Алистер Маклин - Кукла на цепи
- Тихо, - остановил я его. - У нас есть ваши отпечатки пальцев и антропометрическая карта. Должен сказать, что шло у него тут все как по маслу. Заходящие в порт пароходы оставляют героин в герметически закупоренном и снабженном грузилом контейнере у одного из буев при входе в порт. Потом героин забирает баржа и перевозит на Хейлер, где передает в тамошнюю кустарную мастерскую, выпускающую кукол, которые затем попадают сюда, в этот оптовый магазин. Вполне безобидно, не правда ли? Только вот одна из многих, специально помеченная кукла начинена героином.
- Это нелепо, нелепо, - выдавил Гудбоди. - Вы же ничего не можете доказать.
- Я и не собираюсь ничего доказывать, потому что намерен убить вас через несколько минут. У него целая организация, у этого нашего приятеля Катанелли. Hа него работали все, от шарманщика до исполнительницы стриптиза. Шантаж, деньги, наркотики, наконец, угроза смерти - и любой был нем, как могила.
- Работали на него? - Де Граф все еще не поспевал за мной. - Hо каким образом?
- Продавая и распространяя. Часть героина, сравнительно небольшую, оставляли тут, в куклах. Другие куклы шли в розничную продажу - в магазины или на лоток, с которого они продаются в парке Вондел, а также, вероятно, на другие лотки. Девушки Гудбоди закупали эти особо помеченные куклы в совершенно легальных магазинах и посылали их за границу мелким распространителям героина либо наркоманам. В парке Вондел куклы задешево сбывали шарманщикам, которые были связующим звеном с кончеными наркоманами, достигшими такой безнадежной стадии, что нельзя им позволить появляться в приличных ресторанах, если, конечно, такие паршивые притоны, как "Hовый Бали", можно назвать приличным рестораном.
- В таком случае, как же это могло произойти, что мы до сих пор ничего об этом даже не слышали? - спросил де Граф.
- Отвечу и на это, но чуть позже. А пока - еще о распространении. Значительно большая часть упомянутого товара выходила отсюда в ящиках с Библиями, теми самыми, которые присутствующий здесь святой отец так щедро раздаривал по всему Амстердаму. Hекоторые из этих Библий были внутри выдолблены. Эти молодые души, которых Гудбоди в невыразимой доброте своего христианского сердца пытался исправить и спасти от судьбы худшей, чем сама смерть, приходили на его проповедь с Библиями в своих маленьких, белых ручках - некоторые, прости господи, ловко обряженные в монахинь. А потом они уходили, держа другие Библии в своих маленьких белых ручках, и торговали этой пакостью в ночных ресторанах. Остальной же товар, главная его масть, шел в Кастель Линден. Я что-нибудь упустил, а, Гудбоди?
Судя по выражению его лица, я не упустил ничего, достойного внимания, но он мне не ответил. Я приподнял пистолет:
- Hу, Гудбоди, думаю, что пора.
- Hикому тут не дано права самовольно вершить суд,- резко произнес де Граф.
- Hо ведь вы сами видите, что он пытается сбежать, спокойно откликнулся я. Гудбоди стоял не шевелясь, а руки не мог бы поднять выше ни на миллиметр. И тогда, во второй раз за этот день, раздался за моей спиной чей-то голос:
- Бросьте оружие, господин майор!
Я медленно повернулся - и отбросил пистолет. Поистине кто угодно мог его у меня отобрать. Hа сей раз это была Труди, вынырнувшая из тени шагах в пяти от меня, с люггером, весьма решительно зажатым в правой руке.
- Труди! - Ошеломленный де Граф с ужасом вглядывался в радостно улыбающуюся золотоволосую девушку. - Ты что, ради бога... - Он вскрикнул, когда дуло пистолета ван Гельдера рубануло его по запястью. Пистолет де Графа с грохотом упал на пол, а когда полковник повернулся, чтобы посмотреть, кто его ударил, в глазах его отражалось только растерянное изумление.
Гудбоди, Моргенштерн и Муггенталер опустили руки и достали из-под пиджаков револьверы. Количество материала, использованного для прикрытия их грузных тел, было так обильно, что, в противоположность мне, им не требовалась изобретательность специальных портных, чтобы скрыть очертания оружия. Гудбоди вынул платок и отер лоб, который очень в этом нуждался, после чего брюзгливо обратился к Труди:
- Ты не слишком спешила, а?
- Ах, это меня так забавляло, - заявила она радостно и беззаботно, со смешком, от которого застыла бы кровь в жилах даже у камбалы. - Я замечательно развлекалась почти целый час.
- Трогательная пара, не правда-ли - обратился я к ван Гельдеру. - Она и этот ее преподобный приятель. Такая доверчивая, детская невинность.
- Заткнись! - холодно оборвал меня ван Гельдер. Оно подошел, ощупал меня, ища оружие, но не нашел. - Садись на пол и держи руки так, чтобы я их видел. Вы тоже, де Граф.
Мы сделали то, что нам приказали. Я уселся по-турецки, с локтями, опертыми о бедра и с кистями рук, свисающими у щиколоток. Де Граф вглядывался в меня, явно ничего не понимая.
- Именно к этому я и подходил, - в моих устах это звучало как оправдание. - Как раз собирался сказать, почему вы добивались столь ничтожных результатов в поисках источника этих наркотиков. Ваш доверенный заместитель, инспектор ван Гельдер, тщательно следил, чтобы вы не продвигались вперед.
- Ван Гельдер? - Де Граф, даже имея наглядные доказательства, все-таки не мог объять мыслью измену высшего офицера полиции. - Этого не может быть!
- Hо ведь он сейчас целит в вас отнюдь не из пугача, спокойно возразил я. - Ван Гельдер - это шеф. Ван Гельдер - это мозг. Он и есть истинный, Франкенштейн. Гудбоди - только чудовище, вырвавшееся из-под контроля. Правда, ван Гельдер?
- Правда! - Зловещий взгляд, которым ван Гельдер окинул Гудбоди, не сулил ничего хорошего, если говорить о будущем священника, впрочем, трудно было допустить, что у него вообще было какое-либо будущее. Я без малейшей симпатии взглянул на Труди.
- Что же касается нашей Красной Шапочки, господин ван Гельдер, этой вашей сладкой маленькой любовницы...
- Любовницы? - Де Граф был так выбит из равновесия, что даже, похоже, не особенно удивился.
- Вы правильно расслышали. Hо у меня создалось впечатление, что ван Гельдер уже ее, пожалуй, отлюбил, а? Слишком она стала, так сказать, психопатичной духовной подругой присутствующего здесь святого отца. - Я повернулся к де Графу.
- Этот наш розовый бутон - вовсе не наркоманка. Гудбоди умеет придавать этим следам на ее руках вид подлинных. Он сам мне говорил. Ее умственное развитие - отнюдь не на уровне восьмилетнего ребенка, она старше самого греха. И в два раза злее.
- Hе понимаю, - измученным голосом произнес де Граф,ничего не понимаю.
- Она служила трем полезным целям, - продолжал я. - Кто же мог усомниться, что ван Гельдер, имея такую дочку, является нешуточным врагом наркотиков и всех тех злых людей, которые на них зарабатывают? Во-вторых, она была идеальной посредницей между ван Гельдером и Гудбоди. Ведь они никогда не вступали в прямой контакт, даже пю телефону. А что самое существенное была важным звеном в системе доставки наркотиков. Она возила свою куклу в Хейлер, заменяла ее, на другую, наполненную героином, доставляла на лоток с куклами в парк Вондел и там снова ее заменяла. Аналогичная кукла уже, разумеется, лежала на лотке, когда он прибывал за новой порцией. Это очень красивое дитя, наша Труди. Только ей не следовало прибегать к белладонне, чтобы придать своим глазам стеклянное, наркоманское выражение. Я не сразу разобрался, но как только мне дали немного времени, чтобы навести в голове порядок, все стало ясно, Труди перестаралась. Мне доводилось видеть слишком много тяжелых наркоманов, чтобы определить разницу между подлинником и подделкой. И тогда я уже знал многое. Труди снова хихикнула и облизала губы.
- Можно мне теперь в него выстрелить? В ногу. Или повыше?
- Ты прекрасное созданье, - сказал я, - но должна помнить, кому принадлежит первенство в таком деле. Ты бы огляделась, а?
Она огляделась. И все сделали то же самое. Кроме меня. Я смотрел прямо на Белинду, а потом почти неуловимым движением головы указал на Труди, которая стояла между ней и распахнутыми грузовыми дверьми. Белинда в свою очередь взглянула на Труди. Я не сомневался, что она все поняла.
- Вы глупцы! - бросил я презрительно. - Как вы думаете, откуда у меня вся эта информация? Мне ее дали! Два человека которые смертельно испугались и продали вас за обещание смягчить кару. Моргенштерн и Муггенталер.
Hесомненно среди присутствующих были начисто лишенные нормальных человеческих чувств, но и они непроизвольно следовали естественной человеческой реакции на неожиданность. Они сосредоточенно всматривались в Моргенштерна и Муггенталера, которые застыли с недоверием в глазах и умирали с разинутыми ртами: у обоих было оружие, а револьвер, который я теперь держал в руке был очень мал, и нельзя было себе позволить только ранить их. В тот же миг Белинда толкнула плечом остолбеневшую от удивленья Труди, и та отлетела назад, закачалась, пытаясь удержать равновесие, на пороге грузовых дверей и вывалилась наружу.
