Маргарита Резник - Сахар…
– И что он сделал? – спросил Саша, увидев раздражение на лице своей подруги.
– Он выгнал Павла, а мне велел остаться дома.
– Александра, а у вас есть предположения, где ваш отец находится сейчас?
– Ну что за вопросы? Наверное, он у себя дома. – Ксения непроизвольно показала рукой за окно.
– Простите, а он живёт в соседнем доме? – уточнила Катя.
– Да, – на лице хозяйки застыло недоумение.
– Но там, у дома не видно автомобиля. Скорее всего, он куда-то уехал.
– Погодите, а что происходит? – забеспокоилась брюнетка.
Саша хотел что-то сказать, но Катя снова опередила его.
– Ксения! – заявила она. – Ваш отец занимается криминальной деятельностью! Если Вы сейчас нам не поможете, могут погибнуть люди – маленькие несчастные дети.
Саша чуть за голову не схватился, опасаясь, что нетерпение его подруги всё погубит, но чуть позже был готов расцеловать Катю.
– Да вы что?! – Ксения округлила глаза. – Но что папа сделал?!
– Мы расскажем Вам чуть позже, просто ответьте: где он сейчас может быть ещё, кроме своего дома?
– У него есть ещё большой дом на Первомайском проспекте, такой, трёхэтажный, но он там почти не бывает. Вы думаете, он там? – Глазами полными искренней наивности, хозяйка посмотрела на «детективов».
– Очень может быть, спасибо, милочка, – сказала Катя, а про себя подумала: «Непроходимо тупа, но такая душка. Я её обожаю». – Мы туда сейчас съездим.
– Я ему позвоню, предупрежу, чтобы он вас встретил! – Ксения полезла за телефоном, но Саша её остановил, и сказал, что звонить ни в коем случае не следует. Уж лучше пусть она, если беспокоится об отце, едет вместе с ними – он сразу же смекнул, что дочка может пригодится: если отец её любит, то, возможно, это сыграет им на руку.
Глава 21
– Оспик! – Женщина, которая иссыхала буквально на глазах, драматично протянула сыну руку. – Наконец-то бог услышал мои молитвы, ты нашёл для меня орган!
– Да, мама, ты же знаешь, как я люблю тебя, – ответил мужчина и пухлой рукой погладил костлявое плечо.
– Правда, плохо, что ты не нашёл никого чистокровнее. Этот маленький черныш может переносить всякую заразу. – На сером лице Виолетты появилась гримаса отвращения, но через миг оно расправилось, и она сказала – Ты никогда не можешь сделать как надо, постоянно даёшь маху.
Женщина улыбалась, её голос звучал почти нежно, но на душе у Остапа Сергеевича стало как-то не по себе.
– Отдыхай, мама. Через пять минут тебе введут наркоз, и начнут операцию.
– Сынок! – Виолетта резко схватила и сжала руку мужчины, её глаза расширились как у долгопята. Голосом полным ужаса она произнесла: – Не дай им меня убить! Я не готова умереть – меня не любят в этом мире, а в том и подавно ненавидят!
– Конечно, мамочка, – голосом полным любви и нежности произнёс Шпакович. – Не волнуйся, всё будет хорошо.
* * *Прошло уже десять минут с тех пор как Тагара унесли наверх, Павел мысленно молился о помощи Всевышнего, хотя верил всегда только в себя, и сейчас только себя и корил за сложившуюся ситуацию. Как он мог подвергнуть опасности своего маленького друга, и всех остальных детей из воспитательного учреждения? Не отработав свой план до идеального состояния, он просто не имел права действовать столь рискованно. Как можно было попасться в лапы этого жесточайшего человека, как будто только ему одному грозит опасность. Тагар, другие дети, Агата, а может и кто-то ещё – все они могут лишиться жизни из-за его легкомысленности! Нужно что-то делать, но что?..
Павел снова попытался потянуть верёвки, но в этот раз руки его уже не слушались, он вообще их не ощущал. Он попытался пошевелить ногами, с ними дела обстояли лучше – кроме стоп вся остальная часть ног реагировала.
Павел попытался подтянуть ноги к середине. Никакого движения – верёвки слишком крепкие, а вот он практически обессилел, да, к тому же, его не кормили все эти двадцать часов. Выносливости ему было не занимать, но в эту минуту он допустил мысль, что ему было бы значительно легче, просто потеряй он сознание, чтобы отключиться и не видеть всех этих ужасов. Но он тут же выругал себя за подобные мысли – нельзя сдаваться, ведь если ты сдался, то, считай, заведомо проиграл.
Но сколько бы он ни храбрился, ничего не получалось, силы покидали его с молниеносной скоростью. Его глаза стали закрываться, он потратил последние силы, когда пытался вырваться, и теперь провал сознания медленно наползал на измученного бойца, как ночь накрывает город.
На какое-то время он действительно потерял сознание. Павлу привиделась поляна полная луговых цветов в ясный солнечный день. Лютики, васильки, ромашки, иван-чай мягко колыхалась на лёгком ветру Впереди, среди разнотравья стояла она – Агата. На лице блондинки сияла улыбка, от которой, раны быстро затягивались, а распахнутые добрые глаза излучали тепло, согревая продрогшего мученика и наполняя его уставшее тело мощной волной жизненной энергии.
Он непроизвольно крикнул «Агата!» и очнулся.
Вокруг было всё то же серое холодное помещение, но теперь в нём находилось ещё три человека. Судя по всему, они вошли сюда за мгновение до того, как Павел открыл глаза.
– Паша, – воскликнула Катя, – ты жив! Какое счастье, мы вовремя!
– Я-то ещё жив, а вот Вася наверху, он в опасности! Его унёс… – не успел Павел договорить, как в разговор встрял тучный мужчина в халате.
– Какого чёрта здесь происходит? – Шпакович стоял на лестнице, а вместе с ним появились ещё трое – Матрос и два человека в камуфляже, все вооружённые. – Ксения?! Что тебе здесь нужно?
– Папочка, я пришла с этими людьми, прикажи своим людям опустить пистолеты, – жалобно взмолилась девушка. – И объясни мне всё, потому что, я ничего не понимаю!
Шпакович нахмурил брови и приказал своим подручным:
– Взять этих двоих и не отпускать, пока я не скажу!
– Но отец, это хорошие люди, их не нужно обижать! – завопила Ксения, когда увидела, как жестокими ударами двое мужчин в камуфляже уложили «детективов» на пол.
– Я сам решу, кто здесь хороший, моя малышка! – Шпакович натянул нежнейшую улыбку на лоснящееся лицо и попросил: – Детка, пойдём-ка со мной к бабушке.
Толстые пальцы взяли девушку за локоть, и он мягко, но с силой повёл дочь на второй этаж. Девушка пыталась, было, сопротивляться, но замешательство и растерянность взяли верх, и она смирилась.
– К бабушке? – удивилась Ксения. – Она же умерла!
– Нет, моя куколка, она жива. И от тебя сейчас зависит, будет ли она жить дальше.
Второй этаж оказался таким же отвратительно холодным, как и первый, но находиться долго в пустом коридоре не пришлось – Остап Сергеевич завёл дочь в тёплое помещение. Сначала Ксению ослепил яркий свет, контрастировавший с темнотой всего остального дома. Но через несколько секунд она привыкла, и перед глазами появились очертания больничной палаты, скорее операционной, наподобие той, в которой она лежала с аппендицитом в детстве.
– Папа, что это? Где мы?!
– Это твоя бабушка, которая находится при смерти. – Он подвёл Ксению к худой иссохшей женщине, глаза так глубоко запали в череп, что девушка испугалась, непроизвольно отступая назад.
Радом стояла ещё одна койка, на которой лежал ребёнок. И женщина и мальчик были без сознания и подключены к аппаратам с всевозможными трубками. Возле них возились два человека в белых халатах, масках и перчатках.
– А это кто? – дрожа от увиденного, спросила девушка, её палец указывал на смуглого кучерявого парнишку, накрытого белой простынёй.
– Это уже никто, малышка. – Шпакович попытался отвести дочь от нежелательного зрелища, этот цыганёнок вызывал у него отвращение.
– Как это никто, папа? – Теперь Ксения возмутилась не на шутку, она вырвала локоть из цепких рук отца, и посмотрела на него в упор: – Говори немедленно, кто этот ребёнок?
Мужчина молчал. Тогда брюнетка неожиданно набрала воздуха и закричала в полный голос: – Папа, отвечай, кто этот мальчик?
– Послушай, Ксюша, – заискивающе начал мужчина в махровом халате, взмокшая ладонь легла на плечо девушки, но та одёрнулась, словно ошпаренная кипятком.
– Хорошо, я объясню тебе, в чём тут дело, – смирился Шпакович.
– Остап Сергеевич, извините, оба пациента сейчас на той стадии наркоза, когда нужно начинать операцию, иначе мы не успеем, – вмешалась в разговор женщина-врач.
– Одну минуту, – сказал мужчина и отвёл Ксению в сторону. – Маленькая моя кошечка, – нежно начал Шпакович, – ты знаешь, как я тебя люблю.
– Да, папа, – смягчилась Ксения.
– Ну, так вот, и свою маму я люблю так же сильно. И ради вашего спасения я готов устроить геноцид, лишь бы вы были живы…
Тут девушка снова одёрнула плечо, и отошла от отца на шаг:
– Я о таких жертвах тебя не просила, папа!
– А она просила, – тихо сказал мужчина, указав в сторону женщины в наркозной маске.
