Виктор Меньшов - Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Ходили мы зря. Зрелище было то еще. Димку даже вырвало. Меня самого пробил липкий пот и волной накатила дурнота, от которой я едва отдышался. Мы вышли в коридор и увидели бегущих нам навстречу Аню и Витальку.
- Дима! Там милиция! - выдохнула Аня.
У меня внутри все оборвалось. Мы переглянулись с Димкой, и я понял, что оба мы думаем одинаково. Я выскочил на улицу. Следом за мной Димка. Через пустырь, петляя как заяц, со скоростью близкой к скорости света, мчался Манхэттен. От подметок его можно было, наверное, запросто прикуривать. Причина его бегства находилась возле новостроек. Димка схватил бинокль, я вырвал его у него и увидел, что от домов отъезжают машины милиции, одна из которых направилась в сторону рощицы, отрезая нам путь к отступлению. Впрочем, они могли бы этого и не делать. Мы не стали бы бегать по пересеченной местности кроссы с милицией.
Вторая машина рванула вслед за Манхэттеном, который уже был близко к нам. Я выдержал паузу и, замахав руками Манхэттену, чтобы он взял правее, дал длинную очередь по колесам мчавшегося за ним автомобиля. Что самое странное - я попал. Автомобиль завихлял и завалился набок, залетев в какую-то рытвину. Из него быстро, как муравьи, повыскакивали милиционеры, как видно, изрядно испуганные, и, укрывшись за машиной, открыли стрельбу. Впрочем, нам это было по барабану. Манхэттен уже добежал, мы втащили его в дом, и теперь пули ментов только ковыряли стены.
- Смотри, они за цементовоз собираются перебегать! - закричал мне Димка, выглянув в окно.
Я посмотрел туда же и увидел, что менты перебегают в сторону цементовоза.
- Если они за него забегут, то оттуда до дома полшага.
- Не добегут... - отрезал я. - Дай им под ноги, загони обратно. А я сделаю все остальное.
Димка высунулся по пояс, ювелирно положив длинную очередь прямо под ноги ментам, отчего те сначала подпрыгнули на месте, а потом развернулись и дунули за свой автомобиль.
- Придурки! - выругался Димка, наблюдая за тем, как колышутся на бегу их задницы. - Кто их учил? Сейчас бы все легли как один.
А я тем временем, тщательно прицелясь, врезал длинную очередь вдоль цистерны цементовоза. Потом ещё одну. Из отверстий медленно потек цемент.
- Все, - удовлетворенно сел я на пол. - Теперь там такая лужа натечет - мало не покажется. Да пока застынет.
- А чего радоваться? - меланхолично спросил Манхэттен. - Все одно они нас возьмут. Уйти мы не сможем так и так.
Тут он был прав. Своим ходом уходить нам было некуда. Да и бессмысленно.
- Может, транспорт потребовать, соврать про заложников? - спросил Димка. - Прошло же в Лабинске.
- В Лабинске прошло. А тут Москва. Найдется какой-нибудь придурок, который прикажет стрелять на поражение. Нет, мы не можем рисковать Аней и Виталиком, - возразил я.
- А что делать?
- А я знаю? Попробуем что-то придумать, - пожал я плечами.
- А если не придумаем? - уныло спросил Манхэттен.
- А если не придумаем, то отпустим Диму и Аню с Виталиком, как заложников, а сами попробуем прорваться.
- Да нас к тому времени так обложат, что мы шагу не сможем сделать.
- Ну, это мы ещё будем поглядеть, - возразил я.
- Слушай, они за автоматы взялись, - обеспокоенно сказал Димка. - Как бы моих случаем шальной пулей не зацепило.
- Сейчас уладим, - кивнул я головой.
Я осторожно выглянул и заорал:
- Эй, менты! Не стреляйте! Дайте слово сказать - не пожалеете! Не стреляйте, говорю!
- Выходите с поднятыми руками! Тогда и разговоры будут у нас с вами! раздался мальчишеский голосок.
- А ты, сопляк, помолчи! Пускай, кто старший, поговорит. Есть о чем поговорить, обещаю и отвечаю.
- Ну, говори, я послушаю, - раздался басок.
- У нас в доме семья в заложниках! Не стреляйте! В них попадете начальство по головке вас не погладит!
- Сколько заложников? - после небольшой паузы отозвался голос.
- Трое!
- Кто они?
- А я почем знаю, как их кличут! Мужик и баба с ребенком.
- Пускай женщина поговорит со мной!
- А ты стрелять прекратишь?
- Сначала пускай она поговорит.
- Ладно!
Мы наспех проинструктировали Аню.
- Вы меня слушаете? - закричала она прерывающимся от волнения голосом.
- Кто вы и сколько вас?
- Нас трое. Я, муж и ребенок.
- Ребенок большой?
- Двенадцать лет.
- Как зовут?
- Кого? Меня или ребенка?
- И вас и ребенка.
- Меня Анна, а ребенка Виталик, - тут она неожиданно заплакала, вероятно от нервов.
- Вы успокойтесь! - отозвались оттуда. - Пускай сын хотя бы пару слов скажет.
- Дяденька милиционер, помогите нам, - громко прокричал Виталик, как его научил отец.
- Спасибо, а сколько бандитов и сколько у них оружия и какое?
- Я не знаю, вроде, много, оружие: автоматы и гранаты, и пистолеты...
Дима остановил её знаком. Аня громко вскрикнула и заплакала.
- Эй, менты, мы так не договаривались! - заорал я.
- Ты, гнида, если ещё раз заложников тронешь, я тебя лично прямо во дворе расстреляю! - заорал старший мент.
- А ты прекрати базары. Давай нам машину, денег и валите отсюда иначе заложников постреляем.
Наступило долгое молчание. Потом мент осторожно ответил:
- Я такие вопросы сам не решаю. Свяжусь с начальством. Хорошо?
- Давай, только поскорее. И учти, малейшая попытка штурма, и мы уничтожим заложников.
- Аня! Виталик! - закричал мент. - Вы не волнуйтесь, эти бандиты ничего не посмеют с вами сделать. Они за вас теперь головой отвечают. Не бойтесь! Держитесь! Виталик, ты мужчина! Помогай держаться маме!
- Эй, бандюги, не стреляйте, я пойду с начальством свяжусь, рация в машине сломалась.
Я высунулся в окно. Пожилой капитан поднялся из-за машины и пошел через пустырь, огибая дом, наверное, к рощице, ко второй машине.
- Что теперь?
- Вот теперь можно и перекусить, - потянулся я. - Теперь будем ждать, пока подъедет спецназ, спецы по переговорам, словом, маленькая передышка.
- А не штурманут нас? - опасливо поинтересовался Манхэттен. - Мы даже наблюдать со всех сторон не можем.
- Не штурманут, - успокоил его Дима. - Не станут заложниками рисковать. Попробуют договориться, если в тупик переговоры зайдут, тогда другое дело.
- Эх, жаль что здесь Черепа и Креста не было, - вздохнул Димка.
- А что толку? - махнул я рукой. - Ну, грохнули бы мы их, и что? Таких по Москве, знаешь сколько?
Димка промолчал в ответ. В это время Аня позвала нас пить кофе, который она умудрилась сварить, пока мы разглагольствовали.
- Не боишься, Виталька? - спросил я сидевшего возле матери мальчишку, похожего на отца.
- Теперь уже нет, - помотал он головой. - Сначала боялся, пока вы не пришли. А теперь совсем не боюсь.
- И даже когда стреляют? - спросил Димка.
- Ну, когда стреляют, тогда совсем немножко, - честно ответил Виталик.
- Вот и хорошо.
Мы успели перекусить бутербродами и напиться горячего кофе, когда подъехали спецназовцы и ещё несколько машин. За окнами мы услышали шум моторов. Я высунулся, и по фасаду здания сразу же кто-то засадил из пулемета. Правда, его тут же остановили криками, но видно было, что подъехали ребята серьезные.
Я смотрел, как выпрыгивают и занимают позиции бойцы спецназа, и на душе у меня было неспокойно.
- Ты знаешь, Димка, что-то мне не нравится то, как они разворачиваются, - поделился я своими соображениями. - Как бы и вправду не штурманули. Видишь? Они словно к атаке изготовились.
- Похоже, - согласился Димка, посмотрев, как разворачиваются спецназовцы, как оттягивают, отводят милицию.
Из-за милицейской машины, перевернутой невдалеке, выскочили двое солдат и бросились вперед короткими перебежками.
- Нервы наши проверяют. А ну-ка, Коля, осади их, - у меня что-то плечо болит.
Я приладился к автомату и дал пару очередей, выбив фонтанчики земли под ногами напавших. Они так усердствовали, что не сразу сообразили, что в них стреляют, и один из них буквально налетел на пулю, споткнулся, вскрикнул и покатился по земле.
- Ты что, попал? - ужаснулся Манхэттен.
- В ногу, - успокоил его я. - И то он сам наскочил, я думал, он раньше отвернет.
И тут же раздался звон разбитого стекла, это напарник подхватил раненого и спиной отходил обратно, поливая из автомата фасад дома. Мы присели на пол.
- Эй, бандюги! - раздался почти сразу же голос, усиленный мегафоном. Предлагаю вам сдаться. Никаких условий и переговоров не будет. Даю вам ровно две минуты. Или вы выпускаете заложников, тогда у вас останется шанс на спасенье. Или вы не отпускаете заложников, тогда у вас не будет никакого шанса. Все. Я не жду ответа. Время пошло.
Или - или.
- Ччччерт! Все! Отыгрались! Это видно спецы. Они бандюг жуть как не любят. И ментов убрали. А переговорщики, видно, застряли. Видел? Пойдут на штурм. А потом доложат, что мы начали расстреливать заложников, и пришлось штурмовать. Кто станет разбираться.
