Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика
– Это вы? Какой приятный сюрприз! Что? Я вешаю вам лапшу на уши? Ну что вы! Я вам сказал, что его отпустят! Гарантия – сто процентов. Как в банке! Гы-гы-гы! Убийство? Я знаю, что он совершил убийство. Ах, вы имеете в виду убийство двоих. Что из того? Конечно, мы развалим дело. Оно, кстати, уже разваливается. Вчера мы были в бане м-м-м…не буду говорить по телефону фамилию… ну короче, он из следственной бригады. Да-а, мы моемся вместе в бане, и вообще мы – друзья! Он сказал, что всех отпустят. Дело? Дело прекратят… Ну коли мы уж о гарантиях заговорили, надо доплатить. Да-а. Понимаю, что чувствительно для кармана. Знаете поговорку: ничего не обходится так дорого, как дешевое правосудие!
«Врет и не краснеет, – дивилась Дубровская. – Где он находит этих богатеньких буратин?»
Дьяков повеселел.
– Давай, деточка! Рассказывай, что у тебя, а то мне уже бежать надо. Время, знаешь ли, – деньги!
– Я вас спрашивала про Коровина. Зачем вы сочинили всю историю с конфликтом? Ведь никакой ссоры между Макаром и Переваловым не было?
– Почему не было?
– Так мне сказал Коровин.
Это разоблачение ничуть не испугало Дьякова. Можно подумать, что она сообщила ему прогноз погоды на выходные, а отнюдь не то, что он совершил противоправное деяние, между прочим, преследуемое по закону.
– Даже если и не было. И что из того?
– То есть как – что? Вы искусственно создали мотив и заставили поверить в это следствие и суд!
– Ну предположим, все эти страсти не по мне. Стал бы я икру метать! Тут Виктор Павлович подсуетился. Душевный человек. А как о своих подчиненных печется!
– Полич?!
– Ну конечно! Если бы не он, наши с тобой клиенты обвинялись бы сейчас в заказном убийстве. Не мне тебе объяснять, что это значит! Месть – это одно; кстати, объяснимое, нормальное человеческое чувство. А убийство по найму, птичка моя, – это уже совсем другой коленкор! За это не жалеют. И если нам судья хотя бы пару годиков скинет, эта ложь нам святой покажется!
– А вы не думали, что можно было бы вообще доказать невиновность наших подзащитных, если бы не ваша маленькая хитрость? Отсутствие мотива – это же свидетельство их непричастности к убийству.
Дьяков хмыкнул:
– Ну до чего я люблю желторотых адвокатов! Море по колено! Где мои семнадцать лет? Тра-та-та! Где мой черный пистолет? Ля-ля-ля…Идите, рыбка, почитайте кодекс. Желательно с комментарием. Достаньте с антресолей учебники, стряхните с них пыль.
– Мне не до шуток! – оборвала его Елизавета.
– Мне, кстати, тоже, – вдруг посерьезнел Дьяков. Перемена была столь разительна, что Елизавета даже испугалась. – Если из-за ваших экспериментов парни схлопочут пожизненное заключение, клянусь, вы за моей спиной не спрячетесь!
Елизавета остановила машину. Они были уже у консультации Дьякова.
– Спасибо, моя прелесть, – опять заворковал он. – Скоро увидимся. Кстати, куда вы забросили тот потрясающей красоты платок?
Он вышел из машины, но прежде чем захлопнуть дверцу, доверительно зашептал:
– Не рвите сердце, котенок. Поверьте старому опытному адвокату. Дело дохлое!
– Да, так и есть. В августе прошлого года я отдыхала в профилактории «Кедровые дали». К сожалению, точную дату, когда все произошло, сейчас не вспомню. Да, может быть, это было тридцатое. Ну конечно, это было незадолго до начала сентября. Мы как раз внука собирали в первый класс.
Женщина волновалась. Она кусала губы, стараясь вспомнить все детали того экстраординарного происшествия, свидетелем которого ей удалось стать. Но, к великому сожалению, все детали перемешались у нее в голове, не позволяя вычленить из них что-либо конкретное и определенное. Она хорошо помнила все, что предшествовало выстрелам, как и то, что случилось намного позже. Но маленький временной отрезок, интересующий суд, прятался где-то в глубинах ее памяти.
– Со мной была соседка по комнате, Прошкина. Мы направлялись на обед, уже поднялись на горку. Вдруг что-то загрохотало. Мы решили, что это ребятишки петарды взрывают. Оглянулись, видим, парень побежал. Описать парня? Молодой такой… Почему молодой? Бегал быстро. Лицо я разглядеть не смогла. Блондин или брюнет?..
Женщина беспомощно шарила глазами по лицам подсудимых, тщетно стараясь припомнить, кого же она все-таки видела:
– Вы хотите знать, кто из этих двоих?
– Я возражаю, – вскочила Елизавета. – Представитель потерпевшего задает наводящие вопросы.
– Я вообще молчу, – подала голос Савицкая. – Свидетель самостоятельно пришел к такому выводу.
Фрик вынуждена была вмешаться:
– Свидетель Юшина, от вас требуется по памяти назвать приметы бежавшего человека, безотносительно к тем или иным лицам в нашем зале.
Женщина отчаялась:
– Понимаете, я многое что помню. Помню, что на обед давали котлеты и рассольник. Компот помню из свежих яблок. Помню, что пятно посадила на блузку от соуса. Потом ничем не смогла отстирать. А мужчину не помню. То есть, конечно, был мужчина, бежал сломя голову, но как он выглядел…
– Ну же, напрягите память, – умоляла Савицкая. – Цвет одежды вы должны были запомнить.
– Цвет одежды? – женщина заулыбалась. – Минутку… На нем было что-то серое! – выдавила она наконец.
– У меня будет к вам такая просьба, – Елизавета поднялась. Она вытащила из пакета лист белой бумаги и целлофан.
Фрик недовольно поглядела в сторону адвоката.
– Объясните, что у вас в руках, защитник. Если это опять какой-то спектакль…
– Нет, ваша честь. Я изготовила дома обыкновенную схему. Вот здесь, на белом листе, я нанесла основные ориентировочные пункты. Это – озеро Кедровое. Это – территория яхт-клуба. Это – джип Макарова. Дорога, кусты. Взгляните, Юшина, у вас есть какие-нибудь замечания к схеме?
– Вроде все правильно.
– А теперь, – Елизавета поместила сверху целлофан и передала свидетелю черный фломастер, – пометьте стрелочкой направление движения мужчины.
Юшина изобразила кривую.
– Спасибо, – поблагодарила Елизавета и убрала в сторону целлофан.
– Может, объясните, что означает этот цирк? – не вытерпела Фрик.
– С позволения суда я это сделаю позже, – попросила Дубровская.
Судья скроила недовольную мину. Если сказать честно, защитник ее заинтриговала.
Вторая свидетельница была не намного моложе первой.
– Вижу я так… не то чтобы очень хорошо. Возраст, понимаете. Но то, что мужчина был молодым и крепким, это я скажу вам определенно. Он двигался очень проворно, а у него в руках была палка.
– Палка или оружие? – уточнила Савицкая.
– Возражение, – подала голос Елизавета. – Наводящий вопрос.
– Можете ответить, свидетель, – позволила Фрик. – Так на что был похож предмет в руках мужчины?
– На ружье? – спросила женщина.
– Это вы нам скажите.
– Ну… Я в оружии не разбираюсь. Но, по всей видимости, это было нечто такое, из чего стреляют.
– А вы видели, чтобы из этого предмета стреляли? – спросила Елизавета.
– Но суд же говорит, что стреляли. Значит, стреляли. Шум я слышала.
– Суд вам ничего не говорит, – потеряла терпение Фрик. – А вы говорите только то, что видели.
Женщина уже перестала соображать:
– Мужика я видела. С большой палкой. Больше ничего не помню.
– Цвет его одежды?
– Что-то такое светленькое, – неопределенно сказала свидетель, поскольку в памяти ее запечатлелось что-то вроде большого светлого пятна с размытыми человеческими контурами.
Женщина обвела глазами зал. Ее взгляд остановился на рубашке канареечного цвета, в которую облачился сегодня старый народный заседатель. Красивая рубашка.
– Вот тут у меня схемка, – продолжила Дубровская, приложив к белому листу новый целлофан. – Вот вам красный фломастер. Отметьте стрелочкой, куда побежал мужчина.
Свидетель озадаченно повертела в руках схему, но просьбу защитника все же выполнила.
Третья свидетельница была молода и категорична:
– Мужчина молодой, крепкий, с оружием в руках. Одет в мастерку синего цвета. Бежал как-то странно, согнувшись, со стороны яхт-клуба.
– Вспомните цвет волос мужчины, – попросила Савицкая.
– Темноволосый, – заявила свидетель.
– У вас есть проблемы со зрением?
– Да, пожалуй, нет.
– Вас кто-нибудь расспрашивал о приметах бежавшего? Разумеется, кроме работников милиции.
– Конечно. Через несколько минут со стороны яхт-клуба появились машины, а также пешие люди. К нам подбежал молодой человек. Он спросил, видели ли мы, кто стрелял и куда он затем делся. Мы показали.
– Можете ли вы описать того, кто вас расспрашивал? – задала вопрос Елизавета.
– Конечно. Молодой, крепкого телосложения… Кажется, в красной футболке.
– Благодарю вас. А теперь у меня к вам просьба…
Молодой свидетельнице достался новый лист целлофана и синий фломастер.
Когда дверь за последним свидетелем захлопнулась, Фрик, стараясь ничем не показать свое любопытство, спросила:
