Стрела Гильгамеша - Александрова Наталья Николаевна
– Не знаю, что оно значит, – ответил Венедиктов, – но само слово всего на одну букву отличается от имени древнего месопотамского героя и полубога Гильгамеша, которому посвящен древнейший эпос в истории человечества. Так что нам наверняка нужно именно в эту аптеку. – С этими словами он ринулся вперед.
«Ишь как разогнался, – подумала Надежда, – откуда что взялось?»
– То говорила, что он псих и зануда, а теперь недовольна, что человек делом занят, – вполголоса бросила Мария, обгоняя ее, чтобы успеть за Венедиктовым.
Надежда резко притормозила. Неужели Машка ее мысли читает? Нужно быть осторожнее…
Вся троица перешла через улицу и вошла в аптеку.
В помещении было пусто, только за стойкой стояла черноволосая женщина средних лет в белоснежном халате.
– Чем могу вам помочь? – обратилась она к посетителям.
– Можно у вас приобрести такое лекарство… ашурбаналол?
– Вы ничего не перепутали? Никогда не слышала о таком медикаменте.
– Ох, извините, кажется, я ошибся. – Венедиктов развернул бумажку и прочел: – Ашурбанипалим!
– А, это совсем другое дело! – Женщина обернулась и крикнула в глубину аптеки: – Анатолий!
Тут же из-за двери с надписью «Только для персонала» появился смуглый коренастый мужчина с черной бородой и длинными, как у гориллы, руками, густо покрытыми черными волосами.
– Анатолий, клиентам нужен ашурбанипалим, – сообщила ему женщина, – проводи их, пожалуйста, на склад.
Мужчина кивнул и лаконичным жестом предложил вошедшим следовать за собой.
Все трое прошли за ним в дверь и оказались в просторном помещении, заполненном белыми стеллажами, на которых стояли многочисленные коробки с латинскими названиями лекарств и медикаментов. По-прежнему ни слова не говоря, Анатолий подошел к одному из стеллажей, нажал на верхнюю полку.
Стеллаж плавно отъехал в сторону, как дверь купе, за ним оказался длинный полутемный коридор. Анатолий отступил в сторону и жестом показал посетителям на коридор, как бы приглашая их проследовать по нему.
– Спасибо! – Венедиктов вошел в коридор, женщины за ним.
Потайная дверь за ними тут же закрылась.
– Какой, однако, немногословный! – проговорила Мария, подойдя к двери в конце коридора.
– Анатолий – немой, – раздался в ответ незнакомый голос.
Мария удивленно завертела головой, пытаясь понять, кто это сказал. Голос доносился ниоткуда – и одновременно со всех сторон.
– Заходите, заходите! – произнес тот же голос.
Венедиктов толкнул дверь, и все трое вошли в большую комнату без окон, где имелся застекленный книжный шкаф, кожаный диван и письменный стол, за которым сидел худощавый смуглый мужчина с темными миндалевидными глазами и резкими чертами лица, словно высеченными на камне.
– Анатолий – немой, – повторил он, – притом очень надежный человек.
– Здравствуй, Кир! – приветствовал его Венедиктов.
– Здравствуй, Кирилл! – ответил тот. – Познакомишь меня со своими спутницами?
– Мария, Надежда… – представил их Венедиктов. – Надо же, какое у тебя жилище! – Он оглядел комнату. – Не душно тебе здесь?
– Кондиционер стоит. А ради безопасности можно немного и потерпеть.
– Тебе кто-то угрожает?
– Возможно. Но давай уже перейдем к делу. Ты написал, что хочешь срочно встретиться со мной, что дело срочное и важное и касается оно…
– Касается стрел, какими были убиты Вестингауз и Гилевич.
– Вот как! И в какой связи возникли эти стрелы?
– У нас есть фотография стрелы, – влезла в разговор Надежда, – которая должна быть очень похожа на те, старые. Мария, покажи ему…
Мария достала телефон и открыла папку с фотографиями.
– Они были похожи на эту стрелу?
Мамаев внимательно рассмотрел фото и вернул телефон Марии.
– Откуда у вас эта фотография? Это точно такая же стрела.
– Этой стрелой вчера был убит человек. Женщина, – ответила Надежда, отодвинув Венедиктова.
– Вы уверены?
– Конечно. Человек, который прислал ей это фото, не любит шутить, – она кивнула на Марию, которая пыталась отвернуться от Венедиктова.
Тот смотрел пристально и сурово.
– Что это значит? – спросил он. – Почему вы мне ничего не сказали?
– Дело в том… – начала она, – дело в том, что…
– Кто вы такая? Зачем вы пришли ко мне, представившись писательницей? Что вам от меня нужно?
– Но я и правда писательница! – Мария умоляюще прижала руки к сердцу и открыла было уже рот для оправданий, но теперь демонстративно отвернулся Венедиктов.
Положение спас Мамаев, спросив:
– А есть еще снимки, в другом ракурсе?
– Да, есть… – Мария перелистнула страницу альбома. – Ой, это не то…
Венедиктов, который, верно, решил, что не время показывать характер, посмотрел на экран телефона через ее плечо и вдруг оживился:
– Постойте, постойте… что это?
– Это фотография той карты, которую мы с вами нашли в Шуваловском парке.
– Да, я помню, но вот здесь, в нижнем углу… Можно увеличить? – Мария увеличила кадр, Венедиктов пригляделся к нему и проговорил: – Это подпись картографа. Странно, я где-то уже видел точно такую же…
– Вы хотели показать мне фотографию стрелы, – напомнил о себе Мамаев.
– Да-да, конечно! – Мария перешла к следующему снимку, увеличила его и протянула телефон Мамаеву.
Тот внимательно осмотрел стрелу и вернул телефон хозяйке.
– Нет никаких сомнений, это стрела ассирийского типа, более того – именно такими стрелами пользовалась стража вавилонского Большого Зиккурата. Очень характерный наконечник… Видите его необычную форму? И эти бороздки… при полете они издают устрашающий звук, который называли «крик демона».
– Что, стрела действительно такая древняя? – недоверчиво осведомилась Надежда.
– Вовсе нет. Она наверняка изготовлена в наше время, но в точности по древней ассирийской технологии.
– И где такие стрелы производят?
– Делает их один-единственный человек, Ариан Дзагоев. Как и я, он происходит из древнего ассирийского рода, и мы с ним дружим. Он в точности восстановил ассирийскую технологию выплавки бронзы для наконечников и делает точно такие стрелы, какими пользовались стражники вавилонского храма. Так что я не сомневаюсь, что стрелу сделал он. И это меня очень беспокоит. Вы говорите, что ей был убит человек?
– Да, женщина.
– Дзагоев – противник всякого насилия. А уж насилие по отношению к женщине – это для него полное табу. Мне нужно немедленно увидеть его, чтобы убедиться, что он в порядке…
– А нельзя просто позвонить? – пробормотала Мария и тут же прикусила язык.
– Сейчас месяц Улулу по ассирийскому календарю! – напомнила ей Надежда.
– Да, вы правы, – кивнул Мамаев, одобрительно взглянув на Надежду, – Улулу, месяц очищения. В этот месяц нельзя пользоваться современными средствами связи.
– Ах да, извините, совсем забыла… – пролепетала Мария.
– Я поеду к Дзагоеву, – решительно заявил ассиролог. – Нужно убедиться, что с ним не случилось ничего плохого.
– А вы не боитесь покидать свое убежище?
– А что делать? Я должен проверить, что все в порядке!
– А можно, я с вами? – Надежда преданно заглянула ему в глаза. – Вам может понадобиться помощь.
– Ладно, вам – можно, – снисходительно согласился Мамаев, вспомнив, что Надежда знает ассирийские названия месяцев, по крайней мере одного – Улулу.
– А я вспомнил, где видел эту подпись! – выпалил вдруг Венедиктов. – На портрете Вестингауза, который висит в моем кабинете!
– А я что-то не помню… – засомневалась Мария.
– Неудивительно. Эта подпись на самом краю портрета, она закрыта рамой. Я видел ее, когда портрет вынимали. Старую раму проели жучки, и ее заменили… В общем, я должен взглянуть на подпись. У меня есть кое-какие мысли на этот счет…
– Так вы поедете в свой кабинет? Можно, я с вами?
Венедиктов нахмурил было брови, но Мария посмотрела так умоляюще, что он смягчился.
– Почему бы и нет?
В итоге все вышли из потайной комнаты на улицу и там разделились – Венедиктов с Марией отправились в «Геомедиум», а Мамаев с Надеждой – к мастеру ассирийских стрел.
