Татьяна Воронцова - Время черной звезды
Друг за другом гостьи из Аттики приближаются к Нестору, и он, обмакнув кисточку в бордового цвета жидкость, быстрым движением наносит какой-то знак на каждый подставленный лоб. Помеченная таким образом женщина наклоняется, целует полу его распахнутого длинного плаща. Затем поворачивается к Деметриосу, хриплым полушепотом отвечает на вопрос, заданный отрывисто, четко, бесстрастно, и, получив разрешение – еле заметный кивок, – проскальзывает через узкий проем, чтобы скрыться во тьме. Оба служителя культа держатся неприступно и отстраненно, словно бы дистанцируясь от «паствы» с целью подчеркнуть собственный высокий статус. Если бы на них были какие-нибудь специальные одеяния, например жреческие мантии, и соответствующие головные уборы, все происходящее смахивало бы на маскарад. Но они исполняют свои религиозные функции в обыкновенной будничной одежде – и это придает церемонии жутковатую, пронзительную подлинность.
Когда последняя менада – ибо в том, кто они такие и зачем прибыли в Дельфы, усомниться невозможно – с позволения Деметриоса исчезает в проеме, Нику буквально пронзает мысль, а вдруг от нее ожидают, что она присоединится к ним? Но… с какой стати? Ей совсем не хочется нырять в черноту подземелья, а потом, вынырнув неизвестно где, участвовать в безумных забегах по склону Парнаса.
В состоянии, близком к панике, она оборачивается, ищет взгляд Феоны. Та делает шаг вперед, успокаивающе касается ее руки.
Впервые и, надо признаться, с большим опозданием, у нее возникает вопрос: а кто такая Феона? Тоже жрица? Как Иокаста?
Иокаста – предводительница фиад. Но сейчас время не фиад, а менад. Вот почему Иокасты здесь нет. И значит…
Она не успевает додумать эту мысль до конца. Своей характерной стремительной походкой Деметриос направляется к ней через зал, протягивает руку: «За мной!» – и увлекает ее туда, откуда они пришли, но не выводит на поверхность, а мягко подталкивает к проему в стене ближайшего коридора, который они миновали полчаса назад.
Да это же целый город в чреве горы…
– Куда мы идем?
– Ты хотела познакомиться с Эринной. Она ждет нас. К ней надо обращаться «госпожа».
– Что?..
– Не капризничай.
– Я не…
Деметриос сжимает ей руку, приказывая остановиться, разворачивает к себе лицом и говорит тихо и внушительно, нацелив указательный палец в точку между ее бровей:
– Госпожа Эринна. Понятно? Госпожа. Или ты сейчас же отправляешься домой читать дамские журналы.
– Фу!
Серые глаза потомка Девкалиона смотрят нежно и строго.
– Это не шутки, Вероника.
Привстав на цыпочки, она целует его в обветренную щеку.
– Да, дорогой. Я поняла.
19
Дериона встала, сняла с подставки закипевший чайник и подлила чаю себе и Нике.
– Она тебе понравилась?
Всесторонне обдумав вопрос, Ника кивнула.
– Красивая девочка. И правда необычная. Да, это самое слово… Я все думала, что же оно означает. Слишком много смыслов, слишком много оттенков. Необычная. Она не носит украшений, представляешь? Вообще. Простое молочно-белое платье из шерсти, туфли на низком каблуке, никакой косметики. Деметриос поцеловал ей руку.
– Он тоже необычный, твой муж, – заметила Дериона.
– Иногда мне кажется, что я это вижу. – Ника помолчала, глядя на свою чашку, в которой дымился ароматный горячий чай. – А иногда… – Она пожала плечами. – Наверное, я сама слишком обычная, поэтому многое проходит мимо меня.
Да, он поцеловал ей руку. Этой юной госпоже, внешне напоминающей Галадриэль, владычицу Лориэна, из фильма Питера Джексона «Властелин колец», только темной масти. Блеклая сомнамбулическая красота и нечеловеческой природы могущество. Когда ее темные, лишенные блеска безжизненные глаза обратились в сторону Ники, ей захотелось немедленно провалиться сквозь землю. Она чувствовала, как становится горячим лицо, как футболка под свитером намокает от пота, и не сомневалась, что Пифия видит ее насквозь, вместе со всеми ее дурацкими страхами и проблемами. Но Пифия если и видела, то молчала.
Аудиенция проходила в скромной гостиной самого обыкновенного с виду одноэтажного каменного дома в десяти километрах от Каливии, в стороне от туристических маршрутов. Как и дом Нестора, он был окружен высоким сплошным забором и имел не только парадный вход-выход, но и тайный (или лучше сказать запасный…), ведущий в подземный лабиринт. Хозяйка и гости сидели в удобных креслах со светло-серой велюровой обивкой. Перед ними на низком столике с овальной столешницей из толстого стекла стояли керамические тарелки, наполненные засахаренными фруктами, орехами, фигурным шоколадом, кувшины с апельсиновым и вишневым соками. Чуть погодя подали кофе и клюквенный ликер.
– Ты побудешь рядом со мной в этот день, Деметриос? – спросила юная госпожа, устремляя на него свой дымный взгляд.
И Ника вдруг осознала, что ее муж и эта девушка отбросили всякие церемонии и уже некоторое время называют друг друга просто по имени.
– Не рядом, но неподалеку, – улыбнулся Деметриос. – Конечно, Эринна. Будь уверена.
– Только бы Андреас не начал возражать, как в прошлом году.
– Мы решим этот вопрос, не беспокойся.
– Я не просила бы тебя, если бы не знала точно, что твое присутствие мне поможет. Это не каприз.
– Я знаю, Эринна.
Они обменялись теплыми понимающими улыбками, а Ника вновь вспомнила тот жаркий летний день на фиванском акрополе.
…рядом со мной такие способности у людей появляются.
Если их нет, то они появляются, а если они есть, то… усиливаются?
– В его присутствии вы лучше слышите бога, госпожа? – не удержалась Ника.
– Вы правы, – подтвердила Эринна. – Я не могу объяснить, почему это так. Но это так.
Она улыбнулась.
– А ты можешь объяснить, сэй Бротигэн[12]? – повернулась Ника к Деметриосу.
– Кто? – удивленно переспросил тот. Но быстро сообразил. – А… ну да. Мутация. Я не считаю себя мутантом, Вероника.
– А кем считаешь?
– Тем, кто сохранил нечто, утраченное другими. Точнее, в ком оно сохранилось. Вопреки его желанию.
– Думаешь, это случайность?
– Думаю, да.
Дериону интересовало все, даже самые незначительные подробности, и Ника охотно делилась с подругой. Не так уж много было у нее в жизни подруг, а эта гречанка, приветливая и внимательная, умудрилась завоевать ее доверие.
– Вероника, позволь дать тебе совет. – Дериона смотрела на ее татуировку, которая почти зажила. – Не пытайся узнать больше, чем рассказывает Деметриос, и ему не задавай слишком много вопросов. Возможно, настанет день, когда вы захотите уехать из Араховы, вообще покинуть Грецию, и тогда для тебя будет лучше знать мало, нежели знать много.
В области сердца Ника ощутила знакомый неприятный холодок.
– Спасибо… Но я спрошу тебя, если не возражаешь. Здесь совершаются ритуальные жертвоприношения?
Лицо Дерионы застыло. Аккуратно поставив чашку с чаем на стол, она метнула на Нику настороженный взгляд.
– Ну… да. Ты разве не знала?
– Человеческие жертвоприношения?
– О нет! – Изумление Дерионы было искренним и неподдельным. – Нет, конечно! Ведь если бы в окрестностях Дельф пропадали люди, местные или приезжие, этим давно занималась бы полиция. Родственники и коллеги ведь не молчали бы, да? Сама подумай.
Я думала, – хотелось ответить Нике. Думала, но откуда же этот холодок в груди?
Она облизнула губы.
– Не молчали бы. В случае если жертвами не оказывались бродяги. Или одинокие люди, которых дома никто не ждет.
– Одинокие люди из числа туристов? А на работе их тоже никто не ждет? И потом, чтобы приносить в жертву только одиноких людей, надо точно знать, что они одиноки.
– Кажется, у меня разыгралось воображение. – Ника глубоко вздохнула и с виноватой улыбкой посмотрела на сидящую напротив подругу. – Начиталась в детстве Стивена Кинга и Роберта МакКаммона.
– К тому же здесь такие места… как это называется…
– Мифогенная зона, – подсказала Ника.
– Да. И ты приехала сюда с большими проблемами. Поэтому… – Дериона развела руками, пожала плечами и, закатив глаза, покачала головой. – Кстати, ты знаешь, что уже дважды в Арахове появлялись люди, разыскивающие Деметриоса Стефанидеса? Чужие люди.
Ника замерла с непрожеванным куском во рту.
Прожевала. Сглотнула. Спросила с бьющимся сердцем:
– Не греки?
– Двое точно русские. Остальные – непонятно.
Медленно она потягивала из чашки остывший чай, устремив взгляд на занавешенное окно. Известно ли об этом Деметриосу? Наверняка. Как там сказал Нестор: «Это твоя игра, сынок». В какую игру он играет с Максом?
Посидев еще минут пятнадцать, Дериона засобиралась домой. Ника вышла ее проводить. Сначала в прихожую, потом на крыльцо.
Вечер был ясный и – вот уж редкость так редкость! – безветренный. Черное небо приблизилось вплотную, раскинулось прямо над головой, как бархатное полотно, на которое ювелир бросил целую горсть сверкающих алмазов. Крупных алмазов, затем алмазов поменьше и, наконец, вовсе алмазную пыль.
