Лариса Соболева - Дом непредсказуемого счастья
В блестящих агатовых глазах застыл спортивный интерес, когда Лора увидела перед собой классного мужика. Он представился помощником адвоката Щелокова, документы Лора предъявить не попросила, в квартиру впустила, поверив на слово, значит, не очень умна. Алик прошел в просторную комнату, как ни странно, здесь не было ничего лишнего, что не характерно для женщин, — вазочки, цветочки, пузырьки, фотографии в рамках, статуэтки и прочая дребедень отсутствовали. Минимализм полный! Из украшений лишь картина с изображением чего-то кубического, каскадные полки, на которых много дисков, столик с прозрачной столешницей и на полу ковер из искусственного волокна под натуральный мех. Диван и кресло имелись, Алик выбрал кресло. Лора — создание милое, высокое, стройное, модное. Ну, секретарша! А какой она еще должна быть? И эта крашеная блондинка! В городе эпидемия — встречаются одни блондинки, если не считать Розу, которую и женщиной-то нельзя назвать. Закономерный вопрос: сколько же лет красотке? Не двадцать, точно. И не сорок, разумеется. Тридцать, может быть… даже с хвостиком, ведь женщины обладают искусством прятать свой возраст.
Лора принесла газированную воду в стеклянной бутылке и два стакана, поставила на столик и придвинула его ближе к гостю. То есть, чаю не предложит, хотя он и от куска плохо прожаренного мяса (с кровью) не отказался бы, ну, и на том спасибо.
— В следующий раз впускайте в квартиру, только просмотрев документы, — решил он поучить ее уму-разуму.
Лора улыбнулась белозубой улыбкой, чуть вытащила руку из кармана алого халатика, в руке она сжимала… пистолет!!! Во это да! Лора не так глупа, как с первого взгляда померещилось. Но оружие…
— Не пугайтесь, это травматика, зарегистрированная, — сказала она певучим голосом феи. — Я не убью вас, только покалечу, если что…
— Хм! Вы предусмотрительны.
— А то.
— Лора, вы уже знаете, что вашего патрона нет в живых?
— Да. И очень скорблю, очень.
Было бы сказано! По ней не скажешь, что скорбит, скорее, это дань ритуалу на словах.
— А откуда вы узнали? — поинтересовался он.
— Слухи. Они быстро распространяются. Ужасная смерть, ужасная.
— Думаю, он ничего не успел почувствовать, даже не понял. А что вы скажете о вашем патроне?
— Это был человек… — пела Лора, помогая себе кистями рук, — больших планов, больших амбиций и больших принципов. Умный, щедрый, с чувством юмора. Ужасно любил смешить. Некоторым это не нравилось, но люди без искры, сухари по природе не способны понять искрометный юмор и оценить шутки.
— Прекрасная характеристика. А недостатками ваш патрон обладал?
— Конечно. Но я их не замечала. Зачем? Чтобы развивать в себе неприязнь к человеку, который платил мне неплохие деньги?
— А враги у него были?
— Ивану Николаевичу многие завидовали, это естественно, но врагов… явных врагов не было. Не могло быть. Он умел ладить, договариваться и убеждать.
— А что скажете о его жене? — перешел на Юлю Алик и ждал.
Ага, Лора задумалась. Наверное, из отрицательных черт жены патрона она выбирала самые плохие. Недолго думала девушка:
— Юлия Олеговна прекрасная мать и хозяйка. Это ее хобби. Она выглядит как богиня и необыкновенно умна. У нее есть вкус — она хорошо одевается.
— Я слышал, она часто ругалась с мужем, — вставил Алик.
— Это все игра. Игры устраивают все пары, чтобы разнообразить жизнь. На самом деле между ними живет любовь.
— Замечательная теория. Но я знаю точно, что у Ивана Николаевича были любовницы.
— Ну и что? Он ведь продолжал жить с Юлией Олеговной. Иван Николаевич лишь получал на стороне подтверждение, что лучше его жены нет.
— А бухгалтер? Что он за человек?
На сей раз Лора без пауз обошлась:
— Он очень исполнительный и первый помощник патрона, это естественно, Борис с Иваном Николаевичем друзья. Никогда он не отказывал в помощи, никогда. И ничего не просил взамен — редкое качество.
Та-ак… Видимо, девушка больна позитивом. Уже не надеясь получить достоверную информацию, а исключительно из любопытства — что она ответит, Алик еще спросил:
— У вас работал друг Юлии Михаил…
— Помню-помню. Симпатичный молодой мужчина, очень порядочный, умный, к тому же изобретатель. Из ерунды Миша способен создать какую-нибудь нужную вещь. Знаете, он так любит свою юную жену… Я немножко позавидовала ее счастью.
В подобных случаях говорят: охренеть! А еще у Алика мелькнула мысль, что она никогда не выйдет замуж, любой нормальный мужик через месяц задушит ее или утопит в ванне. Может, издевается, за дурака держит Алика? Так не бывает, чтобы человек видел всех одинаково хорошими, в особенности женщина! Он с пристрастием присмотрелся к ней — глаза чисты и ясны, она полна готовности помочь, вот только помощь ее бессмысленная. И все же надежда еще не покинула его, он упрямо продолжил:
— Кто же взорвал дачу, если врагов у Ивана Николаевича не было, жену он обожал, как и она его, а в окружении были только очень и очень хорошие люди. Кто?
— Вы уверены, что его взорвали, а не произошла авария? Может быть, газовая труба прорвалась.
— Уверен, — перебил он ни на чем не основанные рассуждения Лоры. — А кстати… Я ни в коем случае не подозреваю вас, но утолите мое любопытство: вы кому-нибудь говорили, что Иван Николаевич собирается с компанией повеселиться на даче?
— Нет. Никто ведь не спрашивал.
Терять с ней время — а зачем? Алик поднялся со вздохом сожаления, поднялась и Лора.
— Я ждал, что вы мне поможете.
— А я разве не помогла?
Смешно, но на ее лице Алик увидел неподдельное изумление. Нет, с ней что-то не так, не исключено, что Лора банальная сектантка, а он ломает голову, что за позитивное чудо попало на грешную землю. Пока шел к выходу, созрел задать последний вопрос:
— Извините, Лора, за бестактность, но ответьте честно, если это возможно… У вас с Иваном Николаевичем была связь?
— Интимная? — ничуть не удивилась она. — Не было.
— В это трудно поверить, вы же очень красивая.
— Хм, спасибо. У меня есть ответ: я не нравилась ему, а он — мне.
Вряд ли она покривила душой. Иван наверняка, как никто другой, знал ее особенность — занудство и предпочитал не иметь с ней дела, чтобы не пробила ему плешь диким, умопомрачительным позитивом.
На улице стемнело. Алик, идя к дороге, достал из потайного кармана мобильник, включил его и нажал на вызов. Ему ответили сразу:
— Да? Что выяснил?
— Много чего, но вся инфа пока разрозненна, в единую систему не складывается.
— Я предпочитаю нагрянуть ночью и…
— Мне нужно время. Пока же обеспечь наблюдателями за особняком, чтобы никто не ускользнул из него. В случае побега — пакуй, тогда будем открывать карты.
— Дом под наблюдением, не волнуйся.
— И предупреди олухов, чтобы не лезли на глаза. Влада одного видела у самых ворот.
— Не может быть, наши сидят по скрытым точкам, близко не подходят. Это кто-то другой.
— Другой? — задумался Алик. — Это случилось один раз, больше наблюдатель не обнаруживал себя как будто, но если у особняка появляются не наши люди, то кто же это?
Немного подумав, на другом конце ответили:
— Ладно, под наблюдение возьмут всех чужих, кто там появится. Сам не прозевай подопечных.
У Алика было мало времени, он побежал к дороге ловить машину — настала очередь Михаила.
* * *Юля шла целый час. В наручниках, оказалось, идти по скользким дорогам крайне трудно, с каждым шагом она уставала все больше и больше, да делать-то нечего. Одежда промокла от пота, и откуда столько воды в организме? Пить хотелось — просто пересохло во рту, словно не зима на дворе, а жаркое лето где-нибудь в пустыне Сахара. Но вот и родной переулок…
Юля сначала заглянула в него из-за угла и всмотрелась вдаль. Вон он, ее милый райский домик, там душ, чистая одежда, сладкая вода и мягкая постелька. Как она любит свой дом, лучшего нет ни на одном континенте… Стоп!
У ворот машина… Нет, целых две машины, вторая в отдалении стоит, как раз там, где елки растут, поэтому еле видна. Неважно видно и что за машины, но одна легковая, вторая… типа бобика. Юля никогда не обращала внимания на подобный транспорт, считая его вовсе не транспортом, а металлоломом. Но может быть, это и есть перевозка преступников? По логике полиция должна искать ее в доме, на всякий случай нужно дождаться, когда машины уедут.
Прижавшись спиной к стене, Юля шла, шла, почти ползла по стенке… Как подпольщица в старых фильмах о войне, опасающаяся, что ее схватит враг. Дошла до ворот и юркнула во двор. Здесь темно, кусты сирени (сейчас это густые голые ветки) рассажены вдоль ограды, за ними Юлю не заметят. Теперь можно передохнуть. Она расстегнула куртку-дубленку.
— Фу-х, жарко… И пить хочется.
