Александра Кравченко - Ее последняя роль

— Хорошо сказано. Подобное я читал в одном интервью Марины Потоцкой. — заметил Леонид.

— Да… Она редко давала интервью, но, если уж соглашалась — то не пустословила, как многие другие. — Жорж с печальным видом посмотрел куда-то в сторону.

— Ничего, Гоша, ты еще встряхнешься. — Леонид ободряюще похлопал его по плечу. — Я ж помню те времена, когда ты был на высоте. Между прочим, однажды я видел тебя вживую — на сцене «Нового Глобуса», но как-то постеснялся подойти, познакомиться. Вы тогда с Мариной Потоцкой блистали в спектакле «Мизантроп».

— Да, когда-то я был на взлете, — мечтательно проговорил Жорж. — А как Марина меня бросила, так и пошло-поехало… И зачем она это сделала? — Он глубоко вздохнул. — Останься она со мной, я бы ее уберег, она бы сейчас была жива.

Жорж подпер подбородок рукой и мрачно уставился в одну точку. Леонид тронул его за плечо и осторожно заметил:

— Ты бы ничего не мог исправить. Человека не убережешь от самого себя. Марина была слишком эмоциональной и сделала это под влиянием минуты.

— Что сделала? — Жорж вскинул на собеседника пьяные страдальческие глаза. — И ты веришь, что это было самоубийство? Все верят… Только мы с Лилей Чубаровой не верим. Не могла Марина так поступить.

— Вообще-то мне тоже подобная мысль приходила а голову. Трудно представить, чтобы такая женщина, как Марина, где-то покупала пистолет…

Фалин, как это часто бывает с пьяными, ухватился за последнее услышанное слово и стал повторять:

— Пистолет… Пистолет… для убийства нужен пистолет… для самоубийства тоже. Пистолет — это не больно. Можно еще замерзнуть на морозе — тоже, говорят, не больно… Убийство можно выдать за самоубийство. А наоборот тоже можно. — Мимо них прошел официант с ведерком льда для шампанского, и Жорж, словно что-то вспомнив, указал пальцем ему вслед. — Лед! Ну, конечно! Есть такой рассказ… кажется, у Агаты Кристи. Один эсквайр решил повеситься, а вину свалить на другого, своего врага. Купил огромную глыбу льда, стал на нее, оттолкнулся и… Ну, в общем, когда его нашли, лед уже растаял, и все решили, что, раз поблизости никакого предмета нет, то беднягу повесили его враги… Ну, еще раз за встречу! — Жорж опрокинул в себя полный бокал вина и снова мрачно уставился в одну точку.

Осторожно, чтобы не спровоцировать пьяного на какой-нибудь выбрык, Леонид спросил:

— Значит, по-твоему, Марину убили? Кому же она так мешала? Притом, такое чистое убийство организовать непросто. Тут возможности нужны.

— Возможности? — тупо повторил Жорж. — А мало ли у кого они есть? Вот хотя бы у Голенищева.

— Ты хочешь сказать, что Виктор мог убить Марину? — удивился такому намеку Леонид. — Женщину, которую когда-то любил? Или ты это в переносном смысле?

— Слушай, — Жорж повернулся к Леониду всем корпусом, — ты Оскара Уайльда читал?

— Ну… когда-то читал «Портрет Дориана Грея». А что?

— А мне приходилось декламировать его стихи на вечере английской поэзии. Так вот, у него есть такая штука — «Баллада Рэдингской тюрьмы», а в ней такие слова:

Но каждый, кто на свете жил,Любимых убивал.Один — жестокостью, другой —Отравою похвал.Коварным поцелуем — трус,А смелый — наповал.

— А, теперь я тебя понял. — Леонид даже вздохнул с облегчением. — Ты хочешь сказать, что Виктор мог убить Марину морально, то есть, довести ее до самоубийства. Интересно, как же он на нее воздействовал, если они уже много лет не жили вместе?

— Хочешь знать, чем он ее доставал? — спросил Фалин, и его глаза на какой-то миг даже протрезвели. — А чем еще можно достать на расстоянии, как не своей славой и успехами? Саша Пушкин не зря ведь так написал:

Желаю славы я, чтоб именем моимТвой слух был поражен всечасно, чтоб ты мноюОкружена была, чтоб громкою молвоюВсе, все вокруг тебя звучало обо мне…

Жорж декламировал артистично, размахивая руками, но потом сразу сник и опустил голову чуть ли не до стола.

— Ты что-то слишком фантазируешь, Гоша. Виктор — политик, человек занятой. Ему не до бывших жен и любовниц. Почему ты думаешь, что он держал Марину в поле зрения? Она ведь могла уехать в другой город. Говорят, она вообще собиралась за границу.

— Да. — Жорж встряхнулся и поднял голову. — И я бы не удивился, если б он тоже туда поехал, чтоб и там доставать ее своей славой.

— Ты думаешь? Но тогда б ему пришлось отказаться от политической карьеры.

— Я бы ради Марины от всего отказался. — Пьяные глаза Фалина подозрительно заблестели.

— Ты — может быть, но не он. Да и какой смысл ему чем-то жертвовать ради женщины, которая все равно его бросила?

— А, может, он надеялся, что она когда-нибудь к нему вернется? Это вот мне уже надеяться не на что…

Жорж едва не уткнулся лицом в тарелку, и Леонид заставил его выпить минеральной воды и приналечь на закуски. Поев, актер немного протрезвел. Этим стоило воспользоваться, чтобы увести его из ресторана, пока он еще окончательно не растекся по древу. Леонид попросил у официанта счет, заплатил и, схватив Фалина под руки, заставил его подняться и потащил к раздевалке, а по пути отвел еще и в туалет. Выйдя, наконец, вместе с Жоржем из ресторана, Леонид облегченно вздохнул и поспешил затолкать актера в машину. Фалин успел назвать свой адрес и через несколько секунд, уронив голову на грудь, стал подхрапывать. Доехав до нужного дома, Леонид кое-как растолкал Жоржа и чуть ли не на руках дотащил его до подъезда и лифта. Возле двери своей квартиры Жорж долго искал ключи, роясь по всем карманам, и Леонид уже начал опасаться, что придется вызывать слесаря и ломать дверь. Но, наконец, ключи были найдены в подкладке куртки, куда попали из порванного кармана, и Жорж с помощью Леонида проник в собственную квартиру. Он готов был упасть на пол в прихожей и прямо в одежде, но Леонид все-таки заставил его снять куртку, ботинки и войти в комнату. Там Жорж повалился на диван, мгновенно погружаясь в забытье. Леонид подложил ему под голову подушку, укрыл пледом. Больше ничего сделать для Фалина он не мог и со вздохом вышел из комнаты. Неприятно было видеть признаки деградации этого некогда знаменитого и до сих пор еще талантливого актера. Выйдя из квартиры Фалина, Леонид захлопнул за собой дверь.

На улице он снова привычным движением оглянулся по сторонам и снова ничего подозрительного не заметил. Что ж, по крайней мере, в одном можно было иметь уверенность: ни он, ни Ксения, ни сотрудники «Перуна» не попали в поле зрения неизвестного убийцы. Это могло свидетельствовать как о чистой работе, так и о неправильном направлении поисков. Тут было над чем задуматься.

Из машины Леонид позвонил Виктору и первым делом спросил:

— Ты знаешь, что Инга была у Марины в театре за две недели до ее гибели?

— А что тут удивительного? Инга любит посещать театральные премьеры.

— Но она, оказывается, приходила приглашать Марину на юбилей к своему отцу. Ховрин-старший — действительно поклонник Марины?

— Возможно. Но Инга не стала бы приглашать Марину в гости, если бы не была уверена в ее отказе.

— Что ж, по крайней мере, ты хорошо изучил характеры своих жен, — усмехнулся Леонид. — А когда у твоего тестя день рождения?

— В конце января.

— Странно, что Инга пришла со своим приглашением настолько преждевременно — за полтора месяца.

— Ну, ты же понимаешь, что она не каждый день встречалась с Мариной. Просто воспользовалась случаем.

— А почему Инга была в сопровождении Герасима? Он же твой личный помощник.

— Если он не загружен моими делами, то может помогать Инге.

— А они хорошо ладят?

— Нормально. Инга ведь была с ним знакома еще через брата. Герасим приходил к Ховрину, когда служил телохранителем его делового партнера.

— Директора фирмы «Приоритет»? Того, который разорился?

— И это ты запомнил? Да, память у тебя профессиональная, — хмыкнул Голенищев.

— На том стоим. Кстати, Марина была знакома с Герасимом?

— Не думаю. Может, видела когда-то мельком, но вряд ли запомнила. Она вообще не замечает людей, которые ей неинтересны. — Виктор вдруг поймал себя на том, что говорит о Марине в настоящем времени, словно она была жива.

— Ладно, на сегодня все. Прощаемся до завтра, — сказал Леонид.

Закончив разговор с Виктором, он какое-то время неторопливо колесил по городу, стараясь привести в порядок свои мысли. Что-то очень неприятное, тревожное бередило душу. Иногда звенья разрозненных догадок мелькали у него в голове, но упорно не хотели складываться в единую цепочку. Смутное настроение Леонида могло бы окончательно испортиться, но предстоящая встреча с Ксенией, вопреки всему, наполняла его жизнь праздником.