Людмила Зарецкая - Там, где твое сердце
Внезапно обострившимся зрением он видел, вернее, чувствовал, что Соболев опять травит Леру, быстро и отрывисто бросая ей в лицо какие-то гадости, от которых она то краснела, то бледнела и растерянно говорила что-то, пытаясь то ли оправдаться, то ли защитить людей, которых любила, от злых и несправедливых обвинений.
Этот фарс нужно было закончить, причем навсегда. Олег уже хотел выскочить из машины и, перебежав дорогу, на месте объяснить невнятному пухляку, что больше он никогда в жизни не подойдет к Лере даже на километр без риска быть сильно избитым, но, подумав, не стал этого делать.
Судя по всему, аргументы, которые могли убедить Игоря Соболева раз и навсегда оставить бывшую жену в покое, относились к категории сильно мужских, а применять их на глазах у Леры Олег не хотел. Его жена была натурой с тонкой душевной организацией, и ему вовсе не улыбалось ее расстраивать.
Заведя машину, он, не привлекая внимания яростно беседующих на другой стороне улицы бывших супругов, вырулил на дорогу и быстро уехал прочь. Часов около пяти вечера он уже парковался во дворе дома, где после развода жил Соболев. Адрес он узнал, позвонив Степке. Мальчик ответил на вопрос, где живет отец, нимало не задумавшись, зачем Олегу это нужно. То был элитный дом с тихим двориком и консьержем в подъезде. Однако профессионального спасателя Золотова не волновали такие мелочи. Оглядев двор, забор, сам дом и пожарную лестницу, прикрепленную с торца, он ловко подтянулся, забрался на нижнюю перекладину лестницы и поднялся на крышу до того, как его кто-нибудь заметил.
С крыши он через открытое слуховое окно попал на незапертый чердак, усмехнулся, что в богатых домах царит такой же бардак, как и в обычных, спрыгнул на площадку верхнего этажа, сбежал вниз по лестнице до дверей соболевской квартиры, глянул на часы, на всякий случай позвонил в дверь, чтобы убедиться, что его потенциальный собеседник еще не вернулся с работы, сел на ступеньку и приготовился ждать.
Ожидание не было ни долгим, ни мучительным. Коротая время, Олег играл на телефоне в незатейливую игру «Цифры», которая в сопроводиловке к ней называлась «киллером времени».
Мимо ходили, возвращаясь с работы, жильцы, однако чисто и вполне себе прилично одетый Олег не вызывал у них никаких подозрений. Он вежливо здоровался со всеми, не выказывал суетливости и тревоги, а потому на него тут же переставали обращать внимание. Около семи вечера раздался очередной звук подъезжающего лифта, и из него вышел Соболев с толстым портфелем под мышкой. Покосившись на Олега, он подошел к своей двери и начал греметь ключами. Олег встал.
– Вы ко мне? – поинтересовался пухлячок, взглянув на Золотова поверх блестящих очочков.
– К тебе, – довольно невежливо ответил Олег и, воспользовавшись тем, что Соболев наконец-то отпер дверь, аккуратно взял его за горло, предвосхищая готовый вырваться из него крик, и втолкнул в квартиру.
– Кто вы? Что вам нужно? – просипел пухлячок, роняя на пол портфель и стуча полными ногами в крепко сидящих на ляжках штанах.
– Сейчас узнаешь, – Олег аккуратно прикрыл за собой дверь, мягко щелкнула собачка английского замка, и, толкая Соболева в спину, вместе с ним прошествовал в большую и светлую комнату. – Орать не советую, потому что если я приму меры, то сипеть ты будешь потом примерно месяц. Так что лучше не пытайся. Я муж Леры, Олег Золотов, слыхал про такого?
Пухляк кивнул, ужас в его глазах сменился недоумением. Он действительно искренне не понимал, зачем к нему пришел новый муж его бывшей жены.
– Тебя Лерка послала, что ли? – спросил он, впрочем, негромко, помня угрозу незваного гостя. – Ей алиментов мало?
– Она меня не посылала, и ее алименты меня не интересуют, – спокойно ответил Олег. – А вот то, что ты, гнус, всячески мотаешь ей нервы, мне не нравится. Ты много лет над ней издевался, но я тогда не мог ее защитить, потому что не знал. Но сейчас твоя власть над ней кончилась, и если ты до сих пор этого не понял, я буду тебе это объяснять каждый раз, как такое объяснение понадобится. Усек?
– Рыцарь, что ли? – саркастическая улыбка тронула тонкие губы Соболева. Олег невольно подумал, что такие безвольные губы могут быть только у трусливого и слабого человека.
– Вот что, чучело, – сказал Олег, вздохнув. – Объясни-ка мне, зачем ты ее все время третируешь? Не по-мужски же это. Ну, развелась она с тобой, так что? Что ж ей, всю жизнь надо было такую редкую скотину рядом с собой терпеть? Успокоиться тебе надо уже, а ты все гадишь.
Вспомнив поникшую Леру на тротуаре у суда, он вдруг почувствовал внезапный прилив ненависти к стоящему перед ним слизняку. Руки невольно сжались в кулаки, и он с угрожающим видом шагнул к Игорю. Тот пугливо отпрыгнул за кресло.
– Не трогайте меня! – голос сорвался на фальцет. – Я не сделал ничего особенного, только напугать ее хотел. Вот и все. Она ж столько крови мне попортила, сука! Нет-нет, – он увидел, как сошлись к переносице брови Золотова при этом слове и присел. – Я не то хотел сказать. Конечно, я больше не буду.
– Погоди, что значит напугать? – уточнил Олег. – Давай, облегчай совесть, тебе на том свете зачтется.
– Что значит на том свете? – вопросом на вопрос ответил Игорь, и на лбу у него выступили мелкие бисеринки пота. – Что вы собираетесь со мной сделать?
– Да на хрена ты мне сдался! Сам помрешь, рано или поздно. От ожирения сердца, – он усмехнулся, посмотрев на нездоровые мешочки под отекшими глазами и солидное пузцо, выпирающее над брючным ремнем. – Давай с самого начала, как именно ты ее пугал?
От страха Соболев утратил способность соображать. Иначе он непременно сообразил бы, что Золотову известно только про выматывающие Лере душу телефонные разговоры с бывшим мужем. Но его понесло, и потому совершенно неожиданно для Олега он признался в том, что это по его просьбе новая пассия позвонила Лере, чтобы, представившись соседкой, выманить ее к дому бабули. И именно бывший муж был тем человеком, который ударил Леру по голове.
– Что-о?! – Олег даже сам не знал, чего больше в его голосе – гнева или безмерного удивления. – Какого хрена тебе это надо было?!
– Я хотел ее напугать, – залепетал Соболев. – А еще мне было нужно, чтобы она какое-то время на работу не ходила.
– Зачем?
– У них сейчас идет смена собственника. Рейдерский захват. Наш банк представляет интересы нового собственника. Я готовил все финансовые документы по этой сделке, мне приходилось часто бывать на заводе, там в бухгалтерии моя… – он замялся, – моя любовница работает. Я через нее всю информацию собирал, и мне было вовсе не надо, чтобы Лерка меня там видела.
– У-у-у, наш мальчик промышляет промышленным шпионажем! – дурашливо пропел Олег. – И в рамках промышленного шпионажа нарушает уголовный кодекс, наносит тяжкие телесные повреждения своей бывшей жене. Сволочь ты!
– Я не хотел! – голос Соболева опять сорвался на фальцет. – Она меня бросила, унизила, предала! И на заводе я от нее бегал кругами. Я же не собирался ее убивать, мне нужно было ее на пару дней из поля видимости убрать, чтобы операция на заводе вошла в финальную фазу.
– Вошла? – ласково спросил Олег. Так ласково, что Соболев задрожал. Струйка пота стекла у него по виску и капнула на модняцкую розовую рубашку. Затравленно глядя на Золотова, он кивнул.
– Вот что, рейдер недоделанный. Если ты хочешь, чтобы я молчал о том, что это ты ударил Леру по голове, а я думаю, что ты хочешь, потому что твои дети тебя явно не поймут, а заодно не поведал твоему банковскому начальству, какие аферы ты проворачиваешь в рабочее время, то ты остановишь это безобразие с заводом, понял? Ну что ты вылупился на меня? Ты думаешь, я поверю, что это банк занимается рейдерством? Коню понятно, что это твой личный маленький гешефт, и боюсь, что твоему начальству история о нем не покажется интересной. И если еще раз ты посмеешь тронуть Леру хотя бы пальцем…
– Нет, я больше ее не трогал, мамой клянусь! Когда она в кусты улетела, это не я. Я не виноват, она сама управление потеряла.
– Та-а-а-к, – голос Олега снова стал грозен. – Вот оно как. То есть это ты был в той машине, которая ее напугала?
– Да, но я не хотел ее сталкивать. Я же не больной. Да и не знал я, что это она.
– Что ты там вообще делал?
– В Горке? Сыновей решил проведать. Я же знал, что они там. Антоша, – голос его потеплел, – звонил, что соскучился, ну я и решил доехать. А тут на дороге она. Увидела меня, испугалась, вильнула и в кювет съехала. Я выбежал из машины посмотреть, увидел, что это Лерка, развернулся и уехал. Мне бы не объяснить было, что я не специально. Я не хотел в скандал впутываться.
– Слизняк, то есть ты ее просто бросил на дороге, одну после аварии?!
– Я знал, что ей помогут: когда я на трассу выворачивал, на отворотку еще одна машина съехала. Я был уверен, что они остановятся.
– Все ясно, – констатировал Золотов, с отвращением глядя на Соболева. – Разговор наш можно считать оконченным, и, как говорил декан моего факультета, «будем делать резюме». Значит, ты больше никогда не позвонишь Лере, не посмеешь подойти к ней ближе, чем на десять метров, и сделаешь все возможное, чтобы отыграть назад сделку по захвату завода.
