Ольга Володарская - Клятва вечной любви
– Александра Леонидовна, вы меня извините, – как-то обратилась Баринова к Шуре, когда они сидела вдвоем в учительской, – но я не могу не сказать… От вас пахнет потом. Это неприятно и окружающим, и, я не сомневаюсь, вам самой. Поэтому хочу порекомендовать вам дезодорант, которым пользуюсь сама, он прекрасно помогает…
И порекомендовала. А Шура его купила. Но Баринова не успокоилась.
– Александра Леонидовна, вы меня извините, – завела она старую песню, едва оказавшись с Шурой наедине.
– Что, все еще воняет? – ужаснулась та. За дезодорант она отдала сумму, на которую можно было купить два кило вполне приличной колбасы, и они с Кариной ели бы ее две недели.
– Нет, вы чудесно пахнете, – заверила ее Галина Петровна. – Но ваши волосы… Они сальные. Вы такая молодая, привлекательная женщина… Почему вы не моете голову по мере загрязнения?
– Я живу в доме с частичными удобствами. А значит…
– Знаю, что это значит. Сама в таком живу. И через день грею воду в ведре, чтобы вымыть волосы. Не ленитесь, дорогая, опрятность – главная составляющая красоты!
И Шура стала греть воду для своих волос через день. А Баринова все не унималась.
– Вы удивительно похорошели, Александра Леонидовна, – заявила она как-то. – И у вас очень аккуратный вид. Одно его портит – волосы на ваших ногах.
– Но у меня они светлые и редкие, их почти незаметно, – беспомощно возразила та.
– Шурочка, поймите, у женщины должны быть гладкие ноги. Купите депилятор.
На него у Шуры рука не поднялась. Две тысячи, это не лишний пузырек шампуня и даже не четыреста рублей на чудо-дезодорант, две тысячи – четверть ее месячной зарплаты. И Шура решила обойтись одноразовым станком и щипчиками. Что-то сбривала, что-то выдирала. А два раза в месяц по примеру своей патронессы «чистила перышки».
– У тебя ребенок, у меня двое, – просвещала Шуру Галина Петровна, – но это не значит, что мы должны поставить на себе крест. Я дважды в месяц устраиваю дни красоты. Иначе говоря – чищу перышки. Дети уже знают, что в это время меня лучше не тревожить, поэтому убегают гулять, и я посвящена сама себе. Я грею два ведра воды, выливаю их в большое корыто, ложусь в него, наношу на корни волос краску, а на лицо маску и лежу двадцать минут. Потом обрабатываю скрабом тело, тру пяточки и все смываю. Делаю депиляцию и педикюр. Мажусь кремами и лосьонами, в халате укладываюсь на диван и делаю массаж лица…
– А зачем вам все это, Галина Петровна? Вы ж не замужем и, как я понимаю, не собираетесь…
– И что из того?
– Ну никто ж не оценит ваших стараний.
– Милая, я все делаю для себя. И вам рекомендую.
Шура тогда устроила себе день красоты. А через две недели еще один. Но со временем интервал между ними все увеличивался и увеличивался. Теперь Шура «чистила перышки» не чаще одного раза в месяц. И особого кайфа не испытывала. Во-первых, вода в корыте быстро остывала, во-вторых, постоянно мешали то Карина, то соседка, а в-третьих, и это самое главное, никакой особой разницы между собой прежней и той, какой она становилась после дня красоты, Шура не видела. Ну разве что ноги поглаже да корни волос не выделяются, а в целом – все то же самое. «Вот если бы в салон красоты сходить, – с тоской думала она. – Там бы меня точно прихорошили. А потом бы еще к стоматологу, чтоб металлокерамику поставил. И на шопинг…» Но мечты оставались мечтами. Шура как-то зашла даже не в салон (салонов в городке не было), а в косметологию, узнала, сколько стоит омолаживающая маска с последующим массажем лица, и больше туда не совалась. Половину зарплаты за разовую процедуру она отдавать не хотела. Тем более что косметолог сразу сказал – сеанс надо повторить минимум четыре раза. А еще Шура очень хотела нарастить волосы. Она всегда была недовольна своими, вот и мечтала о густых, длинных и блестящих локонах. Пусть и искусственных! Но и тут ее ждало разочарование. Синтетические пряди парикмахер не наращивал, а настоящие волосы стоили столько, что Шуре, чтобы их себе позволить, пришлось бы вместе с дочерью два месяца не есть, не пить.
Невеселые думы одолевали Шуру периодически. Сегодня же просто не давали ей покоя. «Вера наверняка постоянный клиент какого-нибудь дорогого салона, – мрачно думала она по пути домой. – Лицо гладкое, ни морщинки, ни прыщика. Зубы белые-белые, хоть зубную пасту рекламировать. А волосы! Кто бы мог подумать, что Верины волосы могут так выглядеть… Ведь просто пакля была, а теперь – грива. Вот что значит хороший парикмахер и дорогие средства ухода…»
Настроение после таких размышлений ухудшилось настолько, что Шура поймала себя на желании зайти в ларек и купить бутылку. Тем более что, куда ни глянь, везде пьют. Проходишь мимо беседки, там мужики на троих соображают: на газетке бутылка, пластиковые стаканчики и пачка сухариков. Поравняешься с автобусной остановкой – на ее лавочке девчонки дуют джин-тоник из баночек. Детская площадка попадается, так на бортике песочницы мамаши пиво пьют. Дети на качелях катаются, а родительницы потягивают «Балтику» с желтым полосатиком.
Решительным шагом Шура направилась к ларьку. Пивко и ей не помешает. Тем более в пакете, который она все это время таскала с собой, лежал сыр «Джил», очень в качестве закуски подходящий.
О том, что денег при ней нет ни копейки, Шура совсем забыла. Хорошо что продавщица была знакомая, отпустила в долг. Сунув литровку в пакет, Шура направилась к своему дому.
У двери остановилась. Приложила ухо к облезлой дерматиновой обивке, прислушалась. В квартире было тихо, это радовало. Значит, старуха-соседка либо спит, либо ушла. В противном случае до ее слуха донесся бы ворчливый бабкин голос. В отсутствие Шуры с дочерью та всегда расхаживала по квартире (а когда они были дома, сидела в комнате) и разговаривала сама с собой.
Отперев замок, Шура вошла в прихожую и убедилась – растоптанных тапок, в которых старуха ходила гулять, нет. Как и котомки, что еще больше порадовало. Дело в том, что с котомкой бабка отправлялась к племяннице, у которой оставалась ночевать. Та старуху терпеть не могла, но привечала, поскольку тетка обещала завещать ей свою комнату.
Шура прошла в кухню, взяла стакан, налила в него пива и залпом выпила. Без сыра! Потом еще один. И еще…
С пива ужасно клонило в сон. Шура хотела было пойти в комнату, чтобы лечь в кровать, но вставать было так лень, что она просто положила голову на скрещенные руки и закрыла глаза…
Казалось, только смежила веки, но когда разлепила их, за окном уже сгущались сумерки. Шура резко поднялась, протерла глаза. Неужели вечер? Да не ранний, темнеет нынче поздно, а уже приближающийся к полуночи. Часов десять, не меньше! Шура подошла к холодильнику, достала бутылку минералки и сделала пару глотков. Хорошо! Но лучше чаю. Крепкого, сладкого, да еще и в прикуску с тортом.
Шура включила газовую конфорку, над которой стоял чайник, и вернулась за стол. Она еще не пришла в себя до конца, поэтому просто сидела, тупо глядя на руки. Лак на ногтях облупился – надо бы его стереть и нанести новый, вот только лень шевелиться…
И вдруг – тук-тук-тук!
Удары глухие, по дереву рамы. Потом совсем в иной тональности, уже по стеклу – бум-бум-бум!
«Опять алкаши окна перепутали», – раздраженно подумала Шура, открывая створку.
Сначала она никого не увидела: окно выходило на заросший кустарником палисадник и ничего, кроме зеленой листвы, в поле зрения не попалось. Но едва глаза привыкли к полумраку, как мелькнуло что-то яркое, то ли красное, то ли оранжевое, и Шура ощутила на своем горле чьи-то цепкие пальцы. Желая оторвать их, она вцепилась в запястье нападающего и вонзила в кожу свои облупившиеся ногти.
Не помогло!
Шура захрипела и стала вырываться. Но тут к левой руке – да, вроде бы левой… – присоединилась правая, схватив ее не за шею, а за волосы. И не дернешься!
Пока Шура пыталась высвободиться, в окне показалась нога. Колено, затем ступня в кроссовке «Найк». Кроссовка была размера сорок пятого и чистотой не блистала. Шура еще подумала: «Изгадит мне подоконник!» – но тут же все мысли вылетели из головы, потому что бандит (иначе как его назвать?) запрыгнул в окно и вломился в кухню.
– Помогите! – просипела Шура, но ее крик о помощи был не слышен даже ей самой. – Убивают!
Однако ее никто не убивал. Бандит сграбастал Шуру, повалил на пол, – и все. Больше не предпринимал никаких усилий, только пыхтел и чертыхался. Шура более-менее пришла в себя, открыла глаза и взглянула нападавшему в лицо. К ее глубокому удивлению, лицо оказалось знакомым!
– Олег? – выдавила она. – Отпусти, ты чего..
Когда стало ясно, что к ней ворвался Яшин, она успокоилась. Но Олег почему-то вел себя неадекватно. На просьбу отпустить ответил злобным взглядом и агрессивным сдавливанием Шуриного горла. Дышать становилось все труднее, и Шура умоляюще посмотрела ему в глаза.
– Я убью тебя! – прорычал Олег, усиливая давление. – Можешь не таращиться жалостливо, все равно тебя убью, потому что ты… именно ты… угробила Катю!
