и сразу увидел нужный дом. На доме висела табличка с указателем – «Кабинет психологической помощи». Так что долго блуждать Казакову не пришлось.
В маленьком уютном холле стоял и курил у раскрытого окна строгий мужчина в очках.
– Вы ко мне? – спросил он Вадима Сергеевича.
– Н-нет, я…
– Понятно, – мужчина кивнул и погладил свою бородку. – Вы к Ангелине Львовне. Она сейчас освободится. Я ее коллега, Олег Самойленко. Тоже доктор. Если у вас развилась зависимость от табака или спиртного, милости прошу.
Он улыбнулся и протянул Казакову руку для приветствия.
– И-иванов, – выпалил Вадим Сергеевич, пряча глаза. – Петр Петрович.
– Понятно, – невозмутимо повторил Самойленко. – Не смею вам мешать.
Он слегка поклонился и прошествовал мимо посетителя в свой кабинет. Вадим Сергеевич остался в холле один и тотчас почувствовал знакомый, леденящий душу страх. В раскрытое окно ветер приносил запах горячего асфальта и пыльной листвы. Казаков сел, не в силах оторвать взгляд от окна. Ему показалось, что мимо проходит Лена, – в развевающихся одеждах неопределенного цвета, обратив к окну свое застывшее лицо-маску…
– А-а! А-а-а-а…
– Что с вами?
Вадим Сергеевич подпрыгнул от неожиданности. Перед ним стояла невысокая дама приятной наружности, в светлом брючном костюме из хлопка.
– В-вы что-нибудь видите? – спросил он даму, указывая дрожащей рукой на окно.
– Где?
– Там! Там… на улице.
– Вижу, – спокойно ответила дама. – Деревья, прохожих. А вы?
– Я? – Казаков сник и внутренне сжался. – Т-тоже.
– Меня зовут Ангелина Львовна, – сказала дама. – Вы, наверное, ко мне?
– Д-да, да! – обрадовался Казаков, ощущая, как по его спине потекла струйка пота. – Я вам звонил… по рекомендации…
– Проходите, пожалуйста. – Она провела его в светлый, солнечный кабинет. – Присаживайтесь. Куда хотите?
– Мне все равно…
– Тогда вы в кресло, а я за стол. Согласны?
Вадим Сергеевич никак не мог собраться с мыслями. У него вспотели ладони, а заготовленная речь вылетела из головы.
– Я вас слушаю… э-э…
– Петр Петрович, – подсказал Казаков, нервно ерзая.
Кресло оказалось для него слишком низким, и он не мог удобно устроиться.
– Я вас слушаю, Петр Петрович, – приветливо повторила докторша, догадываясь, что перед ней – протеже Марата. – Расскажите мне о своем беспокойстве.
– Видите ли, я… мне… Мне страшно! Меня хотят убить… Но не это главное. Моя невеста, Лена… она… она ненормальная. Она… преследует меня. Вы понимаете? Всюду ходит за мной, как… как привидение. То у дома подкарауливает, то… в сквере. Я пару раз поздно возвращался с работы и… видел ее.
– Что она делала?
– П-просто шла за мной… и все. Сейчас в школе начались каникулы…
Вадим Сергеевич понял, что проболтался. Теперь докторше известно, где он работает. Он запнулся, глаза его забегали. Однако, слово сказано – не вернешь. Придется продолжать.
– Кани-кулы… – дрожащими губами повторил он. – Но я… слежу за ремонтом. Поэтому мне нужно х-ходить на работу, никуда не денешься. Иона… несколько раз появлялась на школьном дворе. Там у нас вдоль забора растут кусты сирени. Я ее там видел.
