Виктор Пронин - Высшая мера
- Вполне.
- Исполнение немедленное.
- Через полчаса сеть будет заброшена.
- Это… - Кандауров помолчал. - Предупреди ребят об осторожности. Потому - отморозки. Самим ничего не предпринимать. Выходить на меня. Сразу выходить на меня.
- Само собой… Костя, скажи, ты все услышал, что я сказал сейчас?
- Да, Толик. Я все услышал.
- Тогда ладно. - Трефилов вскинул одну бровь, видимо, сомневаясь в том, что Кандауров действительно понял как надо.
- Все в порядке, Толик, все в порядке, - заверил его Кандауров, покидая кабинет.
На третий вечер в ресторане «Пуп Земли» появились совершенно новые сотни. Их номера отличались лишь последними двумя цифрами. И хотя внешне ничего не изменилось в шумном, задымленном зале, опытный человек мог бы, наверно, ощутить неожиданно возникшую напряженность, некоторую нервозность. У официантов исчезла вальяжная расслабленность, они сделались строже, суше, настороженнее, будто ожидали, что вот-вот прогремит автоматная очередь и, кто знает, кто знает, кому достанется больше, кому меньше.
Но бармен, молодой парень с какими-то опереточными усиками, какие могут быть только у профессионального сводника или карточного шулера, повел себя не слишком хорошо. Новые сотни попали именно к нему, и он вместо того, чтобы бросить их в ящик, сделать свое барменское дело и уж потом рассмотреть деньги повнимательнее, принялся тут же как загипнотизированный всматриваться в цифры номера.
- Что-то не так? - спросил посетитель, который расплатился сотнями за какой-то там причудливый коктейль.
- Да нет, ничего, - смутился бармен. - Все в порядке.
- Только сегодня напечатал, - улыбнулся мужик, показав щелочку между зубами. - Еще не просохли.
- Оно и видно, - поддержал шутку бармен и тут же совершил еще одну ошибку - ушел в подсобку, чтобы позвонить директору. Он уже набрал номер, успел сказать несколько слов, что-то вроде «есть», «состоялось», «клюнуло», как разговор пришлось прервать - в приоткрытую дверь подсобки прямо из зала заглядывал мужик со щелочкой между верхними зубами.
- Слушай, а трубочки ты не дал… На трубочках экономишь?
- Я перезвоню, - сказал бармен и положил трубку. - А на чем же еще, - обернулся он, - конечно, на трубочках… Но зато я работаю без недолива.
- А с этим мы еще разберемся. - На этот раз ни в словах, ни в глазах мужика не было и следов улыбки.
- Проверь хоть сейчас! - усмехнулся бармен из последних сил.
- Проверим. - Мужик отошел к своему столу, поставил стаканы с коктейлем и тут же вернулся к двери, в которую только что заглядывал - она уже была заперта. Это было самое лучшее, что сделал бармен за последние несколько минут. Отойдя, мужик увидел бармена уже за стойкой. Несколько человек что-то заказывали, мелькали бутылки с водкой, с соками, глухо звенели кубики льда. Мужик вернулся к своему столику, за которым сидели два его товарища, некоторое время молчал.
- Что-то он к моим деньгам приглядывался, - проговорил он.
- Сейчас везде приглядываются, подделок боятся, - ответил чем-то неуловимо похожий на него собутыльник, хотя внешне они отличались - собутыльник был худ, с длинными баками и залысинами. Отпив сразу полстакана коктейля, он рассмеялся, и оба его товарища тут же опустили головы, чтобы не видеть хохочущего рта с почерневшими зубами.
- Не так он их рассматривал, - продолжал мужик, который принес коктейли. - Деньги так не рассматривают. Он вроде бы узнавал их… И задергался. Я вижу, когда люди начинают дергаться. Чего ему дергаться? Я же не заказал кровь шакала или яйца крокодила… Я заказал коктейль с водкой и вермутом… Чего ему дергаться?
- Да он и не дергался, - заметил третий, с короткой прической и накачанной шеей. Что-то выдавало в нем не то борца, не то боксера. Наверное, он когда-то занимался все-таки борьбой - одно ухо у него было заплывшим, у борцов это бывает - ломаются хрящи во время захватов.
- И тут же бросился по телефону звонить… Что делает человек, который не успел договорить, а ему помешали?
- А что он делает? - спросил гнилозубый.
- Кладет трубку рядом с аппаратом, устраняет помеху и возвращается, чтобы договорить. А этот задергался… Как-то перепуганно бросил трубку на рычаг, я, говорит, перезвоню.
- Ладно, хватит, - сказал борец. - Неважно, показалось это тебе или на самом деле было… Линять надо.
- Правильно, - кивнул щербатый. - Линяем. - И он залпом выпил свой коктейль. - А ты, Алик, останешься, - сказал он борцу. - Ты с кем-то поздоровался вон в том углу? Подсядь к ребятам, потрепись.
- И что?
- Побудь здесь немного, - ответил щербатый. - Побудь. Посмотри по сторонам.
Когда Кандауров и несколько охранников вошли в зал с разных сторон, столик, указанный барменом, был пуст. Стулья стояли в стороне, как бывает, когда посетители уходят неожиданно, спешно. В бутылке осталась водка, шашлыки были съедены наполовину, и только стаканы от коктейлей были пусты - их выпили быстро, залпом, чуть ли не на ходу. В пепельнице лежали окурки, из оставленной пачки торчало несколько штук. Не просто уходили - убегали.
Значит, почувствовали опасность.
Кандауров стоял над столом, раскачиваясь с носков на каблуки. Несколько его ребят остановились в стороне, ожидая указаний.
Подошел официант.
- Убрать? - спросил он Кандаурова.
- Да, конечно… Хотя нет, постой! - Неожиданно пришла шальная мысль - сделать подарок Юфереву, расплатиться наконец с ментом, вернуть ему хоть часть долга. И к своим долгам, и к чужим Кандауров относился с болезненной остротой. Отдать долг, получить долг - это было не просто признаком порядочности, за этим стоял закон - суровый и безжалостный. Невинные слова «За тобой должок, приятель!» могли звучать смертным приговором, благодушным укором, просто напоминанием. И никто не мог сказать наверняка, в каком смысле они произнесены. В следующую секунду их смысл мог поменяться на противоположный в зависимости от совершенно неуловимых вещей - неудачного или удачного слова, жеста, взгляда.
- Так что со столом-то, Костя? - напомнил официант, выводя Кандаурова из шалой его задумчивости.
- Не прикасаясь ни к единому предмету, не расхватывая недопитой водки и недоеденных шашлыков, - Кандауров оглянулся по сторонам и поманил пальцем еще одного официанта, - берете стол и выносите из зала. Задача ясна?
- Кроме одного…
- Ну?
- Что из зала - ясно, но куда?
- Куда? - Кандауров задумался ровно на одну секунду. - В кабинет директора. Господина Трефилова.
Когда два официанта, подхватив стол с двух сторон, пронесли его по проходу через зал и скрылись в подсобных помещениях, это маленькое происшествие осталось совершенно не замеченным посетителями. Мало ли какие проблемы могут возникнуть у обслуги! Может, ножка у стола надломилась, может, скатерть решили заменить вместе со столом, может, кто-то, не выдержав обильного возлияния, повел себя не совсем аккуратно… А скорее всего где-то в глубинах ресторана «Пуп Земли» намечалась пьянка для избранных, вот и понадобился стол.
Ресторан продолжал гудеть, по стенам носились в какой-то сатанинской пляске разноцветные блики, на возвышении начинался стриптиз.
Публика оцепенела от внешних эффектов и внутренних позывов, постепенно привыкая к высшим достижениям западной цивилизации.
Кандауров подошел к бару, поставил локоть на стойку, подперев голову, и некоторое время смотрел на бармена почти без всякого выражения. Точно таким же взглядом он мог рассматривать упавший с дерева лист, пустую рюмку, хлебную корку - сожаление, разочарование, бесконечная печаль.
- Ты хоть сам-то понимаешь, какое ты дерьмо? - спросил он наконец.
- Костя… - произнес бармен и дальше продолжать не стал, прижав обе руки к груди.
- Ты получил от них деньги? Получил. Убедился, что это те самые деньги, которые мы ждем третий вечер? Убедился. Какого хрена ты принялся прямо у них на глазах рассматривать их, мусолить и что-то там нащупывать? Ты кретин, да? Давай сюда эти сотни!
- Костя… - Бармен осторожно положил на стойку несколько новеньких купюр.
- Зачем ты бросился к телефону, когда они не успели отойти на два шага?
- Боялся, что уйдут!
- Врешь! По их столу не видел, что им еще два часа сидеть? Не видел, что стриптизерки наши только-только начали всякие свои места показывать? Усомнился я в тебе, крепко усомнился. Дрогнуть перед такой шелупонью! Ты же дома, Жора! Мы же круче, Жора! Мы круче!
- Что же мне… уходить?
- Работай. - Уже удаляясь от бара, Кандауров сделал такой вялый, безразличный жест рукой, что стало ясно - можно и уходить. - Трусоват ты, Жора, - пробормотал Кандауров уже самому себе, направляясь в кабинет Трефилова. - И глуп. А это уже страшнее, Жора.
- Как это понимать, Костя? - Трефилов величаво повел обнаженной по локоть рукой в сторону неубранного стола, который занимал едва ли не все свободное пространство кабинета.
