Осколки турмалина - Анна Николаевна Ольховская
Давно я уже так не волновалась перед встречей с мужчиной – может, даже никогда. У меня и первый секс спокойней прошел, честное слово! Но там не было времени на волнение, все как-то спонтанно получилось. Я потом еще додумалась Владу похвастаться, да, лучший друг же! Умная девочка Ио. Как все-таки странно проявляется феерическая глупость некоторых поступков, которые в свое время казались совершенно естественными.
В ту пору я не волновалась, потому что не было риска, что мужчина мне откажет. Мне такое и в голову не приходило! Тем более что начинала не я, и, если уж мужчина полез целоваться, вряд ли он потом устроит душевные метания. Но тут случай особый. Я прекрасно знала, что если не получится сейчас, не получится уже никогда: значит, мосты сожжены окончательно, а по головешкам ты над пропастью, разделяющей нас, не пройдешь.
Поэтому пара часов ожидания показалась мне вечностью, и хотелось сорваться – но раньше срока нельзя. А уборщица совершает обход в строго обозначенное время. Она уже не заглядывает во все номера, только в те, в которых специально заказали ночную уборку – или которые только-только освободились и ждут новых постояльцев. По голливудскому сценарию, она должна обнаружить там труп или чемодан с деньгами, но обнаруживает обычно использованные презервативы или недостаток полотенец.
Вечером она тихонько стучит в мою дверь – не стучит даже, а скребется, как мышь. Я выхожу сразу же, сердце колотится так, что я из-за его стука почти ничего не слышу. Но выгляжу я спокойной и невозмутимой… ну, или стараюсь выглядеть. На мне свободное, очень скромное платье, но уборщицу оно не обманет. Она женщина, она знает, что смотреть нужно на туфли и чулки. Заговорщицки улыбается: может, и сама как-то такое делала. Меня она этим не смутит, мне вообще не до нее. Я передаю ей оговоренную сумму, и она провожает меня к номеру Влада.
В коридоре никого, кроме нас, нет, но она все равно воровато оглядывается по сторонам, прежде чем открыть мне дверь. Универсальный ключ срабатывает – но выдает себя тонким писком и щелчком замка. Увы, от этого не уйти. Я киваю уборщице, однако она на меня уже не смотрит, торопится уйти, а я проскальзываю внутрь.
В маленьком коридорчике у двери я замираю. По идее, Влад уже должен был выйти, посмотреть, кто это так нагло к нему явился. Но никакого движения нет, свет включен только в спальне – и то не верхнее освещение, а лампа или торшер, тусклый желтый свет. Он что, спит, что ли? Так рано еще!
Но мне его невнимательность на руку. Я стаскиваю свободное платье, которое было призвано обеспечить мне приличное пересечение коридора и обмануть уборщицу. С первым оно справилось, со вторым – нет. Но я в любом случае не могла разгуливать между номерами в таком виде, в каком хотела показаться Владу.
Отправляясь в США, я никак не готовилась к таким приключениям. Сборы проходили в спешке, мои мысли были заняты совсем другим, и я фактически вывернула в чемодан содержимое бельевого ящика. Вроде как места много не займет, а там уж разберусь! Это было неожиданно гениальное решение. Так в моем распоряжении оказались чулки из тонкого шелка и набор из черного кружева. Туфли на шпильке я с собой, понятное дело, не тащила, купила сегодня, когда возвращалась в отель одна. Мне хотелось, чтобы ситуация стала очевидной с самого начала. Никаких больше дружеских намеков, никакой возможности отшутиться или сделать вид, что он меня не понял. Если он выставит меня вон даже в таком виде, то… все. Буду унижена и раздавлена, зато сомнений не останется.
Я осторожно заглянула в спальню и сразу поняла, почему он не отреагировал на щелчок замка. Нет, он не спал – работал. Влад устроился в большом отельном кресле с ноутбуком и слушал музыку в наушниках. Источника света в комнате было всего два – настольная лампа на тумбочке и светлый монитор, бросавший на лицо Влада бледные блики.
Только сейчас, наблюдая за ним, я поняла, как сильно он закрывается одеждой в повседневной жизни. Не только от меня, ото всех людей. Если костюм – то обычно тройка, и рубашка застегнута на все пуговицы, и галстук прикрывает шею, насколько это возможно. Если обстановка неформальная, то свитер с высоким горлом или водолазка, часто – шарф. Не думаю, что он мерзнет. Холод тут вообще ни при чем. Просто каждый находит свои пути бороться с внутренними демонами, иногда – вот такие.
Но в полутемном номере отеля наедине с собой ему не от кого было прятаться. Он надел только джинсы и майку с короткими рукавами, остался босиком и теперь чуть заметно покачивал ногой в такт музыке. Он был полностью расслаблен и ни к чему не подготовлен, как я и хотела.
Вот теперь я к нему вышла. Я прекрасно знала, как странно выгляжу, но не стеснялась этого. Если бы я в таком наряде стала сутулиться, прикрывать грудь руками и стеснительно улыбаться, началась бы комедия. Мол, простите-извините, случайно в трусах прогуляться вышла и не туда свернула! Нет уж, если на тебе черное кружево, если шпильки подчеркивают, какие у тебя офигенно длинные ноги и, если ты распустила волосы вороными волнами, да еще и помада у тебя алая, как кровь, стесняться уже нельзя. Все, запрещено по закону, не позорь женский род.
Я и не позорила. Даже когда Влад боковым зрением уловил движение, повернулся ко мне и уставился так, будто призрака увидел, я даже не вздрогнула, продолжила загадочно улыбаться и идти к нему – медленно, чтобы он точно успел разглядеть.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться, стащить наушники и переставить компьютер на столик. Когда он поднялся на ноги, я уже была перед ним. Когда я на шпильках, мы почти одного роста, и мне несложно было смотреть прямо на него.
Я не пытаюсь сосредоточить взгляд на одном уцелевшем глазе, я смотрю на него так, будто оба глаза целы, один просто в тени или скрыт прядями волос. Это несложно, меня сейчас такие мелочи не волнуют.
– Ио? Что ты здесь делаешь?
Прозвучало сдавленно, хрипло. Ясно с ним все: пытается вернуть обычный самоконтроль. Но в той ситуации, которую я ему обеспечила, это равносильно попытке развернуться через разделительную зону на многополосном шоссе: может, и получится, но безболезненно не пройдет.
Я опустила руки ему на плечи и улыбнулась шире, чуть разомкнув губы и продолжая смотреть ему в глаза. Уж не знаю, гипнотизируют ли змеи своих жертв на самом
