Посмотри, отвернись, посмотри - Елена Ивановна Михалкова
– Дочь губернатора – замуж за шофера? – недоверчиво переспросила я.
– Да черт их знает! Может, если бы дочурка упала в ноги губернатору, он и благословил бы их… Хотя сильно сомневаюсь. Но парнишка-то каков! Он был убежден, что свадьба не за горами. Из шестерок в дамки одним ходом. Вот только есть одна помеха – от него беременна другая… Ну, он взял и убил ее.
– Как убил? – ужаснулась я.
– Утопил. Повез рожать, а сам завез к реке, загнал в воду. Понятия не имею, что он ей наболтал… Такие умеют вешать лапшу на уши. Он вроде бы простоватый парень, но сразу как-то к себе располагает, с первого взгляда. А может, он ее силой затолкал. Кто его знает.
Мне стоило большого труда держать лицо.
– А откуда стало известно, что эта беременная не сама утонула?
– Ой, да брось! – Он махнул рукой. – Всем всё было ясно. И следователю, и группе… Только доказательств никаких. Этот парень схитрил. Отправлял с телефона официантки сообщения на свой ватсап, якобы она мечтает о родах в воде, а потом стирал с ее сотового, – вроде как она спохватилась и подчистила переписку. А на своем оставлял и потом предъявил нам. Девчонка ему доверяла, он знал пароль от ее телефона. Не особо сложный трюк.
Надо же, как легко. А я не догадалась.
– Все равно не понимаю… На что он рассчитывал?
Этот вопрос мучил меня многие месяцы.
– Если бы он бросил официантку ради губернаторской дочки, она подала бы на установление отцовства. Тогда не видать ему свадьбы как своих ушей.
– А быть обвиненным в убийстве – лучше, что ли?
– Он считал, что ему все сойдет с рук. До последнего не верил, что его осудят. У меня такое чувство, будто он надеялся пройти свидетелем по делу.
– Он дурак?
– Ну, не особо умный…
Воропаев набросил на меня одеяло, встал, открыл форточку и закурил.
– Сколько лет работаю, не могу привыкнуть. Из-за такой ерунды люди идут на убийство! Не спонтанное, не в аффекте, не в пьяной ссоре… А вот так, чтобы все продумать, привезти свою рожающую бабу к реке и просто утопить!
– Так он, получается, и своего ребенка тоже утопил? – помолчав, спросила я. Голос у меня дрогнул.
Воропаев кивнул.
– Это самое жуткое. Он законченная сволота. Нечасто таких увидишь. Убил их, а потом заливался крокодиловыми слезами. Причем знаешь, что еще интересно? Он открещивался от жертвы как мог. Соврал, что девушка ждала ребенка от его друга, а сам он просто помогал ей по доброте душевной… И друг все это подтвердил!
Я чуть не ляпнула, что друга звали Костей. Мне вспомнился добродушный рыжеватый парень.
– Значит, свидетелей убийства не было?
– Подошла компания ребят, но слишком поздно. Парень сразу притворился, что он не топит, а спасает. Разыграл спектакль с воплями и слезами. Они, может, и купились. А наши сразу поняли, что это все он натворил. Кололи его, кололи… Но он вцепился в свою версию и держался как клещ. – Воропаев выпустил дым в форточку. – Еще следователя умолял, чтобы история не просочилась в прессу! «Моя невеста не должна узнать!» Дебил! Ради иллюзии загубил две жизни.
«Три».
– И что, его отпустили?
– Сел за убийство по неосторожности.
– Как же так?
– Следов на теле жертвы не было. Она во время родов обессилела, ее притопить было легче, чем кутенка. Про младенца и говорить нечего. Минуту подержал его под водой – и готово. Он же не рыбка, чтобы жабрами дышать… А если нет улик, что предъявишь? Свидетель, его друг, подтвердил, что девушка не хотела ехать в роддом.
«Да мы его видели один-единственный раз!» – чуть не вырвалось у меня. Почему-то я не запомнила Костю на процессе. Но я мало что запомнила из суда. Даже показания давала как во сне.
– А за такое преступление в тюрьме не убивают? – поинтересовалась я.
– Кровожадный ты котенок! – Он чмокнул меня в голое плечо и снова посерьезнел. – Нет, если начистоту, я с тобой согласен. Этот гондон заслужил смертную казнь. Хотя бы лет двадцать за решеткой. Но он отсидит еще год – и на свободу с чистой совестью. Только расчет не оправдался: губернаторская дочка его не дождалась…
– Вышла замуж?
– Ага. Недавно. За бизнесмена. Был бизнесмен – будет олигарх! – Воропаев с хрустом потянулся. – С таким-то тестем…
* * *
Воропаев выяснил, как живется Олегу в заключении. Мне не пришлось долго его уламывать. Я только сказала, что меня зацепила эта история, и робко спросила, можно ли узнать продолжение… Не наседала, нет! Мужчины вроде Кирилла должны быть убеждены, что они все решили сами. Не дай бог зародить в них подозрение, будто они пляшут под женскую дуду. Воропаев не раз с гордостью повторял: «Я не подкаблучник! Жена меня не прогнула».
Ну-ну.
Конечно, не прогнула.
Лишь отхряпала дачные хоромы, которые он строил десять лет, и запретила мужу показываться ей на глаза. Догадываюсь, за что она его так разутюжила. Воропаев как-то обмолвился, что жена не смогла простить ему одну-единственную ошибку.
«Триппер принес супруге в подарочек», – подумала я, сочувственно кивая. Ох уж эти бессердечные женщины!
Неподкаблучник разузнал все, о чем я просила.
Олегу жилось неплохо. Никто его не бил. Он посещал церковь, регулярно исповедовался… Хотела бы я послушать его исповедь! Эта лживая мразь даже строчила апелляции одну за другой. Правда, на четвертый год отсидки Олег смирился. Ему оставалось каких-то шесть месяцев заключения. Про апелляции можно было забыть.
Не знаю, как Олег, но я сильно повзрослела за эти годы. У меня прибавилось и мозгов, и знания людей. Я рассматривала их совместные с Викой фотки и на всех до единой видела неумного лживого паренька, которому боженька зачем-то отсыпал одну невероятную способность: нравиться всем без усилий. Если бы можно было, вскрыв череп, заглянуть в чужие мысли, я бы ждала Олега перед воротами тюрьмы с анатомической пилой.
Что он думал о нас с Викой? Вспоминал ли обо мне? А о ней?
Что творилось в его гнилых мозгах?
Как бы я хотела поговорить об этом с кем-нибудь! Но рядом никого не было. Воропаев, понятно, не годился, а папаша давно отучил меня откровенничать с ним. Я мечтала,
