Нелегал из контрразведки - Валерий Георгиевич Шарапов
– Штаб дивизии, в которой служил ваш отец, был разгромлен в Восточной Пруссии в конце войны, поэтому весь архив оказался в СССР. Ящики как привезли с железнодорожной станции, так они и лежат без движения до сих пор. Только вмешательство очень серьезных структур заставило архивистов начать их разбор.
– Что же это за структура? – спросил собеседник пересохшими губами.
– Я думаю, вы сами уже догадались.
Север решил начать разговор жестко. Немец должен иметь совершенно определенное представление, с кем имеет дело. Поэтому, если он остается соблазненным получить информацию об отце, значит, вступил в связь с коварной русской разведкой по собственному желанию, без принуждения.
Вилли без спешки достал из портфеля конверт. Гюнтер не выказывал желания уйти, а завороженно следил за действиями собеседника.
– Вот фотокопия донесения в штаб о суточных потерях полка. – Матвей протянул собеседнику фотографию. – Теперь вы знаете точную дату гибели вашего отца. Немецкие части вынуждены были стремительно отступать, поэтому хоронили павших в общих могилах. Захоронение находится на окраине села Буркин Буерак. На этом месте похоронная команда установила большой деревянный крест. Он стоит до сих пор, никто его не тронул. Вот свежее фото.
Собеседник жадно схватил карточку.
– Вы должны понимать, что ни памятника, ни списка погребенных там пока нет. Во время войны деревня была почти полностью сожжена. Еще не наступило время прощения.
Вилли достал Атлас СССР и раскрыл на заложенной странице.
– Смотрите, вот это место.
– Я могу это оставить у себя? – тихо спросил Гюнтер.
– Как вы сможете объяснить, откуда у вас появились фотографии из России?
– Вы правы.
– Атлас оставьте себе. Можете сказать, что приобрели его в книжном магазине на Линденштрассе.
– Спасибо, – собеседник запнулся и с тревогой спросил: – Что я теперь вам должен?
– У вас есть дети, Гюнтер?
– Да, девочки. Трое.
– Покажете фотографию?
– Конечно. Пожалуйста. – Рихтер достал из бумажника фото.
– Какие очаровательные девочки. Симпатичные, несмотря на то что похожи на вас, – собеседники рассмеялись, напряжение стало спадать.
– Вы должны не мне, а своим девочкам. Как отец вы должны обеспечить их будущее. Согласны?
– Конечно. Я стараюсь, прикладываю к этому все усилия.
Мимо них чинно проследовала пожилая пара с маленькой собачкой. Приятели проводили их взглядом.
– Как вы думаете, Гюнтер, если голодная собака увидит, что другая голодная собака нашла кость, что произойдет?
– Как что? Они подерутся за эту кость.
– А если две сытые собаки встретятся, будут они драться за кость?
– Думаю, нет. К чему это вы, Вильгельм?
– Германия после Первой мировой войны была разорена союзниками. Промышленность отняли в виде контрибуции, самые работоспособные погибли на фронтах, сельское хозяйство в упадке. Кстати, замечу, что только Россия отказалась от аннексии и контрибуции Германии, больше никто. С большим трудом она стала восстанавливаться, но за счет чего? За счет кредитов, очень больших кредитов под высокие проценты. Государство жило в долг. К 1940 году пришло время расплачиваться, страна могла оказаться банкротом. Это значит опять нищета. Единственный выход, который видел Гитлер в такой ситуации, – это отнять кость у другой голодной собаки.
– России? Но можно было начать с Англии.
– Фюрер очевидно посчитал, что мы слабее после мировой войны, революции и Гражданской войны. И кроме того, нельзя сравнивать запасы сырья, полезных ископаемых в недрах СССР и то, что есть в Англии.
– Как-то я не думал с этой точки зрения.
– А если СССР и Германия будут жить в сытости и достатке, полезут они в драку друг с другом?
– Я понял вашу аналогию, коллега. Вы предлагаете нам с вами приложить максимум усилий для благополучия и, соответственно, безопасности наших стран.
– Благополучия и безопасности будущего ваших девочек. Если вы, Гюнтер, поделитесь технологиями, разработанными на вашем предприятии, вы тем самым поможете сэкономить наши средства и сделаете нас богаче.
– Но это же наши разработки?
– Как вы думаете, наши ученые и инженеры смогли бы создать подобные технологии или мы ни на что не способны?
Инженер стушевался.
– Конечно, смогли. Достижения русских ученых в области химии хорошо известны. У вас сильная школа и глубокие традиции. Нужно только время.
– Значит, я правильно понял, коллега, что вас, прежде всего, смущает этическая сторона вопроса?
– Безусловно, Вильгельм.
– Вы знакомы с технологией производства ядерной бомбы?
– Что? – немец опешил.
– Я спросил, вам известна технология изготовления ядерной бомбы? – Матвея учили, что при проведении вербовочной беседы лучше всего использовать технику формулировки вопросов. Это позволяет не только отслеживать обратную реакцию собеседника, но, что самое главное, ведет к тому, что он сам себя подводит к нужному выводу. Если работать только с позиции убеждения, то у другого человека рефлекторно возникает желание возражать, приводить свои доводы, сомнения. А если вы правильно задаете вопросы, он невольно приходит к прогнозируемому результату.
– Нет, конечно.
– Как вы можете оценить уровень одаренности ученых, создавших ее?
– Безусловно, это гениальные люди.
– Достойные уважения?
– Конечно. К чему вы клоните?
– Каким образом, на ваш взгляд профессионала, Россия, только что пережившая тяжелейшую войну, без средств, с разрушенной промышленностью, практически без экспериментальной базы, вдруг создала и испытала атомную бомбу? Ваши предположения?
– Вы хотите сказать, что секреты производства вам передали западные ученые?
– Ну не американское же правительство. Очевидно, они раньше нас с вами поняли, что сытые собаки за кость драться не будут. Согласны?
Немец молчал. Было заметно, что он размышляет. Но на лице его не было отражения борьбы внутренних противоречий, скорее, принятие услышанного. Надо было закреплять продвижение.
– Это не измена и не предательство. Это обмен научными знаниями, а наука принадлежит всем людям. Не только ученым из Европы или Америки, но даже папуасам с деревянными копьями и берберам на верблюдах. За научные консультации вы будете получать солидный гонорар. Сможете, наконец, быть спокойны за судьбу своих дочерей.
– Как я это смогу объяснить? – Очередной шаг в вербовке был сделан. Согласие, пока косвенное, было высказано.
– У вас есть увлечения, Гюнтер? Марки собирать, цветы выращивать?
– Нет, таких нет. Я больше карточной игрой увлечен. Со студенчества пристрастился к игре в скат. Знаете, даже побеждал на соревнованиях. Любительских, конечно.
– Скат – это же национальная немецкая карточная игра, это патриотично. Так вот, время от времени вы будете выезжать на турнир по скату, конечно, не мировой уровень, а какой-нибудь региональный, и выигрывать там призовые деньги.
– Каким образом?
– Гюнтер, когда вы играете с дочками в карты, вы всегда у них выигрываете?
Рихтер заулыбался:
– Конечно нет. Я даю им возможность порадоваться победам над отцом. Общаться я буду с вами, Вильгельм?
– Нет. Я вас познакомлю с человеком, который разбирается в вопросе, вам будет легче с ним разговаривать. Я считаю, что каждый должен заниматься тем, в чем он разбирается.
– Соглашусь. А господин Солопов…
– …господин Солопов больше вас не побеспокоит.
– Хочу сказать, Вильгельм, мне очень приятно было с вами общаться, и еще раз
