Аркадий Карасик - NEXT-3: Венок для Лавра
— Мама, я ухожу!
В ответ молчание. Он заглянул в комнату, повторил — уезжаю, пора, дела не дают долго отсутствовать. Мать не отвечала. Умерла? Точно! Пульс не прощупывается, не дышит. Отмучилась, бедняга, подумал сын, будто скончалась не мать — посторонний человек. Только не расслабляться, снова приказал он своему меркнувшему сознанию, все там будем, одни раньше, другие позже. Выбрось из головы, слышишь? Забудь!
Положил на тумбочку стопку денег, вышел из квартиры и позвонил по сотовику соседям. Можно было, конечно, позвонить в дверь, но не стоит оставлять следы, которые мигом расшифруют менты. Так и так, ваша соседка скончалась, похороните, деньги на похороны лежат на тумбочке.
Надежда на исцеление исчезла, будто ее не было. Встреча с матерью не помогла, наоборот, ее смерть больно ударила по уже травмированной психике. Остается швейцарская клиника. Но перед поездкой туда нужно расплатиться по долгам, выполнить задуманное мщение.
Кто на очереди? Дюбин задумался, перебирал в поврежденной памяти всех своих противников. Их оказалось на удивление мало, одни отправлены в ад, другие свалили за рубеж, от греха подальше.
Юраш!
После двухчасового ожидания возле подъезда спортклуба, владелец спортивно-бандитского клуба, наконец, нарисовался. Подбежал к машине, веселый , радостный, забрался в салон и принялся лакомиться мороженным.
Все, бывший дружан, пришла пора расплаты, мороженное долижешь на том свете, перед тем, как тебя посадят голым задом на раскаленную сковороду. «Кадет» остановился рядом с юрашевской иномаркой — дверь в дверь.
— Привет, сявка. Я больше не убегаю — догоняю!
Последнее, что увидел Юраш — направленный на него ствол обреза. Пуля, рассчитанная на медведя, снесла ему голову.
Выскочившие на звук выстрела «гладиаторы» открыли беспорядочную стрельбу. Опоздали — киллер уже свернул за угол…
Кто остаётся? Один только Лавр! Мелочь, ерунда, теперь он справится с ним! Сначала — удар в сердце, после того, как он помучается — в голову! Его гибель должна произойти торжественно, под марш Мендельсона. В присутствии многочисленных друзей и знакомых.
Для этого нужно узнать дату и время регистрации брака. Только сделать это осторожно, не навязчиво. Запомнит его регистраторша — сообщит ментам, а это может помешать свалить в Швейцарию.
Хмурая дама встретила посетителя недовольной гримасой на перекрашенном лице.
— Если вы пришли подавать заявление, то без невесты нельзя. Бланки мы на руки не выдаём, не напасешься. Приходите вдвоем с паспортами и заполняйте за тем вон столиком.
В России все изменилось — демократия пришла взамен диктатуры, а вот бюрократы остались. Живучий народ, сколько их не выпалывают — не исчезают. Плодятся, как кролики. Дюбин поспешно изгнал из головы праведные мысли.
— Я не собираюсь жениться…
— Тогда какого дьявола полы топчете, работать мешаете?
Показалось, что рассвирепевшая сотрудница дворца бракосочетаний вцепится в лицо нахального посетителя остро заточенными коготками. Дюбин почувствовал приближение знакомого приступа. Нужно поскорей заканчивать этот базар и сваливать в машину.
— Хочу навести справку…
— Не даем!
— Разумеется, не безвозмездно.
Прозрачный намек на взятку преобразил строгую даму, её лицо расплылось в понимающей улыбке, пальцы зашевелились.
— Слушаю вас.
— Видите ли, я в Москве проездом, и точно знаю, что мой очень хороший друг собирается зарегистрировать свой брак. Не уверен, в вашем ЗАГСЕ или в другом. Сам жених сейчас в отъезде, спросить не у кого. Вся надежда на вас. Очень хочется поздравить новобрачных… Вот возьмите за труды.
Пятидесяти долларовая купюра мигом исчезла со стола. Скорей всего, скрылась в открытом журнале.
— Фамилия вашего друга?
— Лавр… То-есть, Лавриков. Фёдор Павлович. Невеста — Ольга Сергеевна Кирсанова.
Дама отложила не нужный журнал. Поморщилась.
— Помню. Были такие просители. Не дети.
— Совсем не дети, — подтвердил Дюбин, стараясь заглушить злость.
— Сейчас посмотрим… У меня мозги — калькулятор… То есть, компьютер. Записывайте…
В деревенской избе-даче появились главные ее обитатели — Лавр и Санчо. Встречала их, конечно, скучающая в одиночестве Клавдия.
— Явились из острога благородные разбойнички, — научившись у друзей-неприятелей язвительности, она усовершенствовала ее и успешно применяла при любых обстоятельствах.. — Будто знала, наготовила-напекла всякого припаса.
Как всегда, Санчо не остался в долгу. С трудом выбравшись из тесного для мощной его фигуры салона, толстяк пристроил на добродушной физиономии негодование и с места в карьер принялся воспитывать «гражданскую» супругу.
— С каких это пор ты, без моего ведома, ездишь в междугороднее турне?
Клавдия не испугалась грозного тона, подбоченилась и приняла вызов.
— Сама б не сказала, так ты и не заметил бы моего отсутствия. И о смерти жены узнаешь только потому, что любимая похлёбка в кастрюле оказалась слишком густой и не соленой.
Санчо озадаченно поскреб затылок. Подобной отповеди он не ожидал.
— Называется, увиделись после разлуки. Начинается па де-де из оперы «Чио-чио-сан»…
— Тогда не задавай глупых вопросов!
Посчитав инцидент исчерпаным, а противник — посрамленным, толстуха повернулась к Лавру.
— С возвращением, Лавруша…
— Можно было встретить узника более приветливо, без дежурных семейных свар.
— Он первым начал бодаться… Да, ладно тебе изображать несчастного горемыку! Эко событие — посадили, выпустили. Не с Колымы, чай.
Лавр пригладил усы. Будто приготовился целоваться. На самом деле, назревало очередное привычное «бодание».
— Видишь, друг-Санчо до чего я докатился! Твоя половина спит и видит, чтобы меня угнали подальше. И на подольше.
— Западло, конечно, — согласился толстяк, скрывая улыбку. — Вот только Клава любит тебя, даже бельишко купила: три пары кальсонов.
— Не кальсонов — кальсон, неуч, — тоже улыбаясь, поправила Клавдия безграмотного мужа. — Вот отправлю тебя в первый класс — узнаешь почем фунт лиха.
— Кальсоны? — «обрадовался» Лавр. — С завязками? Всю жизнь мечтал! Где они?
— Мне их надо было вывесить на балконе, что ли? Как приветственные флаги? Как и положено, лежат в шкафу. Зачем они тебе летом?
— Хочу убедиться в твоей любви.
— Да отцепись ты от женщины, клещ таежный! — не выдержав, расхохотался Санчо. До того, что на глазах слезы выступили. — Западло бодаться с женщиной… Кстати, компания у нас не полная, какая-то ущербная. Не хватает окимовских братишек.
Узнав, что «братишки» отдыхают в беседке, Санчо заторопился.
— Пойду, приглашу на ужин. По случаю и без случая. С торжественным ужином, надеюсь, нет проблем?
— Накрываем на стол. Потерпи минут десять…
Санчо выразительно облизнулся и пошел в беседку.
А Лавр решил еще раз поговорить с Федечкой. Спокойно, по доброму, без взрывчатых эмоций. После недавнего напряженного разговора, едва не рассорившего их, он дал себе слово быть более покладистым. Должен же сын понять в какую смертельно опасную авантюру лезет, рискует не только своей глупой башкой но и подставляет близких людей?
Когда Лавр подошел к лесенке, ведущей на веранду, из комнаты вышла девушка. Тоненькая, изящная, с детскими косичками и улыбчивым личиком, она напоминала птичку, готовую взмыть в небо и там запеть.
Что-то было в ней знакомое…
Ну, конечно, — Катенька! Его первая любовь, которой он пожертвовал ради криминальной карьеры, мать Федечки, умершая во время родов. В сердце ожила подавляемая боль, заныло чувство раскаяния.
Клавдия многозначительно толкнула его локтем, но он и без подсказки догадался кто эта фея.
— Если не ошибаюсь, передо мной Лера-next… Здравствуйте, юная леди.
Лерка тоже догадалась, что симпатичный пожилой дядечка — отец ее жениха. С нескрываемым любопытством она разглядывала его, начиная с затемненных очков и поседевших усиков и кончая костюмом и даже обувь.
— Здравствуйте, — изобразила она манерный книксен. — Значит, я у вашего сына следующая? Приятно слышать. А кто же первая?
А птичка-то с острыми коготками, усмехнулся Лавр. Как бы не пришлось рыжему муженьку лечить царапины и синяки на своем непомерно разросшимся самолюбии.
— Вы первая и, даст Бог, последняя.
— Спасибо! — снова присела «птичка». — Скажите, откуда аномалия? Почему вы не рыжий?
— Потому что я — седой. У сына мама была рыжей…
— Бывает, — согласилась девушка. — Вы спасёте моего брата?
— Обязательно! Вот только переоденусь, — пообещал Лавр, проходя в комнату…
В горнице — никого, только в кухонном углу возятся Галина и Русик. Что-то режут, жарят, разогревают. Народу собралось много, всех нужно накормить, напоить. Вежливо поздоровавшись, Лавр поднялся на второй этаж. На участке сына нет, на первом этаже — тоже, значит, сидит фанат в обнимку с любимым ноутбуком.
