Татьяна Степанова - Когда боги закрывают глаза
– Ты его разыскал?
– Да, ждал у его дома по старому адресу, он вернулся поздно, ну а потом у него в квартире… он меня кинул, понимаешь, подставил. Я там целый день в отключке у него провалялся и еще до сих пор в себя никак не приду.
– А Лыков где?
– Я не знаю, когда я очнулся у него в квартире, его уже след простыл.
– Давай я с тобой в больницу съезжу? – предложила встревоженная Катя. – Как ты себя сейчас чувствуешь?
– Лучше. Ты не волнуйся. Запиши его адрес. Как совсем полегчает, я тотчас к тебе приеду.
Катя пожелала ему скорейшего выздоровления, записала домашний адрес Лыкова для Гущина.
А на следующий день с утра начались странные дела.
Утром на проходной главка она столкнулась с Евой Ершовой, та по обыкновению рассеянно рылась в своей большой сумке в поисках карточки-пропуска в главк.
– Катя, здравствуйте, что случилось? Я полковнику Гущину второй день звоню, у меня результаты анализов по больнице готовы. Никак вас никого застать не могу. Вчера по мобильному меня Долгов поймал, сказал, чтобы с результатами анализов я ехала сюда, в главк.
Катя посмотрела на часы – сейчас в управлении розыска как раз начинается оперативка, а это надолго. Она завела Ершову к себе в кабинет пресс-центра, сварила кофе в кофеварке и начала рассказывать консультантше о событиях последних дней.
От волнения у Евы аж очки запотели. А может, это от горячего кофе. Она сняла их, положила на стол рядом. А Катя подумала, что очки это так, фикция… стекла там простые, а не с диоптриями…
– У вас сколько близорукость, Ева? – спросила она, протягивая руку к очкам Ершовой. – Операцию по коррекции зрения делать не хотите?
Ева Ершова оказалась проворнее, сцапала свои очки и водрузила их на нос.
– У меня почти минус четыре, – ответила она. – Операцию делать не хочу, а линзы контактные я не ношу принципиально. А что, Катя, по-вашему, очки мне совсем-совсем не идут?
– Очки женщину не то что старят, но добавляют ей солидности, учености, а порой и меняют кардинально. – Катя подлила консультанту кофе.
– Я без них как слепой крот. – Ева вздохнула. – Ну что, не пора нам к полковнику на доклад?
Катя решила – пора. Оперативку они миновали, теперь можно спуститься в розыск.
На этаже управления у дежурного по розыску она узнала, что полковник Гущин на месте и занят – только что вместе с опергруппой и каким-то свидетелем приехал из морга с опознания жертв.
– Свидетель, кажется, чокнутый, – мрачно изрек дежурный. – Явно не в себе гражданин.
Катя осторожно постучала в дверь кабинета Гущина, потом открыла. В кабинете, кроме Гущина, еще двое оперативников, один из которых печатает на ноутбуке, и свидетель – мужчина средних лет в дорогом костюме. У ног его – кейс, а в кабинете стоит сильный запах валерьянки, которую накапывает из пузырька в чашку второй оперативник.
– Это ужасно, это до такой степени страшно… дикость какая… я и не предполагал, кто же это сделал?
Свидетель в дорогом костюме дрожащими руками тянется к чашке с валерьянкой, проглатывает содержимое одним махом.
– Ужас, ужас, какой-то ужас… зачем вы заставили меня на это смотреть? Я теперь спать не смогу полгода, мне срочно надо позвонить своему психологу… разрешите один звонок!
– Конечно, звоните, и успокойтесь, посидите тут, сейчас лекарство подействует, – Гущин говорил что-то уж слишком сердобольно. – Возьмите себя в руки, нам еще о многом надо с вами поговорить.
Он увидел Катю и направился вон из кабинета, оставив оперативников в компании нервного свидетеля.
– Федор Матвеевич, доброе утро, к вам Ершова приехала с результатами тестов по Ховринке, – сообщила Катя. – А это кто же такой?
– А это тот, единственный, кого удалось отыскать из некогда могущественной корпорации «Биотехника», – Гущин совсем не шутил. – Не узнала его?
– Нет, дерганый какой-то он.
– Тот тип на пленке, который привозил на аэродром платежные документы. Якобы Петров, а на самом деле Аркадий Греков, финансовый консультант.
Гущин сказал это уже в приемной, плотно закрыв за собой дверь кабинета. Его слышали лишь Катя, Ева Ершова да, возможно, еще дежурный по розыску.
– Пусть он оклемается немного, мы же его в морг возили на опознание. Ева, ну что у нас с Ховринкой, вы что-то нашли?
– Немногое. Опять, как и на месте происшествия, следы диметилсульфоксида. Следы аммиака и глицерина тоже присутствуют, причем в гораздо большем количестве, чем в первый раз там, на контейнере, – сказала Ева.
– И это все?
– Все, – она изящным жестом поправила очки. – А скажите, пожалуйста, этот человек… Греков, как вы его разыскали?
– Сначала для разъяснения сложившейся ситуации, точнее, дел весьма странных, которые тут у нас творятся, я тоже сделаю сейчас один звонок, – полковник Гущин, как фокусник, вытащил из кармана мобильный телефон. – Звоню начальнику Ховринского УВД. Алло… Гущин из областного управления уголовного розыска. Вот звоню, хочу узнать, есть у вас там какие-то новости?
– Не знаю, что и сказать. Новостей-то вагон, только мы что-то в этих новостях, Федор Матвеевич, никакого участия не принимаем, – пророкотал басом мобильный. – Запретный город, как в Пекине, завелся у нас.
– Да ну?
– Запретная территория для полиции. Не пускают нас на территорию Ховринской больницы больше.
– Кто? Военные?
– Военных мы здесь не видели, это у вас в Райках, как я слышал. Тут все отряды спасателей и строителей каких-то прибывают. Оцепили всю бывшую стройку по периметру. Трейлеры телевидения до сих пор дежурили, так они их оттеснили в парк Грачевку. Я с МЧС говорил, так вот спасатели эти не оттуда, не из их ведомства. А сегодня закрыли сразу две станции метро – «Владыкино» и «Петровско-Разумовскую», автобусы пустили поверху. Не слышали?
– Я в метро и не езжу давно уже.
– Вроде бы плановый ремонт систем вентиляции. А завтра эти станции откроют и закроют станцию «Речной вокзал» – тоже вроде из-за ремонта. Ищут они там что-то или кого-то. В подвалах Ховринки, в канализации и теперь вот в метро.
Гущин поблагодарил столичного коллегу за информацию, пообещав держать в курсе.
– Ну вот, это в смысле иллюстрации. А вчера пытались мы навести мосты к корпорации «Биотехника». И где я только не был – от министерства до прокуратуры, и там помочь пытались по мере сил. Но все как в глухую стену в результате уперлось. Корпорация год назад обанкротилась. Сотрудников нет, акционеры все вроде как за границей или уж не знаю где, документация финансовая отсутствует. Счета в виртуале тогда этот наш ушлый Долгов взломал, отыскал – и на том ему спасибо. Мы и этого вчера не сумели. И когда спрашивать начинаешь, дают понять – сплошные секреты кругом. А у меня пять трупов в морге. И наших сотрудников там, в Райках, едва не покалечили взрывом. С этим мне как быть прикажете?
– Как же вы все-таки разыскали этого Грекова? – повторила свой вопрос Ева Ершова.
– А это благодаря документам Долгова, когда он у нас тут хакерствовал, – Гущин тяжко вздохнул. – «Биотехника» наняла Грекова в качестве финансового агента, когда всю эту липу с подставной фирмой затеяла для аэродрома. Он оставил в банке свои паспортные данные, по платежным документам мы на него вчера и вышли.
– Так он не сотрудник «Биотехники»? – спросила Катя разочарованно.
– Они его наняли. И он прекрасно отдавал себе отчет, что это афера с подставной фирмой. Он договаривался о полете. Он все, что у нас есть на данный момент. И я из него вытрясу сейчас все, что ему известно.
– А нам можно поприсутствовать? – спросила Ева, как бы даже извиняясь за свою неуместную настойчивость. – Возможно, у меня тоже будут к этому Грекову вопросы.
Кате уже не хотелось строить догадки, какие очки носит эта консультантша – настоящие или так, для понта. Одной фразой Ершова дала понять, что она тоже, как и все в этой истории, знает больше, чем говорит, и что не зря ее направили оказывать помощь полицейским.
По научным вопросам.
И по тем, которые на грани фантастики.
В кабинете Гущина, когда они зашли, по-прежнему пахло валерьянкой. Греков сидел в кресле с закрытыми глазами и, видимо, по совету своего психолога глубоко, со свистом дышал.
– Итак, к делу, – жестко объявил полковник Гущин, от его прежней заботливости не осталось и следа. – Будем считать, что половина пути пройдена – в морге вы побывали, все увидели. Молите бога, что не вы там сейчас лежите с биркой на ноге.
– Но я… я же говорил вам, я никогда не работал в «Биотехнике». Меня просто привлекали как консультанта по финансовым вопросам, – Греков встрепенулся как птица. – Я вообще не понимаю, какое я имею ко всему этому отношение?
– Такое, что у нас видеозапись камеры аэродрома «Райки», на который вы приезжали нанимать самолет для людей из «Биотехники». Полет в одну сторону, в Саратов, место посадки аэродром «Юг», летчик свой собственный, документы фактически подлинные, но предоставленные от лица несуществующей подставной фирмы. И вы их сотрудникам аэродрома привезли. Договорились о полете в пятницу, но потом почему-то все перенесли на воскресенье.
