Эдриан Маккинти - Невидимая река
В следующем доме нам тоже никто не открыл. Ее волосы намокли и прилипли к лицу. От этого она выглядела еще более трогательно, казалась еще прекрасней.
— Так откуда ты родом? — спросил я.
— Из Ноксвилла, — ответила она после паузы.
— Где это?
— Штат Теннесси.
— Круто, — сказал я, — это клёвое место.
— Что тебе, ирландцу, может быть известно о Теннесси? — Она слегка улыбнулась.
— Много чего.
— Например?
— Ну, Элвис из ваших краев.
— Мемфис на противоположном конце штата, — сказала она, — хотя, знаешь, в школе мы ездили туда на экскурсию, это у черта на рогах.
— А в Грейсленд ездили?
— Да, такая тоска…
— Видели уборную?
— Уборную?
— Где умер Элвис?
— Элвис умер в уборной?
— Ну всё, теперь я уверен, что ты обманщица; ты явно секретный агент коммунистов, ждущий возрождения Советского Союза. Любой настоящий американец знает, что Элвис умер в уборной!
— Я не знала! — смеясь, сказала она.
— Позор! Любой британец знает, что Ивлин Во и король Георг II умерли на горшке, нам это кажется забавным.
— Мне казалось, ты ирландец.
— Ну, это все сложно. Кстати, в продолжение темы, еще один представитель штата Теннесси, Эндрю Джексон, президент Джексон, его знают в Ирландии, потому что его родители были родом из… Ольстера.
Я чуть не брякнул «из Каррикфергуса», но вовремя спохватился: это могло напомнить ей о Виктории.
— Эрмитаж, кстати, тоже далеко от Ноксвилла, — сказала она, — и Нэшвилл…
— А как насчет Долливуда?
— А про Долливуд20 ты откуда знаешь? — засмеялась она от удивления.
— Да ты что, в Ирландии Долли славится — ого-го, стиль кантри и все, что связано с вестернами. Пэтси Клайн21 у нас чуть ли не святая.
— Правда? — Взгляд искоса.
— Точно тебе говорю.
Еще один дом. На меня напала досада, мы же только-только разговорились. Я как раз собирался спросить, почему у нее совершенно нет южного акцента… Звоним в дверь. Открывает чернокожий. Пожилой, в пальто, как будто собирался выходить.
— Да? — поинтересовался он.
— Здравствуйте, я провожу опрос в вашем районе, дело касается привлечения внимания к состоянию вековых лесов.
— Ах вот как!
— Да, сэр. Эта проблема вас волнует?
— Деревья?
— Да, вековые леса, их вырубают со страшной…
— Позвольте, я расскажу вам, что меня волнует. Меня лишают талонов на продовольствие, я не в состоянии кормить детей, я их почти не вижу. Почти никогда не вижу. Я уже шесть месяцев сижу без работы, и никаких перспектив.
Он посмотрел на меня, ожидая реакции, но я не мог издать ни звука. Я посмотрел на Амбер, она проговорила речёвку как надо, надеясь дальше предложить участие в программе за пятьдесят долларов.
— Я возьму проспект, — вежливо сказал пожилой господин.
Я дал ему несколько листовок, мы попрощались с ним и пошли обратно на дорожку.
— Поверить не могу, — пробормотала Амбер почти шепотом.
Вероятно, впервые встретился человек, на которого ее чары никак не подействовали. Мы замерзли, она казалась совершенно измотанной. Промокшая, несчастная, очаровательная, затвердевшие соски вырисовываются под свитером.
— Ты точно не хочешь кофе или чего-нибудь перекусить? — спросил я, беря ее за локоть.
Она подняла на меня глаза и покачала головой.
— Чарльз будет недоволен, если мы остановимся сейчас, еще надо обойти пару улиц, — спокойно сказала она.
— Но это же бесполезно, — запротестовал я.
— Знаю.
— Ты только посмотри на эту улицу!
Она взглянула, куда я указывал. Выломанные окна и двери, выброшенная сломанная мебель по краям тротуара и на голых газонах.
— Ну же, Амбер, с этим местом все ясно, уже половина десятого, теперь надо чего-нибудь съесть и встретиться с остальными уже в фургоне, надеюсь, им повезло больше.
Амбер сдалась и согласно кивнула. Светлая прядь упала ей на лицо, она резко смахнула ее назад — с таким же остервенением сержант-инструктор строевой подготовки загоняет рядового обратно в строй.
— Вряд ли, — говорит она через секунду-другую.
— Почему?
— Мы обычно обходим тех людей, которые голосуют за республиканцев, то есть людей заинтересованных, поэтому до сих пор все шло более-менее нормально. Но сегодня Роберт подумал, что можно попробовать пройти по произвольным кварталам, посмотреть, что получится. Как это будет работать.
— Да, работает прекрасно.
Она посмотрела на меня. Рассмеялась.
— Что ты там говорил насчет выпить чего-нибудь горячего?
Пятью минутами позже мы были в торговом центре. Большинство магазинов уже позакрывалось, но кафе, где подавали пиццу, пока работало. Мы заказали по куску пиццы и кофе. Посетителей было мало, так что с местами проблем не было.
— Так вот, Теннесси.
— Угу, — сказала Амбер, откусывая от пиццы с явным удовольствием.
— Куда девался твой акцент?
— Я переехала в Нью-Джерси, когда мне было десять, отец работал в энергетической компании.
— Что? Так значит, ты на самом-то деле девушка из Джерси? — спросил я с удивлением.
— Ну, я точно не знаю, но родилась я в Теннесси, — ответила она, как будто защищаясь.
— Я понял, ты из тех, кто стесняются Джерси, поэтому и сказала, что родом из Теннесси.
— Я не стесняюсь, просто чувствую себя скорее южанкой в душе. Я жила на юге десять лет, а в Джерси — только шесть или семь, пока не стала учиться в колледже в Бостоне.
— А с Чарльзом ты познакомилась в Гарварде?
— Да, откуда ты знаешь?
— Угадал. Ты упомянула, что он тоже там учился, когда Роберт говорил про службу подготовки офицеров запаса.
— Умный мальчик!
— Тебе просто кажется.
— Да, я там его встретила. Он преподавал экономику, скука была смертная. Видишь ли, я изучала естественные науки, но мне захотелось попробовать чего-то иного.
— Он был профессором?
— Да ну, что за глупости. Он был аспирантом. Профессора тебя учить не станут, ни за что. Вот увидишь, в Рэд Рокс тебя будут учить одни аспиранты.
— Да, по-моему, я уже что-то слышал об этом. Но семестр начнется не раньше чем через две недели. Так значит, тебе нравились его занятия, и ты вышла за него?
— Тебя интересует наша лав-стори? — спросила она, совершенно поглощенная своей пиццей, с которой сыр капал на стол. — Чужие романы — такая скука! — Она промокнула губы салфеткой и посмотрела на меня. И я опять испытал знакомое чувство. Эти беззащитные глаза, узкая ладонь, длинные тонкие пальцы.
— Да, мне интересно: вы смотритесь шикарной парой.
— Спасибо. Что ж, ладно. Чарльз защитил диссертацию, оставил Гарвард, тогда мы еще не встречались, я даже не знала, нравлюсь ли ему. Он поставил мне трояк, чем испортил мне средний балл. Затем он перешел на юридический в Йельский университет. Потом вернулся в Колорадо. Стал работать в юридической фирме. Он же из местных, понимаешь. Они с Робертом основали ОЗПА и трудились не покладая рук, чтобы довести это начинание до ума. Многие считают, что это заслуга их отца, но они с ним даже не встречались в это время. Общество — полностью их заслуга.
— Я верю.
— Я оставила колледж и не знала, чем заняться в жизни; попробовала себя в маркетинге и пиаре, но без особого успеха. Тут еще мама попала в больницу — несчастный случай, тяжелое было время. Как-то раз, когда я каталась на лыжах в Вейле, я сбила с ног — вот уж странное совпадение — Чарльза, который помнил меня еще по университету. Я сказала ему, что он испортил мне средний балл, а он засмеялся, рассказал мне про свое дело — они тогда только-только организовали компанию — и предложил работать с ним, на него. Я согласилась. Это потом уж мы влюбились друг в друга и поженились. Вот так.
Амбер закончила рассказ и доела кусок пиццы. Она рассказывала о своей жизни, будто пересказывала скучный роман Хорейшо Олджера про людей, выбившихся из грязи в князи, хотя я знал, что речь шла о детях миллионера, балбесничающих за счет чужих денег и имеющих возможность пролезть в конгресс. В очередной раз я задумался, знает ли она? Стала бы она поддерживать Чарльза, если бы он действительно был убийцей?
— Мне говорили, что ты больше не работаешь в обществе. Чего это ты вдруг решила опять «спуститься в шахту»?
— Да, я не работала какое-то время, после того как мы поженились, Чарльз решил, что это не очень хорошо, если супруги работают в одной организации, поэтому на мое место наняли замечательную девочку, кстати, из тех же мест, что и ты; но теперь, с этим переездом в Денвер, нам требуется больше рабочих рук, вот я и подключилась.
— У вас работает ирландка? Я ни разу не встречал ее в офисе. — Я постарался изобразить удивление от неожиданной новости.
— Честно говоря, у нас случилось большое несчастье. Произошло два ужасных случая за прошлые несколько недель. Тебе никто не говорил?
