Джеймс Чейз - Том 18. Конец банды Спейда. Блондинка из Пекина. Запах золота
Кордак в это время спускался по лестнице, сжимая в руке пистолет. Волна газа хлестанула ему в лицо. Он издал сдавленный крик и рухнул, как подкошенный.
Гирланд пересек холл, пнул ногой неподвижное тело и, отбросив пистолет в сторону, стал подниматься по лестнице. На площадке второго этажа он остановился, чтобы сориентироваться.
Больше всего его сейчас интересовала численность гарнизона, который охранял дом. Он знал, что даже самое незначительное количество газа должно было нейтрализовать врагов, но все же держался настороже. Открыв первую дверь, он заглянул в комнату. Она была пуста.
— Марк, — это был голос Кермана.
— Я наверху.
Керман взбежал по лестнице.
— Вы никого не видели?
— Двоих. Но они уже не в счет. Вы думаете, здесь есть еще кто-либо?
— Будем осторожны и не станем рисковать зря. Обследуйте следующее помещение, а я вас прикрою.
Гирланд прошел дальше по коридору и открыл дверь. Прижавшись к стене, на него смотрела могучая матрона с пистолетом в руке. Ее нос и рот были прикрыты мокрым носовым платком. Пары газа потоком хлынули в комнату. Они заставили Марину Доринскую судорожно закашляться. Не помог и защищавший ее платок. Воспользовавшись этим, Гирланд бросился на женщину и схватил ее за руку. Щелкнул выстрел, но пуля ушла в потолок. После короткой борьбы ему удалось сорвать с ее лица платок. Марина сделала два шага вперед, пытаясь вскинуть пистолет, но газ уже проник в ее легкие, заставив ее рухнуть на пол.
В дверном проеме возник Керман. Гирланд указал Джеку на большую кровать, где лежала Эрика Ольсен.
— Вот мы и нашли ее, — сказал он. — Быстрее уходим отсюда.
Он подхватил бесчувственную блондинку на руки и бегом выбрался на освежающий дождь. Керман следовал за ним. Без приключений преодолев пустынную аллею, Гирланд опустил свою добычу на заднее сиденье «ягуара» и только после этого сорвал свою маску.
— Ну, теперь поехали, — сказал Керман, садясь за руль.
— Итак, малышка, вы вновь обрели свою пациентку, не так ли? Теперь ухаживайте за ней хорошенько, — сказал Гирланд, обращаясь к Джаннет.
Десять минут спустя «ягуар» пересек Мальмезон и на большой скорости помчался по автостраде, ведущей на юг.
Без пяти девять, когда Мари Дэвис снимала чехол со своей электронной пишущей машинки, в приемную вошел Вольфганг Вольверт. При виде этого человека по спине девушки пробежал холодок отвращения.
— Добрый день, — сказал Вольверт. — Надеюсь, я пришел не слишком рано? Мистер Дорн свободен?
Поднимая трубку внутренней связи, Мари посмотрела на него с такой неприязнью, что Вольверт вынужден был отвести глаза.
— Пришел мистер Вольверт, — доложила она после того, как Дорн ответил.
— Пусть войдет.
— Входите, — сказала она, кивнув на дверь кабинета Дорна.
Вольверт еще раз плотоядным взглядом окинул ее фигуру, пересек маленькую приемную и постучал в дверь кабинета Дорна. Он не спал всю ночь и перед тем, как выйти из квартиры, выпил подряд три рюмки коньяка. Алкоголь придал ему смелости, однако сознание совершенного предательства мучило рассудок. Он инстинктивно поглаживал в кармане микрофон, переданный ему Жемчужиной. Вольверт не хотел признаться самому себе, что причиной его отступничества был обыкновенный страх. Но все же он нашел способ оправдаться, хотя бы в собственных глазах. «Американцы ничего не понимают в Китае. Я должен защитить от них тысячелетнюю империю, где я воспитывался среди людей, которых не могу не уважать».
Дорн принял своего советника по азиатским делам, не скрывая своего удивления. В восемь часов утра он уже получил успокаивающие сведения от Гирланда, который находился сейчас почти у цели. Дело было сделано, и каким бы невыносимым ни казался ему Гирланд, он еще раз доказал, что ЦРУ может на него положиться.
— Доброе утро, Вольверт, — сказал Дорн. — Что-то вы очень рано сегодня. Не случилось ли чего?
Шеф сгорал от нетерпения сообщить в Вашингтон о своих успехах и досадовал на раннего посетителя. Он даже не пытался скрыть свое раздражение.
Вольверт подошел к столу, положил на него папку и уселся в кресло.
— Прошу прощения, что я побеспокоил вас так рано, — начал он. — Но я собираюсь уехать в Амбуаз и хотел бы перед этим показать вам несколько фотографий нефритовых изделий, принадлежащих Кунгу. Я нашел их в своих альбомах. Вы сами можете убедиться, что этот маньяк не останавливается даже перед тем, чтобы испортить произведения искусства, лишь бы поставить на них свои инициалы.
Он приподнялся, раскрыл папку и вынул из нее несколько фотографий, которые и передал Дорну. Последний уже плохо скрывал свое бешенство. Он думал только о звонке в Вашингтон и никак не мог взять в толк, какой интерес для него могут представлять инициалы Кунга на нефрите.
— Я не знал, что Кунг еще и коллекционер.
— У него самая большая в мире коллекция нефритовых изделий… — говоря это, Вольверт вынул из кармана микрофон и зажал его в руке.
— Это очень интересно, — отозвался Дорн, с полнейшим равнодушием рассматривая фотографии. — О, действительно инициалы! Какой странный тип.
— Да, пожалуй, но это еще самая мягкая его характеристика, — сказал Вольверт. — Ах, простите меня! — вдруг воскликнул он, неловким жестом столкнув на пол несколько фотографий. Нагнувшись, чтобы поднять их, он прикрепил микрофон с внутренней поверхности стола.
Затем Вольверт поднялся и вытер обильный пот, струившийся у него по лбу. Дорн смотрел на него, нахмурив брови.
— Вольверт, вы нездоровы? — спросил он.
— Нет, нет, — поспешно ответил тот. — Просто я несколько переутомился в последнее время, вот и все. Поэтому и решил вернуться в Амбуаз. Два дня отдыха в деревне и все будет в порядке. — Вольверт встал, собрал фотографии и положил их в свою папку. — Я думал, что эти снимки могут заинтересовать вас. Простите, что отнял у вас драгоценное время.
— Ничего страшного, — ответил Дорн, демонстративно глядя на настенные часы. — Просто я жду телефонного звонка. Благодарю вас за визит.
После того как Вольверт закрыл за собой дверь, он еще некоторое время сохранял неподвижность. Прикрыв глаза, он размышлял над причинами, которые могли привести сюда этого человека. Да еще в такое время… Эта история с нефритом была явным предлогом… Интересно, есть ли в досье Кунга данные о его коллекции? Надо, чтобы Мари проверила это. Но сначала нужно было доложить начальству об успешно проведенной операции.
— Соедините меня с Вашингтоном, — сказал он Мари по внутреннему телефону.
Около девяти часов довольно потрепанный «рено» остановился в двадцати метрах от американского посольства.
— Ну и наглецы! — пробормотал полицейский, стоявший на посту перед посольством, и направился к машине-нарушительнице. Из «рено» вылез высокий желтолицый человек с узкими глазами. Открыв капот, он принялся копаться в моторе. На заднем сиденье сидела хорошенькая вьетнамка. Это очаровательное создание явно страдало глухотой, так как у нее на голове был надет слуховой аппарат.
— Отъезжайте отсюда побыстрее, — сказал полицейский водителю.
— Простите, но у меня забарахлил мотор. Сейчас я постараюсь исправить его, — ответил Саду с сильным иностранным акцентом.
— Это меня не касается, — отрезал полицейский. — Я приказываю вам немедленно отъехать от этого здания.
Полицейский повернулся к Жемчужине Куо, которая очаровательно улыбалась ему. В ее взгляде было такое восхищение, что бедный полицейский покраснел от смущения, мгновенно забыв о своих обязанностях. Он весьма изысканно приветствовал молодую женщину.
— Я бы с удовольствием закрыл на это глаза, — сказал он Саду. — Но все же не застревайте здесь надолго.
Затем он отдал честь и отошел. Саду вытер пот, который прошиб его при появлении полицейского и облокотился на крыло машины. Жемчужина сидела нахмурив брови. Маленький слуховой аппарат был связан с мощным усилителем, который позволял слышать все, что происходило в кабинете Дорна. Так прошло минут десять.
— Теперь мы можем ехать, — сказала, наконец, Жемчужина Куо Саду.
Саду закрыл капот, влез в автомобиль и направил его в сторону площади Согласия.
— Она в Эзе, на вилле, принадлежащей Дорну. Ты предупредишь Иет Сена. После завтрака мы выезжаем туда.
— Как это, мы? — запротестовал он. — Я поеду, а ты останешься, чтобы присматривать за магазином.
— Нет! Магазин мы закроем. Вы с Жожо уже наделали достаточно глупостей.
Саду попытался было протестовать, но потом решил, что это ниже его достоинства.
Подъехав к магазину, он сразу же направился к телефону, чтобы предупредить Иет Сена.
— Завидую вам, Гирланд, — сказал Керман, когда «ягуар» затормозил перед аэропортом в Ницце. — Через два часа я снова окажусь под неприветливым небом Парижа, а вы будете наслаждаться великолепным средиземноморским климатом. Да еще и с новой женой… Везет, как всегда, одним и тем же…
