Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити

Несколько секунд Ло Манто молча смотрел на мальчика, а затем задумчиво проговорил:

— Я втянул тебя в эту историю для того, чтобы ты был моими глазами и ушами. Того же самого я хочу от тебя и сейчас. Но как только раздастся первый выстрел, ты должен немедленно исчезнуть. Ты должен слушать, а не ловить пули.

— По правде говоря, ты мне даже за это платишь слишком мало. Я мог бы легко получать по двадцать баксов в день, просто собирая пустые бутылки и банки на улицах Вестсайда.

— Правда? — переспросил Ло Манто, едва заметно улыбнувшись. — Тогда почему ты согласился на мое предложение? Из–за того, что у тебя закончились мешки для пустых банок?

— Фигня! — отмахнулся мальчик. — Просто мне захотелось заняться чем–то новеньким, а то, что ты попросил меня делать, казалось не слишком сложным.

— Похоже на правду, — сказал Ло Манто. — Вот и продолжай слушать. Не задавай слишком много вопросов и не приближайся к тем, кто, как тебе подсказывает нутро, может догадаться о том, что мы с тобой связаны.

— Начнем с того, что эти ребята очень осторожны с тем, что говорят. Впрочем, ты сам здесь вырос и должен знать, как тут распространяются слухи. Может, с тех пор, как ты отсюда уехал, места и лица изменились, но все остальное осталось прежним.

— А этот стрелок, про которого все говорят… — Ло Манто помедлил. — Ты знаешь его имя?

— Только кличку, — ответил мальчик. — Крутые называли его Флэш. Слыхал про такого?

— Я проверю его по полицейской картотеке, — ответил Ло Манто. — Если нам удастся найти его фото и личные данные, значит, он не такой уж великий, как про него говорят.

— Ему не обязательно быть великим, — возразил Фелипе. Другой раз достаточно простого везения. Я надеюсь только на то, что он не промахнется и не прикончит какого–нибудь невинного парня, оказавшегося поблизости.

— Ты имеешь в виду невинного парня вроде тебя? — с улыбкой уточнил Ло Манто.

— А чего ты смеешься? — ощетинился Фелипе. — Во всех трех библиотечных книжках, которые я прочитал в последнее время, погибали невиновные. А что происходит с главным героем? Ему хоть бы хны! Остается живой и невредимый, и даже прическа не растрепалась.

— Возможно, ты просто не те книги читаешь, — предположил Ло Манто.

— Возможно, — согласился Фелипе, — но то же самое пишут в газетах, говорят по радио и показывают по телевизору. Везде происходит одно и то же. Парни вроде тебя всегда выходят сухими из воды, а такие, как я, получают дырку в голове.

— Я постараюсь, чтобы этого не произошло, — пообещал Ло Манто, скользнув взглядом по соседним крышам.

— В случае успеха ты будешь первым, у кого это получилось, — скептически откликнулся мальчик. — Кроме того, я не особо и боюсь. Просто предпочитаю быть начеку.

Ло Манто восхищался этим мальчиком: его способностью, невзирая на бедственное положение и уличное окружение, сохранять уверенность в себе и контроль над ситуацией. Он во многом напоминал Ло Манто детей бедноты из Неаполя, вечно голодных ребятишек, которые выживали лишь благодаря попрошайничеству и воровству с лотков уличных торговцев. Жизнь обрушилась на этих мальчишек и девчонок всей своей невыносимой тяжестью, поставив их в равное положение со взрослыми и подвергнув таким же испытаниям: существование впроголодь, разрушенные семьи, отсутствие крыши над головой, нескончаемая борьба за еду, лекарства или место в ночлежке. И каждый такой экзамен оставлял неизгладимый след на их повзрослевших раньше срока лицах. В их глазах — темных, проницательных — Ло Манто неизменно видел печаль, упрямство, злость и покорность судьбе.

Уличные воришки Неаполя боготворили Ло Манто. Они знали, что он никогда не станет их арестовывать, и чувствовали, что в случае чрезвычайных обстоятельств могут обратиться к нему, и он обязательно поможет. В благодарность юные бродяжки щедро снабжали его информацией. Таким образом итальянский детектив обзавелся сотнями глаз и ушей во всех концах города. Он никогда не демонстрировал по отношению к ним унизительной жалости, не обращался с ними как с презренными нищебродами или ворами, всегда расплачивался за информацию, накормив маленького босяка обедом, угостив стаканом холодной газировки или отведя к доктору. Общаясь с уличной ребятней, Ло Манто умел сделать так, что они ощущали себя его партнерами в каком–то очень важном взрослом деле. Это льстило их самолюбию и позволяло почувствовать собственную нужность.

Оказавшись в Нью—Йорке, Ло Манто решил использовать в этом качестве Фелипе. Он понимал, что взваливает на хрупкие детские плечи тяжелый груз, но этот мальчик обладал весьма важными качествами: способностью чувствовать царящее на улицах настроение и отделять факты от домыслов. В Фелипе ощущалась целеустремленность, а его бравада являлась не чем иным, как защитным панцирем, наподобие шубы, призванной уберечь его от царящего вокруг нестерпимого холода. И еще под всеми этими наслоениями Ло Манто ощутил живущий в душе мальчика страх. Страх, который он научился чувствовать в других с первых дней своей службы в полиции. Страх, который он научился понимать. Страх, который и сам Ло Манто ощущал ежедневно и ежечасно.

— Ну, спасибо тебе, — сказал Ло Манто, поднимаясь с бетонных ступеней и направляясь ко входу в станцию подземки. — Было приятно услышать, что в меня не попадут.

— В богатеньких никогда не попадают! — крикнул ему в след Фелипе. — Даже если они копы.

Увидев Ло Манто, неспешно приближающегося к машине, Дженнифер захлопнула полицейскую папку, бросила ее на полку под бардачком и, нажав на кнопку, опустила стекло со стороны пассажира. Когда итальянец приблизился, она проговорила:

— Хорошо бы начать трудовой день с чашечки горячего кофе.

Никак не отреагировав на ее слова, Ло Манто открыл дверь и плюхнулся на пассажирское сиденье.

— Я не пью кофе перед обедом, — сказал он. — И перед стрельбой.

— А что именно у нас на повестке дня сейчас? — осведомилась Дженнифер.

— Крыша в двух кварталах отсюда. На ней сидел какой–то парень с оптическим прицелом от винтовки. Я находился прямо напротив него, и у него было навалом времени, чтобы подстрелить меня, но он этого не сделал.

— Тебе нравится так развлекаться? — поинтересовалась Дженнифер. — Стоять на улице, изображая из себя неподвижную мишень, и ждать, хватит ли у снайпера куражу влепить тебе пулю в лоб или нет?

— Это помогает скоротать время, — пожал плечами итальянец.

— Если бы ты попробовал поймать этого парня, то сумел бы занять себя еще на пару часов, — язвительно проговорила Дженнифер. — Если только ты не намеревался выяснить, насколько метко он стреляет.

— Я был не один, — пояснил Л о Манто. — Кроме того, действовать был не намерен не только я, но и тот, что сидел на крыше.

— И что теперь? — спросила Дженнифер. — У него было достаточно времени, чтобы сбежать, побриться и принять душ.

— Он не сбежал, — возразил Ло Манто своим, как обычно, спокойным тоном. — В этом не было необходимости. Этот человек — профессионал и находился там лишь для того, чтобы его увидели. Он как бы говорил мне: «Я здесь, и скоро мы посмотрим, кто круче».

— Тебе уже приходилось с ним сталкиваться? — спросила Дженнифер.

— Пару раз мы оказывались очень близко друг к другу, — ответил Ло Манто. — Один раз в Неаполе и один раз здесь, во время совместной итало–американской полицейской операции. Мне говорили, что каморра несколько раз пыталась заказать меня этому стрелку, но он каждый раз отказывался.

— Тебе удалось выяснить почему?

— Из–за денег, — пожал плечами Ло Манто. — Это единственная причина, по которой люди вроде него занимаются своим ремеслом. Он получает удовольствие от процесса подготовки к убийству, ему нравится выслеживать жертву, а потом красиво уничтожать ее. Но нажимать на спусковой крючок их все же заставляет только одно — деньги.

— Из этого следует, что каморра либо повысила гонорар, либо стрелок умерил свои аппетиты, — сделала заключение Дженнифер. — Иными словами, у тебя на спине нарисовали мишень.

— Не волнуйся, — сказал Ло Манто, — ему заплатили только за меня. За дополнительную работу он денег не получит.

— Я и не волнуюсь, — ответила Дженнифер, чувствуя, как в ней нарастают злость и раздражение, — иначе сейчас я бы разговаривала с тобой в более безопасном месте.

— Он предупредил меня, — проговорил Ло Манто. — В следующий раз это будет не просто солнечный отблеск в стекле оптического прицела. Он нанесет удар.

— Судя по всему, у тебя есть какой–то план?

Ло Манто повернул голову и посмотрел на лицо женщины в ореоле солнечного света, который еще больше подчеркивал ее природную красоту. На какое–то короткое мгновенье ему захотелось, чтобы она не была копом и они сидели бы не в полицейской машине, обсуждая, как обезопасить себя от наемного убийцы. Насколько было бы лучше, если бы они могли провести время без всей этой гангстерской возни, спокойно разговаривая на самые разные темы, чтобы лучше узнать друг друга. И Дженнифер, и Ло Манто в равной степени испили горькую чашу так называемых служебных романов. Любовные отношения между мужчиной и женщиной полицейскими всегда были пропитаны какой–то горечью, проистекающей из присущего этой профессии одиночества, долгих часов, проведенных наедине друг с другом, и выбросам адреналина в те минуты, когда начиналась настоящая работа. По большей части эти связи представляли собой короткие интрижки, продолжавшиеся от нескольких дней до — максимум — полугода. Зная это, Ло Манто старался не поддаваться искушению и держаться от коллег про–тивоположного пола на безопасном расстоянии. Ведь все равно пламя страсти в конечном итоге обернется либо ожогами, либо, в лучшем случае, копотью.