Евгений Габуния - По обе стороны Днестра
- Знаете, что я вам скажу? Возвращайтесь-ка на родину. Там вас ждут.
- Чтобы поставить к стенке, - он невесело усмехнулся.
- Вы уже наделали в своей жизни немало ошибок. Не делайте еще одну, самую, может быть, непоправимую. Никто вас к стенке не поставит... Никогда не поздно искупить вину перед родиной.
- А кто вы, собственно такой, чтобы говорить от имени родины? - в голосе Новосельцева проскользнули нотки недоверия и злости. - Я на своем веку достаточно повидал патриотов, все говорят от имени России, а на деле... - он не договорил и махнул рукой.
- Кто я такой, не так уж важно. Главное уже сказал: я с той стороны. И представил веские доказательства, - Фаркаши показал на письмо и фотографию. - Теперь все зависит от вас. Решайте, Александр Васильевич.
Они проговорили до рассвета. Вернее, говорил один Новосельцев, Фаркаши слушал, изредка прерывая уточняющими вопросами. Его собеседник вел рассказ сбивчиво, перескакивая с одного на другое. Фаркаши чувствовал, что Новосельцев ничего не утаивает и хочет выговориться до конца. У него оказалась хорошая память, но у слушателя еще лучше. Фаркаши многое узнал о Федоровском, Тарлеве, Марчеле, Жолондовском и всей подоплеке операции "Днестр", фамилии и приметы агентов, завербованных Новосельцевым и засланных на советскую сторону.
За окном забрезжил рассвет, когда Новосельцев передал свой разговор с Циклопом, и, устало откинувшись на спинку стула, сказал:
- Ну вот и все, господин Мачек. Я буду вас так называть, мне нравится это имя, хотя оно и не ваше. Теперь все.
- Нет, не все, Александр Васильевич. Постарайтесь помириться с Циклопом и примите его предложение.
Новосельцев некоторое время размышлял, потом улыбнулся и тихо произнес:
- Хорошо... Теперь я окончательно понял, кто вы, господин Мачек.
Фаркаши пришел в гостиницу ранним утром, а после обеда, в назначенный по телефону час, уже входил в особняк профессиональной гадалки мадемуазель Раи. Гадание затянулось, и клиенты мадемуазель Раи терпеливо дожидались в приемной, пока она не освободилась и не пригласила пышную молодящуюся брюнетку, чья очередь была первой.
XX
Старик закрыл серенькую, канцелярского вида папку, оценивающе подержал в руке, как бы взвешивая.
Анатолий Сергеевич Соколовский молча наблюдал за его движениями, ожидая, когда Старик заговорит.
- Теперь мы, наконец, располагаем конкретными и убедительными фактами о подоплеке этой грязной провокации и шумихи вокруг этих так называемых беженцев. Я уже доложил наверх. Эти факты должны как можно скорее стать достоянием советской и европейской прессы. Подумайте, Анатолий Сергеевич, как это лучше сделать, и не откладывайте. Дело срочное. Пусть все знают, куда ведут следы и кому выгодна вся эта грязная возня.
- Будет сделано, товарищ комкор, немедленно свяжусь с кем следует по соответствующим каналам.
- Тарафу передайте - пусть продолжает успешно начатую работу. У него, судя по всему, появились новые возможности, и он должен их полностью использовать. Передайте также ему мою личную благодарность. - Старик помолчал, о чем-то раздумывая. - Новосельцева тоже поблагодарите. Он нам очень помог и еще поможет. Да, чуть не забыл! Этим ребятам тоже передайте мою благодарность.
- Каким ребятам? - удивленно переспросил Соколовский.
- Нехорошо, Анатолий Сергеевич, забывать своих помощников. - Старик укоризненно покачал своей седой головой. - Я ведь о Думитру Затыке и Николае Потынге говорю.
- Извините, товарищ комкор, не сразу сообразил, о ком речь, несколько обескураженно произнес Соколовский.
- Бывает, и не такое забываешь. - Старик бросил внимательный взгляд на своего собеседника, от чего тот смутился еще сильнее. - А как, кстати, они себя чувствуют, и вообще что о них слышно? Держались молодцами, ничего не скажешь, с заданием справились.
- С ними все в порядке. Сумели благополучно, как и остальные, перейти на нашу сторону. Работают в колхозе, часто рассказывают односельчанам о своих злоключениях на той стороне.
- Вот, вот, - оживился Старик, - это очень важно. Следует всемерно, так сказать, расширять аудиторию слушателей. Ведь свидетельства очевидцев особенно ценны. Хорошо бы, чтобы рассказы бывших беженцев услышали и представители прессы. И вообще, не упускайте этих ребят из своего поля зрения. Кто знает, они могут еще понадобиться, а то - подучим - и в кадры.
- Понятно товарищ комкор. - Соколовский поднялся. - Разрешите идти?
Старик кивнул, и Соколовский быстрыми шагами вышел из кабинета.
XXI
Встреча Федоровского и Клюзо, как всегда, состоялась в ресторане "Медведь". Вопреки обыкновению француз выглядел мрачным, даже подавленным, от его игривого тона не осталось и следа. Клюзо долго и пристально вглядывался в лицо Федоровского. Пауза грозила затянуться на неопределенное время, и Федоровский наконец нарушил ее вопросом:
- Я вас не узнаю, господин Клюзо, что случилось?
Этот вопрос, заданный вежливым, даже участливым тоном, окончательно вывел из себя француза.
- И он еще спрашивает, что случилось! - сквозь зубы процедил Клюзо. Можно подумать, что вы, уважаемый, кроме своего листка, других газет не читаете.
Федоровский еще не успел ответить, как Клюзо нервным движением вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо газету, развернул ее и чуть ли не швырнул в лицо Федоровскому. - Случилось худшее, именно то, чего я так опасался. Этот коммунистический щелкопер Габриель Пери зашел слишком далеко в своих писаниях. Судя по всему, он имеет доступ к первоисточнику. Мы явно недооценили возможности русской разведки. Не сомневаюсь, что вслед за "Юманите" другие левые газеты поднимут большой шум вокруг этой операции "Днестр" или как там ее назвали ваши румынские друзья...
- Господин Клюзо, я, кажется, просил не называть этих людей моими румынскими друзьями.
Это замечание окончательно вывело из себя француза.
- Да бросьте вы, уважаемый... Именно ваши румынские друзья заварили, как говорят русские, всю эту кашу. Топорная, между нами говоря, работа. А мы позволили втянуть себя в эту историю. С вашей помощью, господин редактор.
- Но позвольте, господин Клюзо, - обиженно возразил Федоровский, наши интересы совпали, потому-то и ваше ведомство не осталось в стороне. Кто, к примеру, устроил поездку Джео Лондона в Бессарабию?
- Причем здесь этот жалкий репортеришка? - Клюзо недовольно поморщился. - Речь идет о вещах гораздо более серьезных, а точнее - о политическом проигрыше. Убежден, что одними газетными публикациями дело не ограничится. Красные постараются извлечь политический капитал из провала операции "Днестр". Да и наши гнилые либералы вроде Бриана, Эррио и им подобных тоже. Если события будут и дальше развиваться в таком направлении, я не удивлюсь, если в ближайшее время будет подписан пакт о ненападении между Францией и Советами, а там, глядишь, и Румыния нормализует отношения со своим восточным соседом*. - Он помедлил, искоса взглянул на Федоровского и тихо произнес: - Мне предложили подать в отставку.
_______________
* Советско-французский договор о ненападении был подписан 29
ноября 1932 г. 9 июня 1934 г. были установлены дипломатические
отношения между СССР и Румынией.
В глазах Федоровского промелькнуло нечто вроде сочувствия или жалости, что не укрылось от внимательных глаз его собеседника.
- Пусть вас, господин Федоровский, не беспокоит моя судьба, у меня уже есть кое-какие интересные предложения, причем платить будут побольше, чем в "Сюртэ". А вот что будете делать вы, господин редактор?
- Как это - что? - с наигранным удивлением переспросил Федоровский. То же, что и раньше... Издавать газету, вносить свою лепту в дело борьбы с большевиками.
Выслушав эту тираду, Клюзо ухмыльнулся и жестко сказал:
- Боюсь, что ваша уважаемая газета с ее не менее уважаемым редактором скоро никому не понадобится, и в особенности вашим румынским друзьям.
Федоровский хотел было возразить, однако передумал. В глубине души он чувствовал, что его собеседник прав. За столом воцарилось тягостное молчание, каждый был погружен в мысли о собственной судьбе. Наконец они обменялись несколькими ничего не значащими фразами и холодно распрощались, чтобы больше никогда уже не встречаться.
Вместо эпилога
Из статьи председателя Совнаркома МАССР Г. И. Старого "Говорит
Советская Молдавия"
...Создание МАССР встревожило румынскую олигархию. Мы имеем право говорить и от имени бессарабских молдаван. То, что есть случаи перехода через Днестр - не секрет, но поток беженцев из Бессарабии преобладает. К нам бегут рабочие, крестьяне-бедняки, середняки, интеллигенты, солдаты. Туда - белогвардейцы, попы, спекулянты, кулаки. Зимой, в результате провокации сигуранцы, при обработке, обмане и спаивании... румынским агентам удалось перетянуть несколько десятков крестьян, среди них и одураченных середняков и бедняков.
