Фридрих Незнанский - Список ликвидатора
Пухов немного помолчал, потом пощелкал собачками замков, как бы проверяя какую-то свою догадку, и наконец сказал:
– А сюда кто-то лазил!
– В каком смысле? – встрепенулся Попков.
– Ну в каком смысле в квартиры лазиют! – пожал плечами слесарь. – В воровском! Сунули свои отмычки да и поломали детальки-то! Закрыться они потом закрылись, а вот открыться – хренушки!
Грачев резко отодвинул Пухова и широко отворил дверь квартиры.
– Батюшки… – всплеснул руками управдом, заглянув внутрь.
То, что там уже кто-то похозяйничал, стало понятно сразу. На полу были разбросаны бумаги и книги, всюду валялись какие-то вещи, кое-где были оторваны обои.
Попков и Грачев ринулись в квартиру и быстро прошлись по комнатам. Везде их ожидала та же картина – хлам, открытые дверцы шкафов, вспоротые диваны и кресла.
– Ой-ой-ой… – приговаривал следовавший за ними Михалыч.
– Не иначе, мильены искали! – заключил усевшийся на один из перевернутых стульев слесарь и поднял с пола какую-то вазочку: – Ишь ты, какая красота! А ить не взяли! А денюжки небось подчистую выгребли!
– Ну-ка ничего тут не трогать! – строго прикрикнул на него Попков. – Ясно?
– Ясно… – с понятием отозвался Пухов. – Отпечатки пальцев! Как в кино!
– Какое тут, на хрен, кино… – буркнул Грачев и, стараясь не задевать ногами валяющиеся предметы, прошел на кухню, потом осмотрел ванную и, наконец, открыл дверь туалета.
– О! – воскликнул он. – А это что такое?
Прибежавший Попков глянул ему через плечо и увидел четкий ботиночный след, оставленный кем-то на бачке унитаза. Старлей и следователь перевели взгляды вверх. Створки висящего выше шкафчика, предназначенного для хранения туалетной бумаги и всевозможных освежителей, были открыты, а его выставленная задняя стенка стояла на полу. Поднявшись на цыпочки, Попков и Грачев увидели, что, убрав ее, некто получил доступ к вмонтированному в стену сейфу, открытое нутро которого зияло черной пустотой.
– Та-ак… – сказал Попков. – Ну что же… Надо вызывать криминалиста!
«Шестерка» с сидящими в ней Жуковым и Папалаевым подъехала к девятиэтажной башне из красного кирпича, в которой, согласно имеющемуся у них адресу, и проживал бандит Шмаков.
– Какая у него квартира-то? – спросил Папалаев.
– Сороковая… – глянул в бумажку Жуков.
– Ну пошли, что ли?
Жуков поправил закрепленный под мышкой пистолет, взял валяющийся на заднем сиденье белый пиджак, после чего, изгибаясь и выворачивая локти, надел его на себя:
– Пошли!
Они вышли из машины и направились в подъезд. Поднявшись на третий этаж, оперы увидели деревянную дверь с табличкой «40».
Прислушавшись, Жуков прошептал:
– Там вроде тихо…
– Звони! – сказал Папалаев и, отойдя в сторону, прижался к стене. – Скажешь, что телеграмму принес…
– С такой рожей, как у меня, телеграммы не носят, – самокритично и, главное, верно, заметил Жуков. – Никто же не откроет! Я лучше представлюсь сантехником. Скажу, что проходит плановая проверка батарей.
– Ну валяй! – согласился Папалаев.
Жуков нажал на кнопку звонка. Внутри квартиры тренькнуло. Опер сделал лицо кирпичом и тупо уставился в глазок, ожидая, когда точка света в его центре закроется головой хозяина. Однако этого не произошло.
– Что-то никто не идет… – прошептал Жуков Папалаеву.
– Жми еще! – сказал тот.
Опер ткнул пальцем в звонок и на этот раз подержал руку подольше. И снова никакого результата.
– Может, никого нет? – сказал Папалаев.
Жуков хотел что-то ответить, но вдруг его толстые ноздри дернулись, и, насторожившись, опер поводил своим мясистым носом у самой дверной щели.
– Вроде воняет… – изменившись в лице, сказал он.
– Чем воняет? – не понял Папалаев.
– Мертвечиной!
– Правда, что ли? – изумился Папалаев и подбежал к другу: – А ну-ка дай я понюхаю… – И, уткнувшись в щель, он начал с шумом втягивать в себя воздух.
– Ну как? – спросил Жуков. – Чуешь?
– Не-а! – ответил тот. – Не чую!
– Да ты что? – удивился Жуков. – Оттуда ж так и прет!
Папалаев повторил попытку, но так и не смог уловить в воздухе ничего пугающего.
– Да все нормально там! – сказал он. – Наоборот, одеколоном каким-то прет…
– Одеколоном? – быстро переспросил Жуков.
– Ну да! Противным, правда… Но все-таки это ж не мертвечина!
Жуков немного подумал, а потом отошел от двери на несколько шагов и с этого расстояния спросил:
– А так?
Папалаев непонимающе посмотрел на него и снова начал водить носом у щели.
– О! – тут же воскликнул он. – Теперь чую! Точно – трупняком тянет!
– Вот! – сказал Жуков. – Я же тебе говорил!
– Погоди, – повернулся к нему друг, – так одеколоном от тебя, что ли, несло?
– Да… – признался опер.
– Зачем же ты такой гадостью надушился?
– Много ты понимаешь… – обиделся Жуков. – Это парфюм «Мускус»… Бабам знаешь как нравится? – Тут опер почему-то понизил голос и признался: – Я сегодня утром, когда на работу уезжал, второпях не тот пиджак надел… Этот вот, – опер хлопнул себя по белым лацканам, – он у меня для свиданок предназначен. Я его еще недели две назад «Мускусом» побрызгал, и аромат все держится…
– «Аромат»… – передразнил Папалаев. – Да это жуть какая-то, а не аромат…
– Не тебе судить! – высокомерно сказал Жуков. – Бабам судить!
– Ну и как? – заинтересовался Папалаев. – Клюют?
– А то! – оживился друг. – Дня три назад, например, с такой блондиночкой познакомился в кафешке… – Глаза опера загорелись. – Захожу, значит, туда…
Из шахты лифта донесся гулкий шум пришедшей в движение кабины. Это вернуло Жукова из далекого кафе в подъезд, и, кашлянув, он посерьезнел и произнес:
– Ну ладно. Что делать-то будем?
– А что делать? – почесал затылок Папалаев. – Замок вышибать надо!
– Правильно! – согласился Жуков, затем оценивающе посмотрел на дверь. – Ну с такими-то я быстро справляюсь…
– С разбегу вдаришь? – спросил Папалаев.
– А как же! – сказал опер и вдруг, что-то вспомнив, попросил напарника: – Подергай-ка ее, она случайно не открыта?
Папалаев схватился за ручку и сначала с силой потянул ее на себя, а потом толкнул в противоположном направлении:
– Нет, закрыта!
– Ну что ж… – Стоящий в нескольких шагах от него Жуков набычился, отставил правую ногу назад и, оттолкнувшись, рванул к двери.
– Эх-ма-а! – крикнул он и ударил в нее могучим плечом.
Послышался треск ломающейся коробки, и через секунду опер оказался внутри.
– Фу-у… – протянул он, зажимая нос. – Вонь-то какая!
Папалаев тоже ощутил отвратительный запах разлагающегося трупа. Превозмогая себя, он шагнул в квартиру и, озираясь по сторонам, сказал:
– Где он тут…
Опера зашли в одну комнату, потом в другую, толкнули дверь третьей и, наконец, увидели валяющегося на полу усатого мужика с синим лицом и вывалившимся наружу языком.
– Дня два лежит… – пробормотал Жуков, шагнув к нему и осмотрев.
– Удавили его… – показал Папалаев на характерную полоску на шее убитого. – И удавили, кажется, вот этим… – Опер поднял с пола кусок бельевой веревки.
– Да… – согласился Жуков, после чего осторожно залез во внутренний карман убитого и достал паспорт. – «Шмаков Евгений Андреевич», – прочитал опер и, сличив лицо трупа с фотокарточкой, заключил. – Это он!
– Ясно… – сказал Папалаев. – Ну что, звоним дежурному по городу?
– Звоним… – кивнул Жуков. – Пусть высылают дежурную группу. Только сначала проветрим тут…
Они раскрыли окна во всех комнатах, и Жуков набрал на шмаковском телефоне ноль два…
Турецкий заметил Иванову сразу. Она стояла у памятника великому поэту, привлекая взгляды проходящих мимо мужиков. Даже сам Пушкин, слегка наклонивший голову, казалось, смотрел именно на нее.
– Здравствуйте! – сказала она, заметив Турецкого.
Тот улыбнулся:
– Добрый день, Галина Ивановна. Простите, что я немного опоздал…
– Ничего страшного… Если бы вы задержались дольше, я бы все равно вас дождалась.
Турецкому показалось, что окаймленное зеленоватыми бакенбардами бронзовое лицо Пушкина приняло завистливо-ревнивое выражение.
– Так что же вы хотели мне сообщить? – спросил «важняк».
Иванова пристально посмотрела на него и неожиданно предложила:
– Может, зайдем в какой-нибудь ресторанчик?
Это немного удивило Александра, но не настолько, чтобы отказаться. Судорожно прикидывая в голове, сколько у него с собой денег, он произнес:
– Буду просто счастлив составить вам компанию!
Они быстро дошли до находящегося через дорогу «МН-клуба» в котором, несмотря на день, было довольно много посетителей, но свободный столик тем не менее нашелся.
– А тут уютно… – сказал Турецкий, усевшись.
– Да… – согласилась Иванова и взяла меню. – Посмотрим, что у них есть…
