Совок 13 - Вадим Агарев
А касательно проверки причастности Арташеса Вагановича Карапетяна к реализации левой продукции «ликёрки», я обязательно что-нибудь придумаю. Это будет совсем нетрудно организовать. Вчера я об этом сболтнул для антуража и красного словца, а сейчас мыслю так, что веские основания на то действительно имеются. Не мог ныне покойный Соломоныч не задействовать такого предприимчивого и уважаемого в городе хлопца, как старший Карапетян. И не рекрутировать его центровой магазин для сбыта своей неучтённой водки, он тоже не мог. Иначе первый не был бы Карапетяном, а второй не прозывался бы Соломонычем…
Из машины мы вышли вместе. Я еще подумал, хорошо, что остановился я не у центрального входа, а с торца здания. Но предусмотрительности своей радовался недолго. Обождав, когда я закрою дверцу, Зуева уверенно подхватила меня под руку. Да так потом и шла, гордо поглядывая по сторонам и доброжелательно отвечая на приветствия коллег. Так мы и шествовали, радуя своей почти семейной сплоченностью сослуживцев. До той самой секунды, пока я не распахнул перед Лидой входную дверь. По всему выходит, что моя любимая начальница приняла решение меня публично пометить. В одном с этой минуты был я теперь твёрдо уверен, с благотворительностью, особенно по утрам, надо завязывать.
Добравшись до своего кабинета, я успел перечитать приготовленные мне Лидой шпаргалки. Там было всё то, что мы недавно обсуждали. Перепечатать три страницы с обзорной справкой по делу и планом расследования я никак не успевал. Поэтому отправляясь на оперативку к Данилину, бумаги я оставил в кабинете. Почерк Лиды он знает не хуже моего и подставляться на ровном месте мне не хотелось.
Зато я не забыл прихватить из сейфа четыре уголовных дела. Самых для меня нежелательных и вязких. Со сроками в них всё нормально, хоть и работы там оставалось, мягко говоря, не мало. В любом случае, если Данилин упрётся, то в обратный обмен за четыре этих дела, я сумею вернуть ему четырёх мелкоуголовных артистов коммерческого театра «Ромэн». Обязательно верну, пусть и нет среди них ни одного фигуранта с фамилией Сличенко. Сразу после раздачи мне слонов верну! В виде ордена на грудь и третьей звезды на мои погоны, то бишь…
Опасения мои оказались напрасны. Сегодня начальник следствия, по отношению ко мне вёл себя выше всяких похвал. Он не только не стал ковыряться в принесённых мною делах, но даже не стал их распределять в моём присутствии, как я опасался. Именно этого мне сейчас не хотелось. Сослуживцы и без того смотрят на меня косо. После того, как майор положил стопку дел на край своего стола, он вопросительно глянул на меня.
— Через полчаса занесу, дома машинки нет, а здесь перепечатать еще не успел! — правильно поняв его взгляд, заверил я командира. — Разрешите исполнять?
Получив согласие, я под недоумёнными взглядами личного состава встал и шагнул к выходу. Из всех остальных следаков только Лида не стала удивляться услышанному.
Я шел по коридору, прижимая прошитую суровыми нитками цыганщину локтем к левому боку. И ничего хорошего мне в голову не шло. Справка и план были составлены грамотно. Но жизни они мне не облегчали и годились лишь для того, чтобы доложиться их исполнением начальству.
Решил, что пока сам не изучу дело, решения проблемы я не найду и не придумаю. Поэтому добравшись до стола, не теряя времени придвинул к себе печатную машинку.
С готовыми бумажками я появился у Антонины еще до того, как майор отпустил своих процессуально независимых подчинённых.
Дождавшись, когда кабинет опустеет, я положил перед шефом страницы с машинописным текстом и без приглашения сел на опустевшее место Зуевой.
Пока Данилин вникал в наши с Лидой буквы, я времени не терял и тоже вникал. В материалы, которые мне достались от хитрожопых и неряшливых кировчан.
Лидия Андреевна была права на все двести процентов. Хулиганку, прилепленную к сто пятьдесят четвёртой, в суд запихнуть не получится. Если я не прекращу дело сейчас, то всё равно мне же и придётся это сделать. Но только чуть позже. Причем, обязательно со скандалом. Дорогие цыганские адвокаты такую слабую фактуру развалят на раз-два. И постараются это сделать, как можно громче и эффектней. Дабы подать клиентам свой товар лицом и показать, что свои немалые гонорары они отрабатывают в полной мере.
— Что делать думаешь? — положил последний дочитанный листок перед собой Данилин, — Изложено красиво и грамотно, но решения я здесь не вижу. Ни одного просвета!
Я пока тоже просветов не видел. Но пускать слезу и посыпать голову пеплом тоже смысла не видел. Как не увидел и дел на столе, принесённых сюда мною из своего сейфа. Из чего сделал вывод, что они уже обрели новых хозяев. Это меня порадовало. И мне захотелось еще сколь-нибудь положительных эмоций.
— Алексей Константинович, если откровенно, то кой-какие мысли у меня уже есть! Весь вчерашний вечер и всю ночь голову ломал! — как в омут, кинулся я в пучину отчаянного блефа, — Но раньше времени озвучивать их не хочу! Просто, чтобы не сглазить!
Старший следственный начальник, машинально крутя в пальцах пачку «Стюардессы», смотрел на меня, не скрывая своей озадаченности. Видать, если и ждал он от меня каких-то слов, то только не этих.
— Корнеев, ты за ночь из этих цыганских бумажек, что ли успел мистики нахвататься? — указал он вынутой из пачки сигаретой на спекульское дело. — Что и чем сглазить, Корнеев? Признавайся, лейтенант, ты на почве своего наградного счастья совсем ёбн#лся или ты на этих радостях уже с самого утра пьяный⁈
Майор еще не начал впадать в неистовство, но было заметно, что он уже на полпути к началу этого процесса. Надо было срочно менять его настроение. По этой причине то, что я еще полминуты назад полагал чрезмерной и потому возмутительной наглостью, могло оказаться, как нельзя, кстати. И я решил не стесняться, и ни в чем себе не отказывать.
— Товарищ майор, завтра пятница и торжественную часть никто переносить не станет. Даже заради цыганского дела! — начал я с непобиваемых аргументов, — Алексей Константинович, ну вы сами
