Аллергия на ложь - Рина Осинкина
– Лукианову имеешь в виду? Она не знала, что дело Панфилова мы ведем. У нее задача была попроще – передать с кем-нибудь эти сведения в следственную группу, ну а я именно тот самый «кто-нибудь» и была для нее. Знакомые у нас с ней общие. Сегодня она снова звонила. Пятнадцать минут назад. Сообщила любопытный факт, практически ничем не подтверждаемый. Конечно, если не брать в расчет пургу про какой-то невиданный софт, при помощи которого была произведена экспертиза. Я пока не знаю, как к этому факту относиться… Но, пожалуй, сбрасывать со счетов его не стоит. Лукианова уверяет, что та вещь, про которую я забыла совершенно, чехол какой-то из бечевки, не Ивану Панфилову принадлежит, а его папашке, то есть Боброву. А поскольку найден он был в знаковом месте, на железнодорожной платформе в сторону Москвы, то приходит мысль о подтасовке улик. Догоняешь, кто вещдок нам подбросил? Правильно, Бобров. И сделано это было с единственной целью: чтобы мы решили, что Иван уехал на электричке в Москву. Рыло в пуху у Боброва по самые уши. Но предъявить мы с тобой ему ничего не можем, поскольку нас с этой экспертизой он на смех поднимет. Посему отпускаем сокола и садимся ему на хвост.
– Так почему у него варианты есть, не понял я?
– Потому. Если он сам отправил Ивану приглашение приехать в Сокольники, вызовет такси и домой поедет. Ну а если к исчезновению сына он непричастен и подозревает Петелину, к ней разбираться рванет.
– А если подозревает, но не рванет? Душ ему, к примеру, принять сильно хочется, вши замучили. Будем выводы делать?
«Или поедет в какое-то третье место. Чтобы завершить незавершенное. Если оно не завершено», – подумала Марианна.
– Лев Алексеевич, мы наблюдать будем, я же сказала. А потом уж и выводы делать.
Влада сказала коту:
– Сейчас мы займемся выпечкой. Если тебе неинтересно, отправляйся на крыльцо.
Шедулеру не было интересно, однако еще никто из двуногих не добился успеха, управляя котами. Он остался на кухне, усевшись столбиком на табурет возле стола.
После разговора с Путято Владе непременно требовалось отвлечься от мрачных мыслей. Толку от них не было, они лишь ели мозг и гадили туда же. Вторым пунктом на утро был звонок в справочную «Скорой», но нервы он точно не расслабит, да и делать этого Владе не хотелось. Она позвонит, но позже.
А пока можно покулинарить. Давненько не подкармливала она студента пирожками. Напечет сейчас пирожков, отправит ему сообщение на электронку с вопросом, как дела, получит ответ и отнесет гостинец болящему.
– А тебя я в доме запру, – сказала она Шедулеру строго. – Сама пробегусь через дорогу, к твоему хозяину. Ненадолго, не дуйся. Если он уже может существовать с тобой под одной крышей, то придет за тобой. Или ты сам своими лапами дотопаешь. Слишком ты толстый, голубчик, чтобы таскать тебя в переноске.
Дрожжей в холодильнике не нашлось, досадно. Придется лепить халтуру, хотя…
Если взять обычной блинной муки и замесить на сметане, получится вполне съедобное тесто. Такие пирожки следует делать крошечными, тесто раскатывать тоненько, начинять мясцом и яичком, сваренным вкрутую.
Фарша говяжьего тоже не было, запустила хозяйство Влада. Был кочан молодой капусты, а пирожки с капустой еще поспорят с мясными, кто из них козырнее.
Кот флегматично и вполглаза наблюдал за процессом готовки, в основном рассматривая обои, потолок и половицы и еле заметно шевеля ушами. Его больше интересовали посторонние шумы и запахи, нежели невкусное занятие временной прислуги.
Шинковка капусты с последующим ее тушением кота не впечатлили совершенно. А потом из холодильника была извлечена сметана в полулитровом контейнере, которую трусохвостка тут же испортила, смешав с мукой. В принципе, с мукой сметана тоже должна быть съедобной. А не попробовать ли?
Кот переместил передние лапы на краешек кухонного стола, вытянувшись мостиком, и обеспокоенно наблюдал, как еда превращается в невесть что, начиненное невесть чем. Не вытерпел и сказал, что он желает отведать вот эти липкие лоскутки, пока еще не все испорчено.
Влада кота не поняла или не захотела понять, и тогда Шедулер смахнул лапой ближний лоскутик, который шмякнулся на половицу, распылив вокруг себя облачко муки. Следом за лоскутиком спрыгнул кот.
– Шедулер, – проговорила Влада с укоризной, – ты же это не ешь.
Кот приподнял на нее морду, облизнувшись.
– Как бы у тебя заворота кишок не случилось, – сказала Влада озабоченно. – Не смей воровать со стола! Если не угомонишься, прогоню на улицу. Но прежде сделаю тебе промывание желудка, теперь я это умею.
Кот прекратил чавкать и, бросив тесто недоеденным, степенно удалился в комнату, чтобы, запрыгнув на подоконник, погонять по оконному стеклу муху, если таковая к окну подлетит.
«Оказывается, с котами можно вести диалоги. Надеюсь, это не симптом психической болезни», – улыбнулась Влада, отправляя противень в духовку.
Дом наполнился дразнящим запахом домашней выпечки, и, взглянув на часы, Влада решила, что минут через пятнадцать, когда пирожки можно будет аккуратно переложить в маленькую корзинку, устланную белой льняной салфеткой, она напишет сообщение Артему. И подождет ответа.
Пирожки в любом случае не пропадут. Даже если вредный мальчишка ответит, что он категорически против, чтобы Влада появилась у него на пороге, хоть бы и с пирогами.
Может ли такое случиться?
«Это вряд ли», – с самодовольной улыбкой подумала Влада.
И тут же, возмутившись, спросила себя: «И отчего ты так считаешь, милочка? И почему ты этому так рада?»
Посмотри на себя в зеркало, кошелка старая, хорошенько посмотри. Выбрось из головы прикидки и примерки, ты не права. Хотя бы сама с собой не лукавь, это плохо кончится, и не только для тебя.
И оставь мальчика в покое.
Влада в сердцах шлепнула пустой корзинкой по столу.
Ну, посмотрела, выражаясь фигурально.
А дальше что?
Скормить пироги Артемовому коту? Отнести к станции и продать по дешевке? Лишь бы не навязывать заботу с целью охмурить?
Так,
