Татьяна Полякова - Найти, влюбиться и отомстить
– Узнаю бывшего дружка, – с усмешкой наблюдая за мной, заметил Владан. – Бад все делает с размахом.
– Я его об этом не просила, – возмутилась я.
– Хочешь вернуть подарок?
– Для этого как минимум надо встретиться с ним еще раз, а я этого делать не собираюсь. – Я рассовала туфли по коробкам и сказала сердито: – Вынесу их на помойку.
– Не глупи. Тебе ведь они понравились.
– Мне не нравятся подарки от типов вроде Бада. И перестань ухмыляться. Когда я согласилась с ним поужинать, понятия не имела, кто он такой.
– Как знаешь, – пожал Владан плечами.
– Ты собирался задать вопросы знакомым Веры, – напомнила я.
– Тебе со мной ехать необязательно. Похоже, чувствуешь ты себя неважно.
– Нормально я себя чувствую, – отмахнулась я.
Первым в нашем списке был, конечно, Юрка. Я позвонила ему, он откликнулся на просьбу встретиться с Владаном с большим энтузиазмом и через полчаса уже был в офисе. Подробно отвечал на все вопросы и так таращился на Владана, что тот не выдержал, кивнул мне, предлагая ненадолго уединиться, и, когда мы оказались на крыльце, спросил, косясь в сторону Юрки:
– Он что, голубой?
– Нет, в этом смысле с ним все в порядке. Просто наслушался рассказов о тебе.
– Каких еще рассказов?
– Героических. Ты для него помесь Че Гевары и Штирлица, вот он и пялится на тебя.
– Идиот, – буркнул Владан и вернулся за стол, к большой Юркиной радости.
Выпроводив моего друга, мы отправились на следующую встречу и носились по городу до самого вечера. Еще раньше я обратила внимание, что Владан не делает никаких записей, то ли на свою память рассчитывал, то ли не было в ответах ничего, с его точки зрения, интересного. Если честно, во всех этих беседах я не видела никакого толку. Вопросы Владан задавал приблизительно одни и те же, полгода назад их уже задавали следователи, но Владан был на редкость терпелив и даже въедлив.
Когда мы вернулись в офис, я едва держалась на ногах от усталости, а голова раскалывалась от боли, может, тому виной были ночные радости, а вовсе не долгие беседы, но мне от этого не легче. Я устроилась на диване, блаженно вытянув ноги и прикрыв глаза. Владан сел за стол, потянулся к ящику, куда в прошлый раз убрал виски, но, покосившись в мою сторону, только вздохнул. Закинул ноги на стол и уставился в потолок.
– Ты из каких соображений держишь дверь открытой? – спросила я.
– А чего здесь брать? – удивился он. – Ни секретных бумаг, ни ценных вещей. Если только ноутбук, но там лишь игры да записи футбольных матчей.
– Но дверь, в принципе, запирается?
– В принципе – да, если ключи отыскать. А что?
– Собираюсь тут заночевать. Дома мне делать все равно нечего. Будет кому завтра принести тебе кофе и яичницу.
– Обойдусь.
– Не сомневаюсь. Но лучше держаться поближе к тебе. Не то опять глупостей наделаю.
Владан поднялся из-за стола и подошел ко мне:
– Хватит валять дурака. Вставай, я тебя отвезу…
– Не хочу. – Покачала я головой. – Мне здесь спокойней, – я чуть сдвинулась в сторону, и он сел на диван, сцепив руки на коленях. – Вчера я пошла за тобой, – тихо сообщила я. – Так вы теперь живете вместе?
– Моя квартира напротив.
– Это хорошо. Хорошо, что пока не съехались. Вдруг у меня есть шанс? – Я думала, он начнет возражать по обыкновению, но он молчал, и это прибавило мне сил или нахальства. – Я не верю, что ты ее любишь. Не хочу верить.
– А я этого и не утверждал.
Я вздохнула, поворачиваясь на бок и глядя на Владана, который смотрел куда-то в пол. Слезы закипели в глазах и потекли по щекам.
– Все дело в той девушке, да? – Я очень боялась задать этот вопрос и все-таки задала. Боялась, что кроме Марины есть еще соперница, куда более серьезная. С теми, кто живет лишь в памяти, соперничать бессмысленно. Они навсегда останутся лучшими. Идеальными… А я… я не могу быть идеальной, ни один живой человек не может.
– В какой девушке? – Владан повернул голову, с недоумением взглянув на меня.
– Девушка, которая была с тобой там. И погибла.
Он криво усмехнулся:
– Уверен, всю эту чушь по пьянке Флинт выдумывает, а дураки его слушают.
– Тогда кто? – Я коснулась рукой его волос, зная, что он вряд ли ответит.
– Мать, – почти беззвучно, одними губами, сказал он.
А я растерялась, не понимая, что он имел в виду. Он отвел взгляд и заговорил, медленно, точно каждое слово давалось ему с большим трудом:
– Отец командовал отрядом ополченцев, и я был вместе с ним. Шестнадцатилетний пацан, я страшно тосковал по матери. И однажды решил навестить ее, ничего не сказав отцу. Она пряталась в деревне у родственников. По дороге нарвался на вражеский патруль. С матерью я так и не встретился. Ждал неподалеку темноты, чтобы незаметно пробраться в деревню. Видел, как там появилась машина. Их было человек двадцать. Потом услышал крики. Жителей согнали на площадь… Я думаю, они так озверели тогда, потому что наткнулись на свой расстрелянный патруль. Чьих-то братьев или сыновей. У меня была винтовка с оптикой и один патрон. Единственное, что я мог, – избавить мать от мученической смерти. – Я лежала, не шелохнувшись, почти не дыша, а чувство было такое, точно грудь мне придавило тяжелым камнем. – Отец нашел меня на следующий день.
– Он знал? – с трудом произнесла я.
Владан пожал плечами:
– Думаю, он все понял. Только ее убили выстрелом в сердце, остальных невозможно было опознать.
Я стиснула его руку и отчаянно покачала головой:
– У тебя не было выбора.
– Выбор всегда есть, – вновь пожал он плечами. – Я мог умереть рядом с ней.
– Нет. – Горло сдавило, я не была уверена, что он расслышал это мое «нет». – Ничего не может быть для матери страшнее, чем гибель ее ребенка. Ничего. Пусть самая жуткая смерть, лишь бы знать, что он в безопасности.
«Лучше бы мне не слышать этого, – трусливо подумала я, а еще подумала: – Каково это, жить с таким грузом? Невыносимым для меня, а каково ему?» Я попыталась найти нужные слова, но все они казались бессмысленными, и Владан вряд ли нуждается в них. В тот момент он был так далеко от меня, точно нас разделяли тысячи километров. Шестнадцатилетний мальчишка с винтовкой в руках…
– А отец? – все-таки спросила я.
– Погиб через восемь месяцев.
– И ты вернулся в Россию?
– Не сразу. Я считал, мне здорово задолжали, – усмехнулся он.
В этот момент зазвонил мобильный Владана. Он торопливо достал его из кармана, наверное, решив, что звонок очень кстати, он избавлял от необходимости продолжать этот разговор.
– Да, – бросил отрывисто, а потом вдруг замер. Лицо словно окаменело, взгляд застыл.
– Что? – испуганно спросила я.
Владан повертел в руках телефон, убрал его и сказал:
– Флинт погиб. Разбился на машине. – Голос звучал абсолютно спокойно, но это спокойствие не обмануло.
– Ты думаешь… – начала я.
– Помолчи, – оборвал он.
А потом лег рядом, закинул руки за голову и уставился в потолок. А я уткнулась носом в его грудь и беззвучно плакала.
– Вы бы хоть дверь закрыли, – сквозь сон услышала я. Открыла глаза и в трех шагах от дивана обнаружила Марину. Она стояла подбоченившись, глаза метали молнии.
Владан заворочался рядом, нехотя поднял голову, потом сел, потер лицо ладонями и направился к столу. Открывал один ящик за другим и зло чертыхался.
– Чего ты ищешь? – спросила Марина, сообразив, что на ее присутствие никто реагировать не собирается.
– Подзарядник, – ответил Владан.
– Может, он дома? – предположила она.
– Может… Идем, – кивнул он мне и направился к двери. Я бросилась за ним.
– Сукин сын, – сказала вдогонку Марина, адресуясь к его спине.
Я-то думала, Владан идет к машине, но он свернул во двор. Мы вместе вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Владан остановился перед квартирой под номером три, достал ключи. Оказавшись в его квартире, я едва не присвистнула и вспомнила слова Флинта. Нет, одной банкой краски здесь точно не обойдешься. По сравнению с этой халупой жилище Флинта выглядело едва ли не дворцом. Ремонт тут надо было сделать еще лет двадцать назад, а мебель вынести на помойку. Впрочем, не так много ее и было, лишь самое необходимое.
– Я в душ, – сказал Владан. – А ты пока кофе приготовь. Найдешь в шкафу, в кухне. – Он нахмурился, разглядывая мою очумелую физиономию, и добавил: – Не бойся. Ни мышей, ни тараканов не встретишь, им здесь жрать нечего.
Он удалился в ванную, а я пристроилась в кресле, предварительно переложив на диван ворох рубашек, чистых и грязных вперемежку. Потом вспомнила про кофе и припустилась в кухню. Входная дверь хлопнула, и появилась Марина с полотенцем в руках.
– Где он?
– В ванной, – пожала я плечами.
Она постучала в дверь ванной, из-за которой доносился шум воды, и позвала громко:
– Владан, возьми полотенце, – и добавила ворчливо: – В этом свинарнике ни черта не найдешь. Он ничего здесь не позволяет трогать, – сказала она мне, точно оправдываясь.
