Лора Липман - Чарующий город
— Ну, как идет ювелирный бизнес? — внезапно раздался рядом мужской голос.
Тесс повернула голову и увидела Пола Туччи.
— В данный момент у нас определенное затишье, — она попыталась приподнять голову, но Туччи надавил на нее ладонью, причем так сильно, что у Тесс зашумело в ушах. Туччи тем временем уселся ей на спину. Она даже не смогла бы высвободить ноги, не повредив колени. Куда же подевался служащий?
— Мне понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, где я вас видел раньше, — сказал он. — Но когда я вспомнил, для меня не составило труда найти вас. Что вы пытались разнюхать, заявившись к Леа с этой дурацкой историей с браслетом? И к Линде вы тоже ездили. А ей вы что наврали?
— Один мой знакомый очень беспокоится о Леа, — в какой-то мере это было правдой. — Многие переживают за нее, нужно быть совершенно бессердечным, чтобы не сочувствовать женщине, оставшейся вдовой с тремя малолетними детьми на руках…
— Послушайте, если вас послали кредиторы Винка, то вам придется встать в очередь, а если вы таким способом обстряпываете какие-то свои темные делишки, то лучше и думать забудьте. Это в ваших же интересах.
— Какие такие делишки? — Тесс изобразила искреннее удивление, хотя дышать ей было невмоготу. Туччи не собирался избавлять ее тело от своей туши…
— Леа день и ночь осаждают охотники за сенсациями, хотя, конечно, им далеко до вашей изобретательности. Все надеются заполучить свеженькую новость или что-нибудь отсудить. Мне уже предлагали несколько нелепых версий. Например, что психолог Винка не заметил у него симптомов, указывающих на склонность к суициду. Или что причина смерти в несработавшей автоматике, открывающей дверь гаража. Так вот что я вам скажу: у Винка не было психиатра, он вообще к ним не ходил, и полицейские сказали, что он не пытался открыть дверь гаража. Кто-то из особенно ретивых предложил подать в суд на компанию «Форд» за то, что в «Мустанге» шестьдесят девятого года выпуска не предусмотрено автоматическое выключение двигателя, на случай, если кто-то попытается таким способом свести счеты с жизнью. Но все было гораздо проще. Винк наглотался каких-то таблеток и запил все это дело алкоголем.
— Откуда вы это знаете? В газете ничего не было сказано о том, что полицейские нашли какие-нибудь наркотики или медикаменты. Результаты токсикологической экспертизы еще не готовы, а простой тест показал только слабое наличие алкоголя в крови.
Туччи немного ослабил хватку.
— Я знаю Винка. Он не смог бы это сделать, если бы находился в сознании, наверняка в последний момент просто сорвался бы. В этом смысле Винк всегда был слабаком. Полицейские сказали Леа, что нашли в машине початую бутылку виски. Винк выпил два, ну максимум три стакана. Уровень алкоголя в крови был меньше одной десятой: с таким значением невозможно даже быть оштрафованным за вождение в нетрезвом состоянии. И это было в газете. Поэтому я и думаю, что он что-то проглотил, чтобы все закончилось как можно быстрее и безболезненнее. Это гораздо больше похоже на правду, верно?
— Конечно. — Тесс готова была согласиться с чем угодно, по крайней мере, пока Туччи прижимал ее голову и живот к кушетке тренажера. Но разве ему так уж важно, согласится она с ним или нет? И почему он так охотно обо всем ей рассказывает? Репетирует? Готовится выдать журналистам такую же байку?
— Отлично. А теперь скажите мне, почему вы крутитесь около Леа и Линды?
Произнося каждое слово, он подпрыгивал, и Тесс порадовалась, что перед походом в спортклуб не стала завтракать.
— Вы действительно прилично прибавили в весе, после того как ушли из спорта, — выдавила Тесс. — На сколько вы потолстели? На десять кило? А может, на все пятнадцать? Причем, похоже, у вас все пошло в живот.
Туччи спрыгнул на пол, встал боком к зеркалу и, задрав рубашку, принялся рассматривать свой живот.
— Ничего страшного, — констатировал он. — Несколько приседаний — и все будет в порядке.
Этого мгновения Тесс хватило, чтобы перевернуться на спину, высвободить ноги из тренажера и сделать то, о чем она мечтала в последние пятнадцать минут. Тесс понадеялась, что вспомнила правильно, на каком колене Туччи делали операцию по имплантации мениска. Она угадала: Туччи взвыл и упал на пол, корчась от боли.
— Ты, сволочь! — заорал он. — Из-за тебя мне снова придется ходить с палкой!
Тесс не стала ждать, когда Туччи придет в себя. Не переодеваясь, она выскочила из зала и, быстро спустившись по лестнице, выбежала на улицу, обнаружив служащего Дурбана, стоявшего на крылечке и спокойно курившего сигарету.
— Он сказал, что хочет просто поговорить с вами, — смутился он, увидев растрепанную и запыхавшуюся Тесс. — Сказал, что вам просто нужно поговорить без свидетелей, — закончил он почти шепотом, зная, что это не объяснение, по крайней мере для Дурбана, бдительно охранявшего племянницу Спайка от домогательств мужчин во время тренировок в зале. — Он дал мне двадцать баксов, чтобы я покурил подольше. Я не видел в этом никакого вреда.
— Ну что ж, у тебя есть неплохая возможность заработать еще столько же. Думаю, Туччи будет тебе благодарен, если ты вызовешь «скорую». Он сейчас лежит на полу в спортзале, держится обеими руками за колено и орет, что ему очень больно. Я ему верю — у него выбита коленная чашечка.
— Как это получилось?
— Ну, скажем, он несколько неосторожно ударился о тренажер, на котором я занималась.
Служащий с подозрением взглянул на Тесс.
— Господи, Тесс, ты что, хочешь сказать, что это твоя работа? О чем ты вообще думала? Я, конечно, слышал, что твой дядя Спайк рискует вступать в конфликты с представителями криминального мира, но даже он предпочитал не связываться с семейством Туччи. Ты вообще понимаешь, что делаешь?
— Честно говоря, не очень.
Глава 20
Розита Руиз.
Это имя, напечатанное крупным жирным шрифтом, смотрело на Тесс с листка бледно-розовой бумаги. Тесс пыталась понять, что хотел этим сказать человек, оставивший на капоте ее машины личное дело журналистки. Что именно она должна обнаружить среди этих статей — в основном спортивных репортажей — или в крохотном послужном списке? Из лежавших перед Тесс бумаг следовало, что на сегодняшний день профессиональная карьера Розиты Руиз заключалась в окончании школы в Роксбери, затем колледжа при Бостонском университете, где ей был выдан диплом, летняя стажировка в какой-то газете в Массачусетсе, затем еще одна — в Сан-Антонио. Там же было указано, что Розита получила премию от Техасского Союза журналистов. И как же такой более чем скромный послужной список смог обеспечить мисс Руиз место в газете, входящей в двадцатку крупнейших в стране? К моменту закрытия «Стар» у Тесс был пятилетний стаж работы, однако это не помогло ей стать сотрудником «Блайт».
«Ну, конечно же, Руиз, — поняла Тесс. — Да еще к тому же женщина». Розита наверняка не сомневалась в том, что ее возьмут в «Блайт», ибо отлично знала о почти маниакальной боязни американских чиновников быть обвиненными в расовой или половой дискриминации. А оснований для отказа у них не было: рекомендации Розиты как с места учебы, так и из газеты в Сан-Антонио были безупречны. По крайней мере, если считать, что эти документы были настоящими.
Секретарь отдела кадров колледжа при Бостонском университете подтвердила дату окончания Розитой учебного заведения и специальность — история. На этот раз Тесс представилась сотрудником «Блайт», занимающимся проверкой резюме принимаемых на работу журналистов. Впрочем, разве она не занимается сейчас проверкой данных, указанных Розитой?
— Только вот еще что… — сказала женщина из отдела кадров, — она получила не просто диплом, а диплом с отличием. Обычно студенты стараются указывать это везде, где только можно, поэтому, скорее всего, когда ее резюме вводили в компьютер при приеме на работу, слово «с отличием» случайно забыли указать, а Розита не проверила копию или просто не заметила. К сожалению, такое тоже иногда случается.
— Скорее всего, — повторила Тесс, но ее подобное объяснение таинственного исчезновения приставки «с отличием» ничуть не удовлетворило. Розита Руиз была не из числа тех людей, кто скрывает свои достижения. Она наверняка устроила бы скандал, если бы в ее резюме появилась ошибка, и Тесс не сомневалась, что девушка проверила копию самым тщательным образом.
Она собрала бумаги в стопку, а затем снова разложила их на столе, но уже в другом порядке. Есть ли в них хоть что-то полезное? Нет, это было больше похоже на то, будто кто-то собрал все, что смог достать, сложил это в конверт и засунул конверт под «дворник» на ветровом стекле ее машины. И теперь она должна найти в этих бумагах что-то, что позволило бы ей продолжить расследование. Был ли этот конверт принесен человеком, старавшимся, как Уитни и Тайнер, сделать так, чтобы Тесс не стояла на месте, а двигалась вперед? Чтобы в ней проснулся охотничий азарт и жажда деятельности? Тогда это мог быть Джек Стерлинг. Или это вообще кто-то настолько ленивый или недогадливый, что подкинул информацию Тесс в надежде: именно ей удастся обнаружить то, что он поленился или вообще не смог отыскать. Под это определение подходили все остальные редакторы.
