Делл Шеннон - Неожиданная смерть
Ландерс подвез его назад в Управление, удивляясь про себя. Миссис Филпоттс показалась ему честной женщиной. Высадив Пигготта, он вернулся и еще раз с ней поговорил, пустив в ход все свое обаяние; она растаяла, Выяснилось, что у нее есть муж, две дочери и четверо внучат — она показала ему фотографии их всех, — и Ландерс совершенно уверился, что она не в сговоре с Хансоном и не подкуплена им, чтобы подтвердить его алиби. Алиби было самое что ни на есть настоящее. Маленькая загадка.
Если не Хансон, то кто?
Хакетт покинул тюрьму Аламида в десять тридцать разочарованным.
— Я всего только говорю, — утверждал Мендоза, — что они протрезвели, сидят и ждут, когда им предъявят обвинение в связи с наркотиками. Сейчас больше вероятность выудить у них правду; с ними нужно снова поговорить. Поезжай, Арт, и попробуй чего-нибудь добиться.
Хакетт с ними поговорил. С каждым по отдельности — с Эйлин Родни и ее совсем юной компанией, которая через употребление наркотиков откололась от общества. Потому что с Мишель все еще ничего не прояснилось, и ее путь в тот вечер мог закончиться там.
Теперь он больше так не считал. Совершенно трезвая и угрюмая Эйлин утомленно сказала, что последний раз видела маленькую зануду за неделю или около того до убийства. А Томми — все они теперь были непривычно чистыми, и парням постригли волосы, возможно, не без сопротивления — Томми с мрачной откровенностью проговорил:
— Послушай, приятель, мы в тот вечер собрались и немного выпили, да, и если бы ты сказал одиннадцать часов или полночь, да, может, никто бы не вспомнил, кто там был. что делал. Но ты говоришь, восемь. А тогда народ только начал собираться, понимаешь, все еще как стеклышко, мы только-только начинали. Малышки там не было. Я вообще не помню, чтобы телефон хоть раз зазвонил.
— Ты уверен, что это было именно в тот вечер? В позапрошлый понедельник? — Для таких-то, что для них значат дни?
— Я уверен. Конечно, в понедельник. По той причине, что был Бак. Бак Хендри. Он как раз в то утро вышел, я его случайно встретил и позвал, понимаешь? Он и пришел. В тот вечер. Он как раз утром вышел…
— Откуда?
— Отсюда, — ответил Томми удивленно. — Ему дали тридцать дней, и он как раз вышел, — он обиженно посмотрел на Хакетта. — Вот почему я знаю, в какой день. Он сказал, что только что вышел, а он-то должен знать.
— Да уж, действительно, — сказал Хакетт, отослал Томми обратно в камеру и попросил взглянуть на записи. В самом деле, некто Сэмюэл Кларенс Хендри в тот понедельник был выпущен из тюрьмы, отбыв тридцатидневный срок за хранение марихуаны.
«Тридцать дней, — подумал Хакетт. — Легкий шлепок». Однако это некоторым образом подтверждает рассказ Томми — если только они все не лгут, в чем Хакетт сомневался. Это даже вряд ли возможно: люди такого типа, с мозгами, одурманенными привычным алкоголем, наркотиками, — разве они могли бы правильно запомнить и одинаково лгать? Значит ли это, что Эйлин и ее компания здесь ни при чем?
Так что же, черт побери, на самом-то деле случилось в тот вечер с Мишель Стэнъярд? Вот будь он на месте Мишель, красивой, всеми оберегаемой молодой девушки, решившей улизнуть от своего жениха — куда?…
Может быть, ему не хватало воображения.
У Джерардов никого не было дома, так что Мендоза и Хиггинс прибыли в полицейский участок Беверли-Хиллз. Это было старое, но величественное здание, и некий капитан Манди пригласил их сесть и спросил:
— Чем мы можем помочь парням из большого города, лейтенант?
— Нас интересует некий Лестер Джерард, живущий в вашем красивом городе. Вам при этом имени ничего не вспоминается? Числится он у вас где-нибудь?
— Вспоминается что-то очень смутно, — ответил Манди, сдвинув брови, — но я не… Минутку, — он поднялся, прошел к двери и позвал: — Сержант! — Вошел крупный, полный мужчина с безмятежным, несколько глуповатым выражением лица. — Сержант Стейнберг. Наш местный корифей. Он никогда ничего не забывает.
— Два года назад я забыл про годовщину свадьбы, — сказал Стейнберг, — Мне это по сей день припоминается.
— Джо, откуда мне знакомо имя Лестера Джерарда?
Стейнберг хмыкнул:
— Топазовая комната.
— То… в самом деле? — спросил Манди. — Он из этих?
— Обвинение ему ни разу не предъявляли, — сообщил Стейнберг. — Резвился там почти каждый раз, когда мы устраивали облаву.
— Вот как, — сказал Манди.
— Топазовая комната? — переспросил Мендоза.
— Место сборищ наших гомиков. Мы такие заведения не жалуем — стараемся их не поощрять. То и дело устраиваем там облавы, держимся жестко — может, когда-нибудь их изведем. Хозяин ее — некто Анджело Фантино. Порой нам попадается посетитель при наркотиках — обычно с марихуаной, но, к сожалению, Фантино за это не привлечешь.
— Вот оно что, — сказал Хакетт. — Значит, он известный вам гомик. С каких пор?
— По-моему, мы его засекли уже четыре года назад, когда заведение только открылось, — ответил Стейнберг.
— QueBinteresantese![95] — сказал Мендоза. — Знаешь, Джордж, она — Мишель, — совершенно очевидно, не могла об этом знать. Он еще не был им, или по крайней мере столь определенно, когда встречался с ней много лет назад. Под давлением семьи? Однако же, Джордж, будучи таким вот, с двойственным отношением к женщинам, если она ему в тот вечер позвонила… а они в любом случае народ неуравновешенный…
— Погоди, Луис…
— …он-то как раз и мог…
— Но, Луис, разве бы он к ней поехал? — рассудительно спросил Хиггинс. — Допустим, она ему действительно позвонила. Оттуда, из Лос-Анджелеса. По какой-то причине позвонила — а мы теперь знаем, что он по меньшей мере четыре года водится с гомосексуалистами, — значит, прошло уже четыре года, а то и больше, с тех пор как она с ним встречалась или, может, даже просто виделась, — вот она позвонила и говорит: «Я хочу смыться от своего приятеля, приезжай забери меня». Поедет ли он? Да очень ему надо.
— ¡Diez milliones de demonios![96] — проговорил Мендоза. Местные полицейские с интересом прислушивались. — Но, черт возьми, Джордж, его мать говорила, что ему примерно в это время кто-то позвонил и он снялся с места…
— В нашем округе есть множество людей и помимо Мишель Стэнъярд, — возразил Хиггинс. — Я полагаю, ты за этим слишком многое видишь.
— Если вам это поможет, — сказал Стейнберг, — я могу сообщить несколько имен его дружков. Мы стараемся за ними приглядывать. Дон Мерчант и Эдди Корнинг — часто пасутся в этом заведении. Эдди один из близких приятелей Джерарда — приезжает аж из Пасадены. Дон живет в Малибу.
— Маловероятно, — сказал Хиггинс, — раз мы знаем, что он гомик.
— Мы должны проверить. Я знаю, что маловероятно, но, черт возьми, и все это дело маловероятное, — ответил Мендоза.
— Дело Стэнъярд? — спросил Манди. — Вы так нисколько и не продвинулись?
— Все висит в воздухе, — сказал Мендоза. — Ладно, давайте я запишу адреса. Надо делать, что положено.
Пигготт вошел в ресторан Федерико в тот момент, когда Ландерс усаживался за стол, и присоединился к нему. Ландерс сам с собой рассуждал о Хансоне.
— Я этого не понимаю, — говорил он. К столу подошел хмурый Хакетт и сел. — Я совершенно точно установил, что Хансон не мог сам совершить убийство.
— Ты про инсценированное самоубийство? — отозвался Хакетт. — Мне сэндвич с мясом, Адам.
— Он его не со-вер-шал, — продолжал Ландерс. — Мне, пожалуйста, виски с содовой и бифштекс. Тебе не стоит есть сэндвич, Арт, — весь этот хлеб. Проклятье, он совершенно чист. Я поспрашивал, выписал несколько имен из его регистрационной книги и поговорил с четырьмя людьми, которые были в аптеке в понедельник в час двадцать, в два часа, два пятнадцать и без четверти три. Мы очень тщательно уточняли время. Дом находится в шестнадцати кварталах от аптеки, улицы с оживленным движением. Пешком в полчаса никак не уложиться, а он не дурак, чтобы ехать на машине: на этой старой узкой улице нет места для стоянки, а если он подъедет к дому в гараж, его увидят. И когда он туда добирается, ему нужно стукнуть ее по голове, затем подвесить на стойке для душа, устроить все с дверью и вернуться в аптеку. На это потребуется самое малое час, а я так думаю, что больше. Он не мог этого сделать. Он этого не делал. Тогда кто инсценировал самоубийство? У кого была какая-то причина?
— Она была никем, — сказал Пигготт. — Ничтожество, Толстая, глухая, старая жена мелкого аптекаря. Никаких денег. Никакого…
— Ну, вот этого мы не знаем, — задумчиво проговорил Ландерс. — А вдруг деньги у нее были. И есть еще одно, Мэтт, Да, старая, толстая, глухая и с подагрой, Но он-то весьма недурен собой — мужчина еще в соку. Эта его светлая шевелюра. Возможно, он кажется моложе, чем на самом деле. Может быть…
— Другая женщина, — сказал Хакетт. — Это тоже может быть, Том.
