Инна Бачинская - Дом с химерами

– Один!

– Какое он произвел на вас впечатление?

Она пожала плечами:

– Я должна отвечать?

– У вас, как у всякой женщины, острый глаз. Можете не отвечать, если не хотите.

– Не знаю, что и сказать… – Ольга Борисовна задумалась. – Обыкновенный человек. А как художник… Не Морланд, конечно.

– Вам нравится Морланд?

– Нет. Депрессивный художник. Я в том смысле, что Андрейченко тоже безрадостный, но калибр, разумеется, не тот.

– Как вы его нашли?

– Узнала адрес в адресном бюро, во дворе спросила у соседей. Он работал в жэке, рядом с домом.

– Работал? А сейчас уже не работает?

Ольга Павловна опять вспыхнула.

– Откуда я знаю, где он работает! Я вообще ничего о нем не знаю. Я даже внешности его не запомнила. Мы виделись всего несколько минут.

– Он пообещал вам разобраться с женой?

– На что вы намекаете? Что он киллер и я наняла его убить жену? – закричала Ольга Павловна, от негодования покрываясь красными пятнами. – Ничего он мне не обещал!

Мэтр Рыдаев тронул ее за локоть, пытаясь успокоить. Она резко отмахнулась.

– Они расстались два года назад, никаких взаимных претензий. Поверьте, ему абсолютно все равно, с кем она и где! – Ольга Павловна глубоко вздохнула, удерживаясь от каких-то резких слов.

– Где вы были четырнадцатого июля между десятью вечера и двенадцатью? – спросил Кузнецов после паузы.

– Дома, смотрела телевизор. Толя… муж был в командировке. Вы собираетесь меня арестовать?

– Ну что вы, Ольга Борисовна! – вмешался Рыдаев. – Никто тут не говорит об аресте. Я готов представлять ваши интересы, я вас не оставлю.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Кузнецов своего подчиненного после ухода подозреваемой и ее адвоката.

– Она их выследила, вышла на Андрейченко… Она все время врет, готова любого порвать за мужа… Та еще парочка! Она одного роста с Ларисой Андрейченко, обе примерно одинаковой комплекции, а ключ она могла вытащить из кармана мужа и сделать слепок. Она проникла в квартиру и ожидала там жертву. Лампочку выкрутила… Допускаю, что хотела поговорить… Хотя сомневаюсь – поговорить можно и на улице и лампочку не надо трогать. Мотив налицо – ревность, месть, желание сохранить семью. Она ни за что бы его не отпустила. Жуткая дамочка! – рассуждал капитан. – И характера хватило бы – директор банка. Привыкла рассчитывать и вычислять, голова работает как компьютер, хладнокровия и выдержки не занимать. Я – за! А то, что она потом включила телевизор – может, знала, что Лариса была танцовщицей… Вроде как – вот тебе, дотанцевалась! Получай! – Капитан взмахнул рукой.

Кузнецов неопределенно кивнул и сказал:

– Нужно обязательно найти подругу Ларисы, эту Дашу Тканко. И займись друзьями Андрейченко из «Белой совы». Кроме того, поговори еще раз с художником, спроси о знакомстве с женой подозреваемого. На допросе он забыл упомянуть об этом, а также о том, что его жена любила бывать в «Белой сове». И еще спроси, зачем он встречался с Екатериной Берест.

– Спрошу! – пообещал капитан Астахов.

– Она как-то странно горячилась, говоря об Андрейченко, тебе не показалось? И внешность его она не запомнила, и виделись они всего ничего, и обыкновенный, и незапоминающийся… Словно следы заметала. И оговорилась, сказала «работал»…

– Не заметил, – признался капитан, весь в мыслях о предстоящем задании. – Может, действительно он не произвел на нее никакого впечатления? Они разного поля ягоды. Она имела в виду – работал на тот момент, когда она его вычислила. Если вы хотите сказать, что они действовали на пару, то… даже не знаю. Будем работать.

Кузнецов кивнул…

Глава 33

Низвержение

Сладко мне твоей сестрою,

Милый рыцарь, быть;

Но любовию иною

Не могу любить:

При разлуке, при свиданье

Сердце в тишине —

И любви твоей страданье

Непонятно мне…

Позвонил Галкин муж Веня и сказал, что они возвращаются домой, потому что его мама от них устала и у нее своих дел полно. В голосе его был укор.

– Катюха, я побежала? – виновато спросила Галка. – Не обижайся, лады?

– Конечно, Галюсь, беги! Я же говорила, что твоя свекровь наиграется и отдаст детишек. Позвони вечером.

И мы распрощались. Галка убежала, а я осталась. Пора на работу, но не хочется. Что удивительно – раньше я не могла и дня прожить без «Охоты». Наверное, пора на каникулы или менять род занятий. Открыть детективное агентство, например. Перепрофилировать «Охоту». Я рассмеялась, представив себе, как объявляю охотникам, что теперь они детективы. Интересная мысль! А пока я его не открыла, можно куда-нибудь на море, к развеселой компании простых и незатейливых соотечественников. Я вздохнула, почувствовав, что вокруг меня вдруг образовался вакуум. И Галка ускакала к семье. Я достала мобильный телефон, раздумывая, кому бы позвонить. Он взорвался у меня в руке звуками «Маленькой ночной серенады», и я вздрогнула. Что называется, счастливая случайность. Это был мой новый знакомый Глеб Кочубей, актер из Молодежного.

– Катя, добрый день! Это Глеб из Дома с химерами. Помните меня?

– Конечно! – обрадовалась я. – Вы еще там?

– Не знаю. В данный момент я в «Детинце». Приходите, Катя, пожалуйста, если вам больше нечего делать. Я очень хочу вас видеть.

– У вас все в порядке?

Голос его мне не понравился. Мне показалось, что артист пьян.

– Ну… почти. Придете?

– Приду. Ждите.

– Жду! – Он обрадовался. – Вы, Катя, действуете на меня как живительный бальзам, честное слово! Я хочу убедиться, что не сошел с ума.

Глеб Кочубей… Какой-то неприкаянный и бесприютный, без семьи, одинокий, в страшноватом Доме с химерами. Красив как жиголо на рекламе пенки для бритья, со своими синими глазами и черными блестящими волосами, в испано-карибском духе. Даже легкомысленный Петя Жабик сбежал оттуда, увидев висельника. Петя звал его к себе, а Глеб отказался. Почему? Мне вдруг показалось, что Глеб… как бы это объяснить подоходчивее… как бы странно это ни прозвучало, получает удовольствие от того, что там происходит! Все это выбивает его из рутины и безрадостных мыслей о собственном месте под солнцем. О каком месте под солнцем может идти речь, когда тут такая чертовщина! Возможно, он и сам этого не понимает. И еще Голос…

Говорят, человек, увидевший то, чего не может объяснить, тут же это забывает – его психика включает предохранители. И кто знает, как много странных вещей мы видели за всю свою жизнь. Видели и забыли. Этот Дом с химерами – он как наркотик: пугающие видения, чувство опасности, страх, адреналин… Так и тянет попробовать еще раз. И почему-то ничего не забывается – Жабик до сих пор вспоминает своего висельника.

…Глеб поднялся мне навстречу – я едва различила его в полутемном зале. Выглядел он плохо. Щетина, синева под глазами, воспаленные красные веки. У его столика стояла большая спортивная сумка.

– Спасибо, Катя! Извините, что я позвонил. Мне кажется, вы единственный трезвый человек среди всех моих здешних знакомых. Я имею в виду, с трезвой головой. Хотите кофе? Или коньяк?

– Глеб, вы завтракали? – Я скользнула взглядом по чашке кофе и крохотному графинчику коньяка.

– Не хочется.

– Я тоже не завтракала. У них тут есть блины с грибами, давайте? Я не могу одна.

Еще как могу! Но как по-другому убедить его, что нужно проглотить хоть что-нибудь? Я видела, что он колеблется.

– Как ваш Голос? – спросила я. – Вы еще в «Приюте»?

– Да, наверное. Голос? Нормально… – сказал он неуверенно, быстро взглядывая на меня и тут же отводя глаза.

– Глеб, что случилось?

– Понимаете, я даже не знаю, как сказать… Вчера весь день в «Приюте» были гости, сочиняли планы спасения тонущего, привлечения общественности, вплоть до скандала, шествий в костюмах и пикетов. Одним словом, шум, гам, толпа. Были все наши и двое новеньких: философ Федор Алексеев – нестандартный персонаж с очень странными идеями, и еще один человек из музея, это он написал статью…

– Евгений Гусев?

– Вы с ним знакомы?

– Знакома. И что же вы решили?

– Попытаться отбить «Приют» для Молодежного. Можно даже разделить его с музеем этнографии. Нужны деньги, и нужно, чтобы горожане возмутились. У вас есть влиятельные знакомые? Понимаете, большинство будет за аквапарк, народу в театр сейчас ходит немного, а тут крутая развлекаловка. В столице ходят, а здесь не очень. Не уверен, что получится. Да и власти захотят аквапарк – это живые деньги.

– У меня есть знакомый журналист, Леша Добродеев, я попрошу его дать материал о спасении «Приюта». Сначала Гусев, теперь Добродеев. Нужно ввязаться, а там посмотрим. А деньги… – Я вдруг представила себе, как обращаюсь за помощью к Ситникову… – Нужно подумать. Я считаю, прекрасная идея.

Мы помолчали. Мне казалось, что он не решается что-то сказать.