Елена Михалкова - Восемь бусин на тонкой ниточке
Нюта подняла на нее голубые глаза.
– Я не тренируюсь, – тихо, но твердо сказала она. – Я работаю. Пожалуйста, не нужно мне мешать.
И Вера Львовна неожиданно спасовала перед девчонкой. Послушно вытянула руку и до окончания процедуры не сделала ни одного замечания.
Во время второго визита к Анциферовой Нюта познакомилась с Иннокентием Петровичем. Увидела его – и сразу поняла: вот кто читает книги в этом доме! Не толстая грубая Вера Львовна в розовых туфлях с пушистыми помпонами, а ее муж – высокий, с умным лицом, на котором завивалась интеллигентная бородка. А глаза! О, какие у него были глаза! Серые, как дождь, и очень грустные. Иннокентий Петрович внимательно посмотрел на Нюту, и она преисполнилась восхищения и жалости одновременно. Какой он умный! Какой он несчастный!
На третью процедуру в дом Анциферовых Нюта шла как на свидание. Даже маленький цветочек вплела в волосы, чтобы выглядеть наряднее. Увы, Иннокентий Петрович на нее и не взглянул, не оценил ни цветочка, ни нежного голубого платья, ни серебряного браслета. Нюта совсем сникла, но неожиданно Вера Львовна вышла из комнаты на минуту, и Анциферов тотчас обернулся к медсестре.
– Какая вы сегодня красивая, – негромко сказал он. – И не только сегодня.
Казалось, хотел еще что-то добавить, но вернулась жена, и Иннокентий отвернулся к окну. Даже не попрощался, когда Нюта уходила – так, кивнул едва… Но Нюта уже все поняла: он боялся Веры Львовны! Конечно, она, как злая ведьма, держит его в плену, следит за каждым его словом! Бедненький…
На следующий день Нюте будто кто-то шепнул на ухо, и вместо того, чтобы идти прямиком к пациентке, она зачем-то зашла в продуктовый магазин рядом с домом Анциферовых. И почти не удивилась, увидев Иннокентия. Он покупал фрукты. Обернулся – и подался радостно навстречу Нюте, словно они были хорошими друзьями.
– Здравствуйте! – просияла Нюта и зачем-то уточнила: – А я к Вере Львовне.
– Здравствуйте, здравствуйте, Нюточка, рад вас видеть.
Иннокентий наклонился к ней и вдруг продекламировал:
Мне душу странное измучило виденье,Мне снится женщина, безвестна и мила,Всегда одна и та ж и в вечном измененьи,О, как она меня глубоко поняла!
Нюта замерла. Никто прежде не читал ей стихов. И каких!..
– Это Лермонтов? – робко спросила она.
– Поль Верлен, – улыбнулся Анциферов. – Возьмите!
И протянул ей яблоко.
Нюта приняла его с таким благоговением, будто ей вручили бриллиантовое колье.
– Пойду, чтобы Вера Львовна не волновалась, – чуть поспешно сказал Иннокентий. И добавил тихо: – Жду вас!
И ушел, а Нюта осталась стоять в магазине с яблоком в руке, отрешенно глядя на ящик с картошкой и улыбаясь. Он ждет ее! Значит, он чувствует то же, что и она! И эти стихи… Про женщину, которая его поняла… Конечно, это о ней, о Нюте!
Сердце ее пело и трепетало.
В квартире Иннокентий снова был с ней деловит и сух, но Нюта уже все про себя и про него осознала. Любовь с ними случилась, любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
Дома она положила на стол яблоко и долго смотрела на него влюбленными глазами, представляя, что это голова Иннокентия. Даже лицо и бородку на румяной яблочной кожуре нарисовала фломастером. Потом спохватилась, что как-то странно получается – голова отдельно от туловища – и вылепила из пластилина фигурку любимого.
Правда, пластилиновый Иннокентий с яблочной головой прожил недолго: яблоко усохло, скукожилось, и он стал выглядеть так, будто его мумифицировали. Пришлось Нюте с болью в сердце его выкинуть.
Во время очередного ее визита Анциферов улучил секунду и сунул Нюте в руку записку. Там были только адрес и время: завтра, в шесть вечера.
Игнатова ни на миг не усомнилась, стоит ли идти. Мужчина, старше и опытнее ее, указывал, что ей делать. Как можно было ослушаться?
Она пришла на пятнадцать минут раньше назначенного времени и с бьющимся сердцем стояла на лестничной площадке, поправляя и разглаживая самое нарядное свое платье, длинное, белое, как у невесты. Когда открылись двери лифта, Нюта вздрогнула. Но на площадку вышел не Иннокентий, а неопрятная старуха с кошелкой. Она покосилась в сторону Игнатовой и отчетливо буркнула в ее сторону: «Вот шалава еще!»
Нюта не успела удивиться ни грубости, ни «шалаве»: часы показали шесть, и она порхнула к заветной двери, забыв про старуху.
На ее робкий звонок Иннокентий открыл сразу.
– Пришла! – выдохнул он, будто не веря себе, и с порога заключил девушку в объятия.
Счастье захлестнуло Нюту с ног до головы. Она запрокинула голову, нашла сухие губы и прильнула к ним, крепко зажмурившись. От бороды Иннокентия пахло старомодным одеколоном, запах дурманил, опьянял ее, запах сделал с ней что-то такое, отчего Нюта почувствовала себя ведьмой. Не отходя от двери, она стащила через голову платье, которое старательно разглаживала десять минут назад, швырнула на пол, как ненужную тряпку, торопливо расстегнула на Иннокентии рубашку, чуть не оторвав пуговицы. И с силой увлекла несколько ошеломленного таким напором мужчину в комнату, где виднелся краешек кровати.
С этого дня она стала его любовницей. Правда, сама Нюта в таком контексте никогда о себе не думала, предпочитая красивое слово «возлюбленная». Они встречались несколько раз в неделю на съемной квартире, и Нюта жила от встречи до встречи, почти не замечая, что происходит в те дни, когда они не виделись.
С избирательной слепотой, свойственной только любящим, Нюта не замечала ни единого черного пятнышка в образе Иннокентия и восхищалась его достоинствами. Он был прекрасно образован, эрудирован и охотно делился с Нютой знаниями (тем более, что так, как она, Анциферова больше никто не слушал). Нюта подчинялась ему так же, как когда-то подчинялась сестре, счастливая от того, что нашелся главный человек в ее жизни.
К Вере Львовне она по-прежнему приходила делать уколы и ставить капельницу. И не испытывала ни капли смущения, встречаясь с ней взглядом. Вера Львовна была для Нюты необязательным придатком Иннокентия Петровича, неприятным, но не слишком обременительным.
Если бы кто-то сказал Нюте, что она – любовница женатого мужчины, Игнатова очень удивилась бы. Нет, возразила бы она, все не так! Просто у ее возлюбленного, предназначенного ей судьбой, по несчастливой случайности когда-то завелась жена. С мужчинами такое бывает. Но это не может стать препятствием для настоящей любви!
Ее немного смущало, что Иннокентий не спешит разводиться с постылой супругой. Но Нюта оправдывала его тем, что добрый, заботливый человек не может бросить больную женщину, уйдя к другой, молодой и здоровой.
И светлый лик Иннокентия оставался незапятнанным.
ИннокентийИннокентий Петрович любил воображать себя актером. Вот шуршит занавес, перекатывается волна рукоплесканий по зрительному залу, и выходит он – в черном плаще и в маске, чувственный и дерзкий. Дон Жуан.
Анциферов всегда в мечтах исполнял одну и ту же роль. Прочие герои мировой литературы его не интересовали.
И эту же роль Иннокентий с упоением играл и в жизни.
В прежние времена Анциферова назвали бы распутником. Сам же он считал себя сексуально открытым миру. К его сожалению, между ним и миром в этой области имелось одно значительное препятствие: супруга, Вера Львовна.
Иннокентий женился рано и на женщине старше себя. Отец Веры, Лев Сергеевич Котов, уже отчаявшийся выдать замуж некрасивую сварливую дочь, обрадовался голодранцу Анциферову, но ничем эту радость не показал. Напротив, как человек умный, донес до Иннокентия, что их семья осчастливила его этим браком, согласившись на мезальянс. Дочь ректора известного московского вуза – и какой-то хлыщ с невнятной биографией! К тому же безработный.
Анциферов действительно не работал после института, объясняя это сложными духовными исканиями. Правда же заключалась в том, что ни к какой осмысленной продуктивной деятельности Иннокентий не был пригоден. Все, на что хватало его способностей – пересказывать написанное другими людьми. Но до сих пор Анциферов не нашел ниши, где его умения были бы оценены по достоинству.
Конечно, можно было бы устроиться менеджером, вариться в котле мелкой торговой компании, предлагая покупателям зубные щетки или пылесосы. Но согласиться на такое унижение Иннокентию не позволяла гордость. Как?! Он, Анциферов, и станет продавцом?! Он, рожденный для свершений и полета?! Никогда. Поэтому Иннокентий проедал остатки родительских сбережений.
Когда он познакомился с Верой Котовой, дно родительской копилки уже показалось. Несколько недель подряд Анциферов питался одной гречкой, поскольку в доме хранились огромные запасы крупы, а на мясо денег ему не хватало.
Решение жениться на выгодной невесте Иннокентий принял через десять минут после знакомства.
Нельзя сказать, что Котова была хороша собой: оплывшая, с глазами навыкате и вечно брюзгливым выражением лица. Но в приданое ей полагались квартира, машина и дача, да и папу-ректора нельзя было списывать со счетов.
