Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
Официант удалился.
— Ты очень расстроился, что у них нет твоего любимого соуса? — сочувственно поинтересовалась Иветта. — Как ты сказал он называется?
— Тебя интересует вустерский соус? — переспросил Гончаров, удивляясь тому, как складно он врет. — Соус и в самом деле необычный: в состав входят разные ингредиенты: чеснок, имбирь, карри, анчоусы, тамаринд, кардамон, черный перец, зелень… Все и не упомнить. Лучший английский соус, на мой вкус. Но его везде по-разному готовят. У меня на яхте был повар-японец: у него вообще этот соус получался немного другой. А как-то зашли мы на стоянку в Пасир-Гуданг, это в Малайзии, и там…
— Ты — моряк? — выдохнула Иветта и захлопала ресницами, изображая наивную девушку.
— Нет, — покачал головой Гончаров, — я по другому ведомству. Так вот, мой биржевой брокер, который ждал меня там, сказал, что знает кабачок, где жарят летучих рыбок и подают их с лучшим в мире вустерским соусом. Сходили мы с ним туда, попробовал я этот местный соус: вустерский он напоминает отдаленно — их малазийский отдает соей, и он острее, чем нужно…
— Вау! Как интересно! Просто захватывает душу, как книга про путешествия, а ведь для тебя это обычная жизнь, — прошептала Ковтун. — А что-то особенное из еды еще есть в Малайзии? Что нравится лично тебе?
— Мне? — переспросил Игорь. — Разве что бирьяни. Это плов с бараниной и йогуртом. Но там весь секрет в мятных травах. Я пробовал бирьяни и по-бомбейски — это с курицей, но тоже ничего.
— Какой же ты счастливый! Ты столько повидал! Малайзия! Бомбей! Сан-Франциско… Звучит как песня какая-то.
Гончаров кивнул, хотя о Сан-Франциско речи не было, и вдруг неожиданно для самого себя продекламировал:
В последний раз я видел вас так близко.
В пролеты улиц вас умчал авто.
И снится мне — в притонах Сан-Франциско
Лиловый негр вам подает манто.
— Как здорово! — восхитилась Иветта. — Это ты сам сочинил?
— Нет, — покачал головой Гончаров, пораженный ее наивностью, — эту песню написал Вертинский. И посвятил ее Вере Холодной.
— Кому?
— Знакомой артистке. Очень известной.
— Странно, — удивилась девушка, — известная, а холодная.
Ковтун опьянела очень быстро, правда, она и пила целыми бокалами, а Гончаров лишь пригубливал. Вино закончилось. Игорь заказал еще бутылку и тут же понял, что зря. Иветта пальцами брала соль из солонки и сыпала ее на устриц. Игорь пытался ее останавливать, говоря, что устрицы солью не посыпают, потому что у них и без того привкус морской воды, но удержать ее не удавалось. Потом Иветта вытащила его на танцпол и повисла на нем, обхватив шею Гончарова двумя руками.
— А почему ты не спрашиваешь, чем я занимаюсь? — шепнула она в его ухо.
— Хочу, чтобы ты подольше оставалась загадкой.
— А я не хочу быть загадкой. Так вот знай: я — доктор наук, доцент и ректор высшего учебного заведения. Вот так! Признайся мне честно: ты когда-нибудь спал с ректором высшего учебного заведения?
Гончаров рассчитался картой, но, доставая ее, «засветил» пачку пятисотъевровых банкнот. Ковтун посмотрела на купюры и зло произнесла:
— Какой ты богатый! Красивый и богатый. Это значит: у меня шансов нет. Что за непруха такая!
Но в свой номер она его все-таки затащила, сказала, что сама не дойдет. Едва вошла, сразу стянула через голову платье, осталась в одних трусиках и чулках. Потащила Гончарова к постели, а потом приказала сама себе:
— Сначала в душ!
Оставшись один, Игорь просмотрел записную книжку в ее мобильном телефоне… Номера Дроздова не было. Имелся номер Бориса Борисовича Краснова, но не нашлось звонков на него или исходящих с него. Было два номера Полозовой, один из которых Гончаров уже знал. А второй он записал в память своего аппарата.
В туалетной комнате лилась вода. Гончаров заглянул туда. Ковтун лежала на дне ванны в одном чулке. Игорь подошел, стянул чулок, потом посадил Иветту на край ванны, вытер ее полотенцем, накинул на нее гостиничный махровый халат и отнес в постель. Она молчала, и только когда он уже подошел к двери, собираясь уходить, сказала:
— Подайте мне чеширского соуса, суки!
И засмеялась.
Глава четырнадцатая
Весь следующий день был скомкан, как лист бумаги, на котором если и было что-то написано, то ничего не значащее и не нужное никому. Гончаров хотел заказать авиабилет в Омск, но мест не было, оставалось только ждать, что снимут с брони.
На всякий случай звонил через каждые полчаса.
— Может, есть бронь на ГУВД? — поинтересовался он.
— Может, и есть, — нервно ответила ему женщина, — только не звоните сюда больше. Для чего компьютеры придумали? Если что-то появится, там сразу отразится наличие. Зайдите на наш сайт и ловите.
На ловлю билета был отправлен практикант, а Игорь зашел к Жаворонкову, чтобы попросить три дня в счет отпуска. Алексей Иванович неожиданно отказал:
— Ты же в Следственный комитет намылился! Я рассчитывал через пару-тройку лет на пенсию уйти и оставить райотдел тебе. Но ты…
Ясно было, что о звонке Евдокимова начальству доложила секретарша Вера, но она не знала о содержании разговора, а потому лучше было не спорить.
— Евдокимов предложил мне генеральскую должность. Я еще не дал согласие, но, если честно, я здесь устаю. А там кабинетные посиделки, молоденькая секретарша, помощники, заместители… Если бы я отдохнул сейчас три дня, то понял бы, что здесь с вами мне лучше… Родной район опять же. Но голова гудит…
— Бери три дня и можешь даже не в счет отпуска, — тут же сдался полковник. — Отдыхай… А я бы на твоем месте…
Полковник приподнял руки к груди, но тут же опустил. Только спросил обреченно:
— Как у тебя на любовном фронте?
— Бои местного значения, — признался Гончаров.
Говорить на эту тему не хотелось. И думать тоже, потому что Лена могла бы и позвонить. Если бы хотела. Или если бы смогла. И то
