Б. Седов - Зэк
Прошла неделя, и Козырь сказал: «Хватит. Мне нужен Волк». Танцор взялся за организацию встречи.
В ресторане Козырь, Танцор и двое охранников прошли в отдельный кабинет. Вернее, прошли Козырь и Танцор. Охрана осталась снаружи. Не задержавшись ни на минуту, вор и подручный покинули кабинет через запасной выход, прошли «огородами» сотню метров и сели в ожидавший их скромный «жигуленок».
В дороге Танцор вернулся к разговору, который начал три дня назад:
– Надо с этим Пивоваром решать, Владимир Дмитриевич. Чувствую – подстава.
Козырь усмехнулся:
– Про тебя мне тоже говорили: подстава. Говорили: цветной! Нет цветному веры… А, Никита?
– За меня Рафик подписку дал, – возразил Танцор.
– А за него Волк ручается, – с усмешкой ответил Козырь.
– За мной четыре с лишком года зоны.
– Ментовской… а за ним четыре месяца централа. Плюс мокруха, плюс побег. Мало? – Танцор не ответил. Козырь ухмыльнулся: – Ты не разводи хипеж, Никита. Сомневаешься – проверяй этого Пивовара. Я разве против? Дело большое затеваем, люди в нем должны быть проверенные. Есть у тебя соображения на этот счет?
– Есть, – уверенно ответил Танцор. – Я его расколю.
– Ну-ну… – скептически произнес Козырь. – Только не тяни, нам тянуть-то некогда.
Машина летела на север, на виллу, где отлеживались беглецы. Через сорок минут были на месте.
* * *– Как здоровье-то, Рома? – спросил Козырь, не отвечая на приветствие. Волк засмеялся и сказал:
– Волчье, Дмитрич.
Козырь опустился в кресло, вставил в мундштук сигарету.
– А лапу-то тебе капканом защемили…
– Лапа – что? Лапа заживет. Могло хуже быть.
– Хуже?
– Хуже. Уже шмаляли по нам. Собаку пустили… В общем, если бы не Пивовар… Я же высоты не переношу. Уже шмаляют, прыгать надо, а не могу. Все понимаю, а не могу. – Волк говорил, Козырь слушал, кивал и пускал ароматный дым длинной черной сигареты. – В общем, если б не Пивовар, могло бы быть совсем худо…
– Худо? – рассеянно произнес Козырь и взорвался: – Хуже не бывает, цепень бычий! Ты дело сорвал, фраер! Перед таджиками меня облажал!
– Дмитрич, да я…
– Молчать! – Козырь ударил по столику ладонью так, что тонко запели бокалы. Он был зол, но не настолько, как хотел показать. Он имитировал гнев с «профилактической» целью. – Молчать, щенок! Ты косяка упорол, общак разорил, людей подставил… Могло быть хуже?! Еврей всю бухгалтерию разложил: каждый месяц «простоя» по двести косарей в трубу вылетали. Ты сколько на шконке пролежал?
Волк молчал. Он и так знал, что по голове не погладят. Но такого наката не ожидал. Со слов Козыря выходило, что Волк нанес группировке огромный, колоссальный – миллионный! – ущерб.
– Отвечай, – сухо произнес Козырь.
– Пять месяцев, – ответил Волк.
– Пять на двести – сколько будет?
– Лимон.
– Вот то-то, что лимон, – «остывая», произнес Козырь. Он вытащил наполовину сгоревшую сигарету из мундштука, бросил ее в пепельницу. В комнате было очень тихо. – Что делать-то будем, Рома?
– Я поеду в Куляб, решу все вопросы, – твердо сказал Волк.
– Эва как! Ты, значит, все вопросы решишь?
– Решу. У меня с Ниезом тип-топ.
– Было тип-топ, Рома… было. Не знаю, станут ли нынче азиаты с тобой разговаривать. Они ребята-то непростые. Улыбаться тебе будут, братом называть и – держать нож в рукаве. Ох, непростые они ребята, Рома. Но ехать надо, надо решать.
Козырь отошел, помягчал, разгладились морщины на лбу.
– Налей, – сказал он. – Надо же отметить твое возвращение-то.
Волк споро налил коньяку Козырю и себе, Танцору – водки.
– С возвращением тебя, Роман, – поднял Козырь бокал.
– Спасибо, Дмитрич, – прочувствованно произнес Волк. Пропели нежно бокалы с коньяком, звякнула стопка с водкой.
– Ну ладно, – сказал Козырь, пригубив. – Давай-ка о деле поговорим, Роман.
Разговор по существу продолжался около часа. Козырь был им, кажется, удовлетворен.
– Хорошо, через недельку-другую и отправишься. Кого с собой возьмешь?
– Я думаю – Пивовара.
– Пивовара? – удивился Козырь. – А мне вот Танцор говорит: подстава твой Пивовар, гасить его надо.
Волк метнул взгляд на Танцора – он его давно и искренне не любил, не раз говорил: мент – он мент и есть… Танцор в ответ улыбнулся. Он тоже не слишком жаловал Волка.
– Танцор с ним на киче не парился. А я знаю. Пивовар – кремень, из ШИЗО не вылезал. Не Танцору судить.
– Не Танцору, – согласно кивнул Козырь. – Мне. Вот я и хочу быть уверен, что не подставной человечек-то.
– Дмитрич, я тебе так скажу: если бы не Пивовар – я бы здесь не сидел. Меня в централе завалить хотели. Он, считай, спас.
– А с чего он тебя спасал-то? – спросил Танцор.
– Не мути, не мути, Никита… ему собака чуть руку не отгрызла. Ты же знаешь.
– Знаю, Волчок, знаю. Вот только не знаю, откуда он взялся. Кто ему на Колобка заказ выписал? Почему в одной хате с тобой оказался – случайно? Почему его через пресс-хату не прогнали?
– А тебя, Танцор, пропускали через пресс-хату?
– Не обо мне речь сейчас, Рома. О корешке твоем.
Волк встал, прошелся нервно по ковру. Остановился у окна, спросил:
– А почему ты сейчас об этом заговорил, Танцор? Если он, по-твоему, подстава ментовская…
– Не ментовская, Волк. Мента я бы просек.
– А чья? – озадаченно спросил Волк, а Козырь посмотрел на Танцора с интересом.
– Не знаю. Возможно, чекистская… или еще чья-то.
– Э-э, куда тебя понесло, – сказал Волк. Он плеснул себе коньяку, выпил и добавил: – Что же, по-твоему, чекисты своего человека под мокруху подвели? Потом морили в ШИЗО, а потом еще и травили собакой? Нет, брат, Александры Матросовы перевелись.
– Пожалуй, прав Волк, – сказал Козырь. – Шибко мудрено… А где сам-то Пивовар?
– Позвать?
– Зови, посмотрим, что он за Пивовар.
Волк сделал глоток и вышел. Танцор сказал:
– Может, зря, Владимир Дмитриевич? Если он внедренный агент, то его в первую очередь интересуете вы.
– Вот и посмотрим. У меня, Никита, тоже нюх есть. Увижу, что парнишка стремный, – здесь и закопаем.
* * *Таранов лежал на диване, читал областную газету «Призыв». На пятой полосе в рубрике «Суд да дело» была заметка: «Первый побег в истории Владимирского централа»:
«Вчера, около часа ночи, совершен первый удавшийся побег из СИЗО Владимирского централа. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, из следственного изолятора бежали два особо опасных преступника – некто Таранов и Собакин. Таранов, житель СанктПетербурга, подозревается в совершении заказных убийств, одно из которых он совершил во Владимире в конце прошлого года. Второй беглец – ранее судимый владимирец Р. Собакин, член известной в нашем городе преступной группировки. Побег, по мнению начальника учреждения ОД-1/Т-2 С. А. Калинина, готовился длительное время и был осуществлен при пособничестве одного из сотрудников СИЗО, который в настоящее время скрылся. Калинин считает также, что действия беглецов координировались сообщниками на свободе.
Напомним, что это первый (и, будем надеяться, последний) удавшийся побег из централа. В настоящее время ведется интенсивный розыск преступников».
Иван швырнул газету за диван, закурил и закинул руки за голову… Без стука распахнулась дверь, вошел Волк.
– Пойдем, Пивовар. С тобой хотят поговорить.
* * *Иван вошел в зал – сразу узнал Козыря. Не видев никогда вора «вживую», Таранов помнил его по фотографиям, слышал записанный на магнитофон голос и неплохо знал богатую криминальную биографию Козыря.
– Ну, здравствуй, Пивовар, – сказал Козырь. Руки, однако, не протянул.
– Здравствуйте.
– Много разговоров о тебе слышал. Серьезный, говорят, человек. Никого не боится. Из ШИЗО не вылезает.
– Наговаривают на меня, – ответил Иван.
– Наговаривают? Ну а сам что о себе расскажешь?
– Да что рассказать? Родился, учился, служил…
– А где служил? – спросил Танцор.
– Спецназ ГРУ.
– Почему ушел со службы?
– Надоело. Надоело за копейки горбатиться, под пули лезть.
– А на гражданке чем занимался?
– Да так, по мелочи.
– А конкретней? – сказал Танцор.
Иван усмехнулся:
– Как вас величать, уважаемый?
– Танцор меня величать.
– Так я, господин Танцор, вроде бы не обязан на твои вопросы отвечать… верно? Я ведь тебе ничего не должен.
– Характер, – произнес Козырь.
– Характер, – кивнул Танцор. – А насчет «должен– не должен» – это как посмотреть, Пивовар. Чтобы вас с централа вытащить, ба-а-альшие бабки вложены.
– Ну, во-первых, я вас не просил с централа меня вынимать, – ответил Иван. – Хотя, конечно, благодарен за помощь – спасибо… Во-вторых, денег сейчас у меня нет, отдать нечем.
