Елена Яковлева - Красное бикини и черные чулки
Что еще я ему наплела, теперь и не вспомнить. Может, даже пресловутую тайну следствия выложила. Единственное, что запало в душу, наша солидарность по вопросу о телевизионных ток-шоу. Представьте себе, и до них очередь дошла. Уже после того как я публично посыпала голову пеплом, зачем-то каясь Новейшему в тяжком грехе эпигонства. То бишь печально повествуя о нашем с Жанкой провальном проекте под названием «Разговор с тенью».
Новейший, кстати, отнесся к моему рассказу спокойно и даже с изрядной долей иронии. Сказал:
— И что? В Америке не такое бывает. Одного мужика, например, позвали на какое-то ток-шоу, чтобы он рассказал про любовные письма, которые много лет получал от неизвестной поклонницы. Ну, тот рассказал. А ему говорят: а сейчас мы вас познакомим с автором писем. После чего на сцену выходит… Мужик. Известной ориентации. У первого, конечно, чуть глаза не вывалились, но до конца телешоу он досидел. Неимоверным усилием воли. А назавтра два трупа. Сначала он убил своего поклонника, а потом себя.
— Что вы говорите? — От изумления я опрокинула на скатерть бокал красного вина из подвалов Синей Бороды. После чего на ум мне пришел Вице, этот крупный специалист по передовому голландскому опыту. У меня еще в связи с этим какая-то мысль глубокая мелькнула, но развить ее я так и не успела, потому что разговор свернул в другое русло.
Картина дальнейшего восстановлению не подлежит. Ну если только фрагментами. Фрагмент номер один: злое лицо Дроздовского (а он-то тут при чем?). Фрагмент номер два: громадная постель, накрытая атласным белым одеялом, и я в этой постели. Лежу и последними словами ругаю Вадика. И словно за кадром убаюкивающий рефрен в исполнении Новейшего:
— Никто… Никого… Не понимает… Никто… И никого…
ГЛАВА 28
От завтрака я отказалась. Хотела сказать «предусмотрительно», но после ужина язык не поворачивается. Да и со временем напряженка. С совершенно булыжной головой отхлебнула пару глотков крепкого кофе и попросила Новейшего подбросить меня к прокуратуре. Дескать, не будет ли он столь любезен, раз уж я так у него задержалась. До самого утра.
Новейший был любезен. Не только подбросил, но и вызвался подождать, когда я освобожусь. Я сдержанно его поблагодарила, но предпочла добираться до работы на студийном микроавтобусе, подкатившем к прокуратуре практически одновременно с нами.
— Тогда я заскочу вечером… — то ли спросил, то ли известил меня Новейший, по пояс высунувшись из «мерса».
— Ну да, конечно, — невнятно пробурчала я и потянула на себя тяжеленную дверь областной прокуратуры. Я спешила влететь в кабинет Кошмарова первой, лишь бы только нос к носу не сталкиваться с Вадиком. Глаза бы мои на него не глядели после вчерашнего. Кстати, и на Кошмарова — тоже. Как и на Жанку. И на Новейшего. И… На себя бы я тоже не смотрела. Чтобы под землю от стыда не провалиться. Мало мне всяких приключений, что ли, раз я пустилась во все тяжкие? И репутация опять же… Впрочем, вот уж о чем можно особенно не беспокоиться, ведь бочку дегтя медом не испортишь.
— А, это вы, — рассеянно молвил Кошмаров, завидев меня в дверях.
— Ну да, — кивнула я, подвигая к себе стул. — А вы разве не договаривались с Краснопольским насчет интервью?
— Почему же, договаривались, — подтвердил Кошмаров, — только…
Договорить ему не дал Вадик, ввалившийся в кабинет в обнимку с камерой.
— Здрасьте, — сказал Вадик и уставился на меня.
— Подождите, пожалуйста, за дверью, — смерила я его холодным взглядом, — мы вас позовем, когда будем готовы.
— Ну-ну, — фыркнул Вадик и ретировался в коридор.
— Вы хотели что-то сказать по поводу интервью? — обернулась я к Кошмарову.
— Ну да… — Мой подчеркнуто деловой тон произвел на него впечатление. — Хотелось бы обговорить, что и как…
— Ну что, — сложила я руки на столе замочком. — Хотите, я буду вам задавать вопросы, хотите — все в форме монолога. Скажите, что считаете нужным, и закруглимся. — Честно говоря, я чувствовала себя такой усталой, что мне было все равно.
— Лично я за монолог, — оживился Кошмаров.
Естественно, я согласилась. По мне, чем меньше я буду ворочать собственным языком, тем лучше.
Уже потом выяснилось, что Кошмаров успел заготовить речь страниц этак на десять убористым машинописным шрифтом через полтора интервала. Настоящий отчетный доклад, как и полагается, начинающийся с коронной фразы «за прошедший период». Да и желтизна бумаги наводила на кое-какие размышления.
— Нет, это не пойдет, — возобладало во мне чувство профессионального долга, хотя и через силу, — во-первых, у нас на все про все пять, ну максимум — семь минут. Во-вторых, желательно все-таки, чтобы речь шла о конкретных вещах, а не о направлениях развития.
— Но тут же как раз все конкретное, — попытался возразить Кошмаров, сотрясая воздух своими трухлявыми страницами. — Вот цифры! Показатели раскрываемости… Тенденции…
Тенденции! Нет, вы слышали? И это называется, что они с Краснопольским обо всем договорились.
Пришлось мне закатывать рукава и разгребать эти авгиевы конюшни. А куда деваться? Примерно через час у меня была большая мозоль на языке и полдесятка беззубых вопросов, которые мы с Кошмаровым с неимоверным трудом утрясли. В пылу полемики я даже изменила первоначальным планам и пару раз его подковырнула. Между прочим, поинтересовалась, какова участь Вице? Или дело, как всегда, ограничится оргвыводами? И где сейчас злодейка Вициха, имеющая плохую привычку разгуливать с пистолетом в кармане. Да еще палить из него в любовников мужа.
Кошмаров сразу омрачился челом и сурово напомнил мне про тайну следствия, обмолвившись, впрочем, что Ирэн Ветлугина в данный момент находится в психиатрической больнице. Что тут скажешь? Я так и знала, что этим все и кончится.
А потом был призван Вадик с камерой, и мы с грехом пополам записали это убогое интервью, от начала до конца состоящее из общих фраз типа «следствием проводятся следственные действия».
Я ему озабоченно:
— А что нового по делу Ольги Пахомовой?
А он мне проникновенно:
— Проведена определенная работа. Следствием очерчен круг подозреваемых… — И тэ дэ и тэ пэ…
— Но, насколько мне известно, кто-то уже задержан? — буквально тяну я его за язык.
И получаю в ответ супермногозначительное:
— Да, у нас уже есть некоторые наработки, но в интересах следствия большего я вам сообщить не могу.
Ах наработки! Нет, но как вам это понравится, после того как мы с Жанкой, можно сказать, собственноручно ему маньяка изловили! Предоставили в его распоряжение!
Ни шатко ни валко, а с этой карикатурой на интервью мы все-таки покончили. Вадик сразу выкатился за дверь, я намеревалась сделать то же самое, но Кошмаров меня остановил. Стал ломаться, как пряник: мол, желаю посмотреть, что получилось, прежде чем материал пойдет в эфир. Я уступила его домогательствам. А что, пусть приезжает и любуется на свои торчащие из пиджака грязные манжеты, раз ему так хочется.
— Свяжемся по телефону, — бросил напоследок Кошмаров и подхватил трубку зазвонившего на его столе телефона. — Да, Кошмаров. Что-что? Похищение?! Этого еще не хватало… Да знаю, я его знаю! Этот Самохвалов такие репортажи из области дает… Что, уже по телевидению про это было? По Центральному? — Кошмаров скрежетнул зубами, будто в бреду.
А я, до этого замедлившая шаг, вновь его ускорила, едва заслышав про пресловутое Центральное телевидение. А что, раз такое дело, то по ящику наверняка узнаешь побольше, чем от этого профессионального темнилы Кошмарова.
* * *Жанка, как я и предполагала, пялилась в телевизор. И заорала, не успела я переступить порог:
— Передают, что Мажора похитили! Прикинь?
— А еще что передают? — Я сбросила со своего стола Жанкин картофельный мешок.
— Да чушь какую-то! Якобы он должен был позвонить в Москву и не позвонил, они вдруг забеспокоились… Короче, у кого-то был ключ от его квартиры, открыли — а там все перевернуто, а соседи говорят, что слышали шум борьбы и машина какая-то отъезжала… Да кому он нужен, этот сопляк!
— Действительно… — Я прикусила нижнюю губу и подумала: черт-те что какое-то получается. Похоже, я в очередное дерьмо вляпалась с этой поганой кассетой. Я-то к ней довольно легкомысленно отнеслась, ну, в общем, так же, как и к самому Мажору, а тут очередная заваруха намечается. Да чтоб вам всем провалиться!
— Да, а что было на той кассете? — оборвала ход моей безрадостной мысли Жанка.
— На какой? — Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить, рассказывала ли я Жанке про таинственную встречу на кладбище. По всему выходило, что нет, не рассказывала…
— Ну на той, что мне Вадик вчера принес!
— Ах, на той. — Я перевела дух, перед тем как завестись. — Да репортаж с Гириной могилки. А ты что, так до сих пор и не посмотрела? Ну нет, я так больше не могу! Самолично потребую, чтобы Краснопольский уволил тебя за профнепригодность!
